Греческие богини. Архетипы женственности - Галина Бедненко

Эта история любви древней и прекрасной Эос к смертным героям почему-то мне напоминает «вечно молодых» богатых и известных женщин, которые находят себе то одного молоденького и красивого мальчика, то другого, не в состоянии остановиться или воздержаться. В этом видится ловушка Афродиты[220].

СМИРНА

Одна царица (супруга то ли царя Кинира, то ли царя Феникса[221] — по разным источникам) так гордилась красотой своей дочери, что похвасталась, что та прекраснее самой Афродиты. Богиня рассердилась и наложила проклятье. Смирна влюбилась в собственного отца и, приведя его пьяного к себе на ложе, зачала ребенка. Когда от этого союза должен был родиться ребенок, отец чуть не убил Смирну. Но Афродита превратила ее в дерево (и отец разрубил дерево топором, по сути, все же убив), а ребенка Адониса взяла себе.

Здесь мы видим классический семейный инцестуальный треугольник. Когда жена слишком холодна и отдаляется от мужа, она уже не поклоняется Афродите, не принимает ее власти над собой, а, наоборот, выдвигает вперед себя — и даже богини — юную дочь. Если мать пренебрегает супругом или тем более унижает его, отец сближается, хотя бы эмоционально, с дочерью[222]. Слишком тесная эмоциональная связь может вызвать и более близкую связь телесную, вплоть до сексуальных отношений.

«Обычное дело, когда в случае инцеста дочь говорит: “Подонок, что он со мной сделал”. И многие другие тоже думают так.

Но динамика показывает, что мать выдвигает вперед ребенка, чтобы иметь возможность уклониться от мужа. Если теперь дочь скажет: “Мама, я рада делать это для тебя”, она попадет в другой динамический контекст и ей будет легче отмежеваться от отца, от травмы, а также она сможет отмежеваться от матери»[223].

В истории Смирны миф возлагает всю вину на девушку (и ее няньку, которая помогала споить отца). В реальности же ответственность лежит как минимум на обоих (и даже на трех) участниках инцеста. Подобные отношения порой возникают и до вменяемого совершеннолетия дочери или падчерицы, и даже до достижения ею половой зрелости. Но все равно и тогда случается, что девочку обвиняют в том, что она «сама спровоцировала» отца или отчима. Она сама может обвинять себя в том случае, если ей было интересно или приятно, а потом лишь был осознан или внушен ужас содеянного. На это отвечает Берт Хеллингер (и Гунтхардт Вебер):

«Некоторым кажется дурным то, о чем пойдет сейчас речь, а именно: девочка, если это было так, может признаться, что, кроме всего прочего, это было хорошо и приятно. Потому что тогда это становится чем-то обычным, драма прекращается, и рана перестает болеть... Они не виноваты, даже в том случае, если это доставило им удовольствие. Девочка вправе признать, что она, несмотря на справедливый упрек в адрес родителей, переживала инцест как нечто увлекательное, ибо ребенок ведет себя по-детски, если он любопытен и хочет что-то узнать... Если я слегка фривольно и провокативно скажу: “Такой опыт, как этот, слегка преждевременен”, это снимет с ребенка вину... Совершенно же ясно, что вина лежит на взрослом»[224].

КИРКА (ЦИРЦЕЯ)

Кирка (или Цирцея) была волшебницей, дочерью бога солнца Гелиоса и Персеиды, сестрой колхидского царя Ээта. Таким образом, она приходилась теткой Медее, также известной чародейке. Кирка жила на острове Эя, все животные на котором были ее бывшими возлюбленными. Противостоять чарам Кирки смог лишь Одиссей, которому бог Гермес принес волшебную травку «моли», и герой кинул ее в питье, уже подготовленное колдуньей. Затем он выхватил меч, и это вконец покорило чародейку.

В этой истории мы видим женщину-соблазнительницу, у которой много мужчин, но это не приносит ей удовольствия и удовлетворения. Они кажутся ей скотами, и она сама превращает их в зверей. Кто становится диким львом или волком, кто козлом, кто свиньей. Это похоже на характерное поведение куртизанок и проституток, которые мужчин используют (если речь идет о куртизанках, с обычными проститутками, пожалуй, не так), но при этом видят в них лишь животных, в таковых их, по сути, и превращая. Приведем слова такой «девки» из сочинения Пьетро Аретино:

