Плененная тьмой - Роза Александрия

— Ох, Персефона, это ты? Как хорошо, что я тебя встретила! Мне нужна твоя помощь!

Ведьма явно взволнована и вся дрожит. Что-то в ней неуловимо поменялось, но я не могу понять что.

— Пойдем ко мне, расскажешь! — я тяну ее к себе в комнаты, но она упирается.

— Нет, нет! Не могу… зайти! Ты должна пойти со мной! Это срочно! — она хватает меня под локоть и шепчет: — Быстрее! Перенеси нас на берег реки Амелет.

— Но почему ты сама не можешь перенестись? — все инстинкты во мне прямо вопят об опасности, но я не понимаю, откуда она грозит.

— Потом объясню! Скорее! Я пошлю тебе импульс, чтобы ты знала, куда именно нужно переместиться! — выпаливает Геката и лихорадочно оглядывается по сторонам.

— Быстрее, Персефона! — шипит ведьма, не оставляя мне выбора. В конце концов, может, хотя бы там она объяснит, что стряслось и к чему такая спешка.

Ловлю отголосок энергии того места, в которое она меня зовет, и вмиг оказываюсь вне замка. Только вот странно, что не на берегу, а на лодке, посреди реки.

Что за чертовщина?

Я резко оборачиваюсь к Гекате, но девушка оскаливается злобной ухмылкой. Только сейчас я понимаю, что меня настораживало: у этой Гекаты нет других ликов, нет призрачных сестер. Передо мной стоит только одна ведьма.

— Вот и попалась, любимица Аида! — Лицо девушки будто бы стекает с черепа, а на его месте образуется зеленая паутина.

— Счастливого путешествия в Тартарары, дорогая! — скрипучим голосом желает мне чудище, а в последний момент, перед тем как оно исчезает в пучине вод, я вижу ухмыляющийся взгляд Минту, одной из нимф, которая собирала меня на первую встречу к Аиду. Но почему? Что я ей сделала?

Эти вопросы быстро покидают голову, ведь лодку неумолимо несет течением прямо к водопаду, за которым открывает свою пасть бездна Тартар. Я понимаю это по сгустившемуся красному туману, парящему над бездной. По ощущению черноты и безысходности, постепенно заполняющему мою душу.

Я пытаюсь грести назад, но это просто бесполезно. Хватаюсь за края лодки и зажмуриваюсь, представляя свою комнату. Сейчас я перенесусь к себе и все будет хорошо. Мой голос от бессилия срывается на крик, ведь у меня ничего не выходит. Туман, парящий над водой и окутывающий бездну, забивает ноздри и не позволяет сконцентрироваться. Где-то вдалеке я слышу злорадный смех и понимаю, что Минту все предусмотрела. Она точно рассчитала то расстояние до Тартараров, где я уже не смогу перенестись назад, отравленная ядовитыми парами, путающими сознание.

Вглядываюсь вдаль и понимаю, что уже через минуту меня понесет вниз и если я не разобьюсь, то точно попаду в пасть той самой Гидре, о которой говорил Аид. Слышу адский шум воды, стенания и крики, доносящиеся снизу, и просто жду, когда мою лодку, а вместе с ней и меня похоронит в этой ужасающей воронке.

Лодку начинает закручивать, и я слышу душераздирающий крик. Мгновение спустя я понимаю, что это я кричу. Мне очень страшно. Никогда в жизни я еще не была настолько напугана. Даже когда Аид меня преследовал, даже когда демоны схватили меня и приволокли в подземное царство. В моем сердце всегда теплилась надежда, что все будет хорошо. Сейчас же я теряю голос от крика. Мне кажется, именно так люди седеют, именно так у них разрывается сердце от страха. Я была бы рада, чтобы оно сейчас разорвалось и у меня. Но, к сожалению, я даже не теряю сознание. Каждый миллиметр, приближающий меня к бездне, я вижу с широко распахнутыми глазами. Мне конец.

Лодку швыряет вниз, и я, ухватившись за борта, закрываю глаза, готовясь к худшему. Затхлое зловоние забивает нос. Я кричу, прощаясь с жизнью. Почему-то перед глазами возникает лицо Аида, его улыбка и удивительные глаза. Три удара сердца, и лодка со всего размаха бьется о воду, безжалостно бросая меня вниз с немыслимой высоты. Я не удерживаюсь и падаю в реку. Выныриваю из зеленой воды, чувствуя, как тина облепила мое тело, но тут же снова ухожу под воду, сбитая волной. Открыв глаза, вижу кружащие пузырьки воздуха, стремительно покидающие мои легкие. Вижу какое-то движение в воде и изо всех сил бью руками и ногами, пытаясь снова выплыть на поверхность.

Что-то ужасное движется на меня, а в голову забираются отголоски мыслей этого существа. Выплываю и, жадно хватая ртом воздух, оглядываюсь. Недалеко замечаю огромный валун и плыву к нему. Движение воды позади меня указывает на то, что чудище вот-вот меня настигнет, но я успеваю схватиться пальцами за камень и из последних сил взбираюсь на него, не забыв подтянуть под себя ноги. Разочарованный лязг зубов рассекает воздух, заставляя меня всхлипнуть в ужасе, перемежающемся с отчаяньем. Что же это такое, черт побери?

Карабкаюсь как можно выше и, оказавшись на самом верху, с ужасом смотрю вниз. Вода слишком мутная, чтобы я могла разглядеть ту тварь, которая чуть меня не съела. Но тень, шныряющая вокруг скалы, моего последнего оплота, вырисовывает в воображении ужасные картины. Слизь и тина, налипшие на волосы и лицо, тоже как будто шевелятся, и я нервно начинаю снимать их и отбрасывать подальше. Кое-как справившись с этим, я позволяю себе выдохнуть.

Тварь все не уплывает. Она кружит вокруг камня, и я слышу рой мыслей, кружащихся в ее… голове? Но когда я понимаю, что мысли ее раздваиваются, а потом множатся и множатся, до меня доходит, что это за чудище. Это пятидесятиглавая Гидра, иначе как объяснить, что я слышу десятки разных вариаций одной мысли «убить».

Глава 22

Чудище вьется вокруг меня в ожидании малейшей ошибки, ждет, пока я соскользну с мокрого камня, устану цепляться ободранными ногтями за острые края. Я слышу мысленный рой в головах твари, слышу, как она облизывается, готовясь перекусить меня пополам. Но не выныривает из мутной воды, выжидает. Только острые шипы время от времени показываются наружу, заставляя мое сердце лихорадочно сжиматься, пропуская удары.

Смотрю наверх. Отвесная скала окружает небольшой грот, в котором я оказалась, и нависает надо мной куполом, именуемым «безнадежность». Воронка из воды все так же закручивается наверху и плещет затхлые воды прямо возле моего убежища, поднимая шапки зеленоватой пены. Становится понятно, что отсюда выхода нет. Меня начинает мутить. То ли от осознания безнадежности, то ли от резкого запаха, витавшего вокруг, то ли оттого, что я все четче слышу крики