Бремя империи - Александр Афанасьев

– Ас-салям алейкум, брат, – сказал Салик, внимательно глядя на офицера, – ты ведь помнишь меня? Я Салик…

Офицер ничего не ответил – он просто посмотрел на Салика, и от такого взгляда тот почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь…

– Что с тобой, брат? – Салик был искренне озабочен. – Тебе плохо?

– Я тебе не брат… – глухо ответил офицер. – Я не могу быть твоим братом…

Что же произошло?

– Все мы, правоверные, братья друг другу, и нет большего харама, чем не помочь своему брату, когда тот в беде. Давай, пойдем – я живу тут недалеко…

Салик жил совсем недалеко от мечети – он снимал верхний этаж в небольшом трехэтажном доме. Выглядел этот дом так, как будто первый хозяин построил первый этаж, потом пришел второй и построил второй этаж, совершенно отличный по архитектурному стилю от первого, а потом уже третий хозяин достроил третий, отличный от первых двух. Дом был похож не на дом – а на три разных дома, поставленных друг на друга. Впечатление усиливалось тем, что внутренней лестницы в доме не было и на верхние этажи приходилось подниматься по внешней лестнице, пристроенной к дому. Таких домов в старых районах Бейрута было много…

– Так, аккуратненько. – Салик пропустил офицера в свое жилище, бережно усадил на диван. – Ты пока здесь посиди, брат, а я чай приготовлю…

Офицер молча смотрел перед собой, он, казалось, вообще не понимал, где он находится и что с ним происходит…

Салик вышел на кухню, поставил кипятиться чайник, начал искать чай – но замер в раздумьях. Он не понимал, что происходит, и не знал точно, что делать. Но инстинкт подсказывал ему, что если этого офицера и удастся завербовать, то только сейчас, пока он в таком состоянии. Такой шанс выпадает только волей Аллаха – и большим грехом было бы его не использовать…

Чай заварился достаточно быстро. Салик кинул в старинный заварочный чайник, переходящий в его семье по наследству, щепоть травы, действие которой знали очень немногие. Она действовала как легкий наркотик и хорошо развязывала язык…

– А вот и я … – Салик ловко поставил на стол поднос с чаем и чашками, разлил янтарный дымящийся напиток по чашкам, пододвинул одну из них офицеру. – Выпей. Это придаст тебе сил…

Офицер взял чашку, повертел ее в руках и снова поставил на стол. Затем поднял глаза на Салика – и тот поразился тому, сколько боли и страдания в них было…

– Послушай, брат. Ты не должен угощать меня чаем. Ты должен убить меня, ведь я настоящий мунафик[107].

Салик вздрогнул от произнесенных слов. Слово «мунафик» было самым тяжким обвинением среди правоверных, и он никогда не слышал, чтобы человек назвал себя так сам…

– Ты говоришь не подумав… – осторожно сказал Салик. – Так ли тяжки твои грехи, что ты сам себя так казнишь?

– Мои грехи перед уммой не искупить. В день страшного суда, когда я пойду над пропастью по мосту шириной в лезвие меча, шатаясь под тяжестью грехов своих, мне не пройти и шага, я сорвусь вниз. Я пошел на службу к кяфирам и предал свою веру. Предал…

Салик лихорадочно думал, что делать. Что сказать…

– Ты не прав, брат… – мягко сказал он. – Ведь в Книге написано: спасутся те, которые уверуют. Аллах милостив…

– После того, что я совершил, мне не спастись… Мои руки в крови правоверных… – Офицер вдруг закрыл лицо руками и зарыдал – беззвучно, а оттого еще более страшно…

Салик подсел поближе, немного подождал и, когда офицер немного успокоился, положил ему руку на плечо…

– Расскажи мне, брат. Может, ты облегчишь этим свой грех…

И офицер рассказал.

Бейрут, британское консульство

26 июня 1992 года

На сей раз собраться в «пузыре» было невозможно – в этой комнате технически невозможно было поставить передающую аппаратуру. Такая аппаратура была в кабинете консула – конечно, менее защищенном от возможного прослушивания. Строго говоря, сегодняшний сеанс связи с Лондоном вообще не был предусмотрен никакими планами – но и обойтись без него было нельзя.

