Сколь это по-немецки - Уолтер Абиш

Дядя Ульрих, вас и вправду тошнит? спросила Гизела, скорее из любопытства, чем из сочувствия.

Будем на месте через пять минут, пообещал Хельмут. Если не что-то иное, ха-ха-ха, так кофе тебя оживит.

Что он имел в виду под чем-то иным?

Нет, сначала ты, настоял Хельмут, когда они заходили в «Сливу».

Быстро ли узнал его Франц?

Мгновенно. Его глаза расширились. Он широко улыбнулся. Затем с подносом в руке приблизился к Ульриху.

Херр фон Харгенау. До чего приятно.

Какой сюрприз… Я и не подозревал…

Так приятно вас видеть, сударь.

Ты не изменился ни на йоту. Выглядишь точно так же, как и в последний раз, когда я тебя видел. Сколько прошло лет?

Стоило мне увидеть вашего брата, сказал Франц, и я понял, что рано или поздно появитесь и вы.

На мой взгляд, лучше бы это было раньше, сказал Ульрих и, обернувшись к Хельмуту, спросил: Почему ты не сказал мне, что Франц здесь?

Я хотел сделать тебе сюрприз.

Ульрих заказал чай и тост, Анна — бокал вина, Гизела — какао и пирожное, а его брат — кофе. Потом, подойдя к витрине, где под стеклом красовались пирожные и всевозможная выпечка, он замер в созерцании открывшегося перед ним широкого выбора, а его губы шевелились, словно, готовясь что-то выбрать, он разговаривал сам с собой.

Вы останетесь в Брумхольдштейне на какое-то время? поинтересовалась Анна.

На неделю-другую.

Надеюсь, что вы с братом выберетесь к нам в гости, сказал ему Франц, когда они уходили. Дорис будет так рада вновь вас повидать.

Мы обязательно это сделаем, твердо сказал Хельмут. До скорого, Франц.

Выйдя из ресторана, Ульрих не мог вспомнить, пожал ли он Францу руку.

Наш Франц, торжественно возвестил Хельмут, когда все они уселись в машину, строит из спичек модель города. Затем, заметив его удивленный вид, добавил: копию лагеря в Дурсте.

Я нахожу это отталкивающим, сказала Анна. А вы? Необъяснимо отталкивающим и гротескным.

Ты мог бы предупредить, что он работает в Брумхольдштейне официантом, пробормотал Ульрих.

Что? Испортить весь сюрприз?

Достаточно остановиться на окраине Брумхольдштейна, чтобы составить более или менее полное представление о том, что ждет тебя впереди. Ряд за рядом высоких, добротно отстроенных кирпичных зданий с балконами и автоматическими лифтами, с блестящими алюминиевыми рамами и плоскими крышами, на которых при желании люди могут принимать солнечные ванны; подземные гаражи для новых автомашин и высоченные уличные фонари, отбрасывающие на мостовую пугающе яркий свет, спортивная арена, вторая электроцентраль, еще один торговый центр. Вокруг Брумхольдштейна на многие километры протянулся один и тот же унылый, иссушенный пейзаж, в который складываются неряшливого вида деревья и неухоженные поля с высоковольтными линиями, рассекающими на части всхолмленную местность с немногочисленными фермами. Но дела идут на лад. Все вот-вот изменится.

То тут, то там огромные кучи вырытой земли свидетельствуют о попытках новых начинаний. Хотя многие из подобных проектов частенько необъяснимым образом забрасываются, и в результате вырытые котлованы превращаются, когда зарядят дожди, в заполненные бурой водой омуты. К северу лежит более пересеченная, холмистая местность. К востоку фермы крупнее и более ухоженные. Выращиваются в основном картофель, капуста, свекла и домашний скот. Суровые фермеры, несмотря на все богатство Брумхольдштейна, продолжают считать его присутствие чуждым и полным угрозы, а в его подчеркнутой современности видят источник пагубного влияния на своих детей. Они все же с охотой продают в Брумхольдштейн свою продукцию. За ближайшие двадцать лет, если не быстрее, Брумхольдштейн вырастет в четыре или пять раз, пока наконец, как предсказывают жители Демлинга, их не поглотит.

Большая часть спешащих по новой автостраде автомобилей едет или возвращается из Брумхольдштейна. Для внешнего мира первые упоминания об этом городе появились в изданном в 1959 году путеводителе. Поначалу Брумхольдштейн рассматривался как по-своему сомнительная и проблематичная архитектурная затея. Но к настоящему времени, в какой бы книге на него ни ссылались, а случается это все чаще и чаще, его рассматривают как потрясающий успех, рискованное предприятие, которое, можно сказать, постепенно занимает свое место как в истории Германии, так и в немецком сознании, и со временем этот спроектированный и построенный немцами город примет активное участие в уникальной череде событий, продолжающих формирование этой нации. Город назван в честь Брумхольда. Но многие ли знают об этом? И много ли таких, кто брался за книги прославленного философа? И, коли на то пошло, многие ли способны разглядеть за его именем единственную в своем роде историю немецкой созерцательной мысли?