«Да, я творила зло и раскаиваюсь в этом, но в то же время и не раскаиваюсь. Если б ты знала, сколь виртуозна была я в искусстве сводить с ума! Бывало, у меня в доме одновременно находилось десять любовников, и для каждого у меня находился поцелуй, ласка, нежное слово, рукопожатие. И все чувствовали себя как в раю, покуда не появлялся среди них новенький голубок, весь в ленточках, бантиках, оборочках, как это принято при мантуанском или феррарском дворе. Я принимала его, как и положено принимать того, кто явился к тебе с подарками, и, побросав всех своих поклонников, уводила его в свою комнату. И куда только девалась спесь оставшихся гостей! Она опадала, как опадают лесные орехи после первого заморозка, как опадают цветы на ветру. Сначала слышались только вздохи без слов: вынужденные покориться моей воле, они могли только пожимать плечами, не в силах ничего предпринять. Вздохи сменялись тихими жалобами, при этом одни покусывали палец, другие стучали кулаком по столу, третий отчаянно чесал в голове, четвертый расхаживал по комнате, пятый вдруг выкрикивал издевательский куплет, чтобы сорвать злость. Если мое возвращение затягивалось, они спускались по лестнице и уходили, а в ответ на мой призыв вернуться бросали крепкое словцо служаке или кому попало. Но когда, сделав круг по улице, они возвращались и, поднявшись наверх, находили мою дверь по-прежнему запертой, на них нападало настоящее отчаяние»[225].

Правду сказать, подобные, хоть и не столь корыстные, «издевательства» случаются намного чаще. Молодые девушки безо всяких меркантильных помыслов могут быть жестоки со своими поклонниками. Просто потому, что чего-то хочется, а чего-то нет, а вот сейчас захотелось или, наоборот, перехотелось. Или для того, чтобы поиграть и позабавиться, ощутить свою власть, попробовать свою женскую силу. Это обычный искус для девушки, в которой выражена Афродита, и... по моему мнению, на определенном этапе лучше уж попробовать, чем не попробовать. (Зачастую это — события или действия, в которых мы «и раскаиваемся, и не раскаиваемся»).

Интересен сексуальный подтекст «победы Одиссея» над коварной волшебницей. Он не отравлен ее варевом благодаря помощи Гермеса (что тут дает бог слова — осознание?) и обнажает меч, что тут же удивительным образом пугает женщину. Конечно, мы понимаем, что речь здесь идет о мужской силе Одиссея, и видимо, не только в обычном, плотском смысле. От связи с Киркой у Одиссея рождается сын Телегон, впоследствии нечаянно убивший отца, но это уже обычные для греческих мифов «разборки» между отцом и сыном.

Кирка как героиня Афродиты очень ревнива к своим соперницам. Когда она была влюблена в морского бога Главка, тот по простоте своей попросил ее помочь добиться любви прекрасной девы Скиллы, которая отвергала всех поклонников. Конечно, Кирка превратила Скиллу в чудовище с женским лицом и телом, состоящим из собак. В этом мы можем видеть и «проклятье Афродиты»: тело холодной женщины становится «злым» и опасным. Сценарий Афродиты вообще предполагает обилие любовных треугольников и, как следствие, ревность и месть. Это обычные обстоятельства многих любовных историй. Для архетипа в этом нет ни хорошего, ни плохого. Границу между тем, что допустимо, а что — нет, поставить может только человек. Отделяющий себя от сценария, разумеется.

Глава 6.Гера — богиня брака и деторождения

«Это мой муж и моя крепость».

Миф

Богиня Гера была сестрой и супругой верховного бога древних греков — Зевса. Дочь Крона и Реи, она, так же как и остальные ее братья и сестры, была проглочена своим отцом, но позже освобождена Зевсом. Росла она у Океана и Тефиды, у дяди и тети, пока не закончилась титаномахия (борьба олимпийских богов с титанами), и в дальнейшем примиряла их в супружеских конфликтах.

До брака с Зевсом у Геры нет своей божественной доли, удела. Ее настоящая история начинается с романа с Зевсом. Это, пожалуй, первый тайный роман Зевса, о котором нам известно. Первой супругой громовержца была Метида (Мысль), так удачно подсказавшая, как обмануть папеньку, но ни о любви, ни о соблазнении там речи не шло — по крайней мере, ни о чем подобном в мифах не упоминается.

Второй его супругой была Фемида (Справедливость), мать ор, мойр и, по некоторым версиям, Прометея. Но и она была просто законной супругой Зевса, потому что ему положено сочетаться браком с основами миропорядка и разумного правления. Третьей его супругой (которую иногда даже не причисляют к супругам) была Деметра, богиня земледелия и плодородия. Известно, что ей он оставил дочь Кору-Персефону, а позже ничуть не жалел о разрыве. Да и она не вспоминала[226].