Консула уговорили приехать на работу чуть попозже, а сейчас в его кабинете сидели двое. За роскошным «чипендейловским» столом с малахитовым письменным прибором сидел бейрутский резидент, сэр Тимоти Карвер, человек с птичьим лицом. В ожидании связи он спокойно сидел, уставившись взглядом в ведомую только ему одному точку на полированной ореховой столешнице. За огромным столом сэр Тимоти выглядел комично, это место было явно не для него – но сейчас всем было не до смеха…

У приставного стола, на неудобном стуле, больше похожем на табуретку, примостился Сноу, аккуратно выложивший перед собой на столик перевязанную руку – доктор перевязал его, но несколько дней рану бередить было нельзя, иначе могла снова пойти кровь. С его ростом он как раз чувствовал себя за приставным столиком весьма неуютно – но деваться было некуда…

А еще в кабинете была система связи. Огромный сорокадюймовый плоский экран светился матово-серым светом, а с четырех точек на сидевших в кабинете людей холодными электронными глазами смотрели видеокамеры. Изображение, полученное от них, синтезировалось и передавалось в виде пакетов на висевший в двух сотнях километров над землей военный спутник связи, а уже оттуда – в неприметный кабинет в Лондоне, в здание министерства иностранных дел. Там должен был находиться человек, которому сэр Тимоти Карвер должен был сообщить о чрезвычайном происшествии и передать всю информацию, которую работавшая последние сутки на износ бейрутская резидентура собрала…

Экран мигнул, матово-серый цвет сменился на настроечную таблицу, и почти сразу зажглось изображение. Темный, обставленный в старинном стиле кабинет. Горящая на столе лампа – сэр Энтони Браун даже днем работал при освещении, не отдергивая с окон плотных черных штор. И сам сэр Энтони – седовласый, в роскошном серо-стального цвета костюме, чей консервативный вид оживлялся необычным красным галстуком. Лицо сэра Энтони было матово-бледным, как и у всех чиновников, занятых кабинетной работой и почти не бывающих на солнце…

– Сэр Энтони… – начал Карвер

– Опустим вступления, Тим. – Человек в Лондоне, с которым они когда-то вместе играли в шахматы в Оксфорде, резко махнул рукой, словно отрубая все ненужное. – Давай ближе к делу. Кратко и четко – что?

– Думаю, тебе лучше послушать мистера Сноу, Энтони. Он-то как раз и раскопал все это…

Сноу неуклюже повернулся на стуле, взглянул в холодные глаза постоянного заместителя министра иностранных дел, находившегося в паре тысяч километров от него, в Лондоне. Сейчас решалась его судьба. Если его заметят, а его информацию оценят – то его ждет феерическая карьера в британских разведслужбах. Если же нет…

– Джон Сноу, сэр…

– Кратко и по делу! – перебил Сноу чиновник. – Времени на вступления нет…

– Понял, сэр… Согласно полученной нами информации в Бейруте действует особая ударная группа. Возможно, она не одна, но пока нам известна эта. Возглавляет ее чиновник, представляющийся как «Иван Иванович», идентифицировать мы его пока не смогли. В группу входят двое, оба прошли специальную подготовку, приписаны к подводным диверсионным силам и средствам Черноморского флота. Оба по званию – старшие лейтенанты флота, оба учились вместе. Первый – князь Александр Воронцов, потомственный дворянин. Двадцать семь лет, учился в Севастополе, затем в Санкт-Петербурге. Сирота, из родственников только дед – адмирал Воронцов, последнее место службы – начальник Главного оперативного управления штаба ВМФ. Второй – некий Али Мехмет Халеми, двадцать семь лет, учился в Севастополе…

– Чем занимается эта группа? – перебил Сноу сэр Энтони.

Сноу и Карвер переглянулись…

– Убийствами, сэр… – продолжил Сноу. – Официально они входят в состав экипажа десантного корабля «Адмирал Колчак», последнее время находящегося недалеко от Бейрута. Но на самом деле они – ликвидаторы. Информацию о лицах, подлежащих ликвидации, им передает «Иван Иванович», непосредственно ликвидациями занимается Воронцов, Халеми у него на прикрытии и подхвате. Судя по всему, русские приняли решение о выявлении и физической ликвидации всех известных им звеньев исламского террористического подполья в Бейруте. Князь Воронцов получил такой приказ…

– Откуда все это известно? Может, это дезинформация? Весьма похоже на дезинформацию…

– Извините, сэр… Данные получены из нескольких независимых источников. Основную информацию дал сам Али Мехмет Халеми – он не смог дальше убивать правоверных, будучи одной с ними веры, и сорвался. Один из «братьев», некий Салик, заметил его в мечети и обработал. Тот раскололся…

– Что значит – обработал? – недобро спросил сэр Энтони.

– О, не то, что вы подумали. Просто поговорил по душам. Источник жив, здоров и готов к дальнейшему диалогу…

– Где этот источник сейчас? У вас?