Большинство жителей Демлинга — за исключением, естественно, недавно приехавших иностранных рабочих — помнит Брумхольдштейн, когда он еще назывался Дурст, а все направлявшиеся туда поезда, кроме разве что одного или двух, проходили через Демлинг без остановки. Они появлялись и исчезали, иногда до пятнадцати составов в день в каждом направлении. Пятнадцать бесконечно длинных составов, шедших с очень приличной скоростью, если учесть возраст железнодорожных путей и прочие влияющие на безопасность факторы, та-та-та, та-та-та, та-та-та, стучали колеса на пути к узловой станции или обратно. Единственным признаком жизни в проходящем поезде бывало иногда лицо, маячащее, как пугало, в обрамлении прорезанного в товарном вагоне крошечного оконца. Лицо, чьи глаза цеплялись за начальника станции — или любого другого, кому случилось смотреть на проходящий поезд, — пытаясь на секунду встретиться с ним взглядом. Подчас было видно, как губы на лице пугала мужского или женского пола пытались сложиться в слово — или несколько слов. Может быть «Куда?», или «Когда?», или «Почему?». Кое-кто в Демлинге утверждал, что в Дурст были доставлены тысячи и тысячи людей. Все гадали, что они там могут делать. Работать на заводе И. Г. Фарбен? Кто знает? Лучше не спрашивать. Лучше не совать в это нос.

Брумхольд первым признал бы, что слово «идея» пришло из греческого языка… и по-гречески означает «видеть» или «столкнуться лицом к лицу». Несомненно, признал бы он и то, что можно, к примеру, составить достаточно точное представление о Брумхольдштейне, не потрудившись в нем побывать. Нужно только вооружиться карманным атласом, опубликованным по возможности после 1963 года, и отыскать Брумхольдштейн на одной из многочисленных маленьких карт, чтобы составить себе достаточно точную о нем идею. Небольшой, но быстро растущий центр городского типа, уже не городок, но еще и не крупный город. Новые дома населяют новые люди, которые переехали в Брумхольдштейн из более крупных, перенаселенных центров, чтобы быть ближе к природе и жить там, где лучше школы, меньше чужаков и больше возможностей по работе. Здешние жители, средний возраст которых составляет двадцать девять лет, разделяют одни и те же интересы и заботы. Их заботит качество обучения и уровень загрязнения воздуха, проблемы преступности и алкоголизма, качество медицинского обслуживания, то есть высокий уровень как докторов, так и медицинского оборудования, и все они весьма рады близости гор, возможности кататься зимой на лыжах, заниматься рыбной ловлей, греблей и плаванием в остальное время. Не следует забывать и о разнообразных развлечениях: театр, новейшие американские фильмы, раз в месяц оперный спектакль. По сути, как раз к этому и стремится большинство немцев, но жители Брумхольдштейна, а это по большей части управленцы, интеллигенция, средний класс, то есть люди, которые получили лучшее образование и умеют лучше выразить свою мысль и живее высказать — или, по крайней мере, быстрее осознать и сформулировать — свое недовольство, находятся в лучшем положении, чтобы получить то, чего они хотят, — с определенными, конечно, ограничениями.

Люди, которые живут в Брумхольдштейне, то есть — теперь, когда наконец достроена новая автострада — всего в двадцати минутах езды на машине от Демлинга, всегда спешат высказать свое демократичное мнение, что ничто на свете не мешает жителям Демлинга приезжать в Брумхольдштейн на еженедельные камерные концерты, посвященные музыке Моцарта, Вивальди, Гайдна, или на спектакли оперы «Глориана», сейчас исполняющей «Мечту всех народов» Хугеля Каминштейна, или на серию лекций о раскопках во Внешней Монголии профессора Паулуса Херднера, или на представление кукольного театра Браудвица, или на ежегодный фестиваль зарубежного кино, на котором представлены ленты Поланского, Феллини, Бергмана и Форда. Однако по какой-то причине жители Демлинга продолжают искать развлечения в других местах. Они избегают Брумхольдштейн, если только им не приходится там работать, они избегают с виду бодрых, хорошо, с претензией на небрежность, одетых молодых людей, живущих в новеньких, с иголочки домах, они избегают их празднеств под открытым небом, их танцев в зале новой школы. Если уж танцевать, так они предпочитают свой собственный захудалый танцзал. Пусть они работают в Брумхольдштейне по пять, а то и шесть дней в неделю, никто не может заставить их полюбить это место.