Настоящая черная ведьма - Елена Звездная

Подняв глаза вверх, морда некоторое время изучал потолок, после все же расстегнул еще две пуговки, дернул край рубашки, открывая глубокий белый рубец, заметный даже под черной порослью на груди, и произнес:

— Единственный маг, который сумел достать меня, и едва не отправил в преисподнюю, был ужасно, невообразимо стар, и казалось, рассыплется на ходу. Внешность обманчива, госпожа Герминштейн, и нет ничего опаснее старого, а соответственно крайне опытного мага!

И морда взялся ожесточенно застегиваться.

Жаль, мне понравилось.

Но было бы глупо с моей стороны не заметить:

— Ничего опаснее старого мага, но не старой ведьмы. — Сев удобнее, продолжила свою мысль: — Грехен не имеет дочери, ко всему прочему она не стала верховной, соответственно после семидесяти пяти лет ее сила начала клониться к закату. Да и она едва ходит, господин мэр!

И тут с площади донесся чей-то оскорбленный вопль:

— Ведьма! Урою!

То есть это мне было. Ну никакого уважения к черной магии от этих новоприбывших, утомляет даже. Подняла руку, щелкнула пальцами… зеленый огонек, сорвавшись, метнулся в раскрывшееся окошко, на площади стало тихо.

Морда вопросительно посмотрел на меня, я с улыбкой на него.

— Мелочи, — заверила черная ведьма.

Просто теперь у одного из солдат, устроивших бесчинство в таверне «Три пескаря», помимо шакальей головы еще и козлиное тело. Думаю, остальные впечатлятся.

Так и вышло, потому что вскоре раздался удаляющийся дружный и дробный стук подков по камням, которыми была выстлана площадь. И вслед за этим жалобное блеяние одинокого козлика. Сжалившись, снова щелкнула пальцами…

— Спасибо, уважаемая госпожа ведьма, — раздался все тот же голос, после чего за улепетывающим отрядом, помчался и этот, вернувший свое тело, но не голову, солдат.

Глядя на меня, морда неодобрительно покачал головой.

— У меня репутация, ее нужно поддерживать, — насупилась я. Ничего не сказав на это, ловец продолжил:

— Полагаю, убийца все же ваша престарелая Грехен, об этом я и сообщу мэтру Октариону.

— Не она точно, — заверила я. — Вы путаете магов с ведьмами, господин мэр!

Усмехнувшись, морда произнес:

— Я редко ошибаюсь, госпожа ведьма. На моей памяти это происходило лишь дважды первый случай оставил мне глубокий шрам на груди, второй… — он усмехнулся. — Собственно вы и есть второй случай.

Мне даже как-то лестно стало. Не удивительно, что заулыбалась вся.

Но уже в следующий миг моя улыбка померкла — потому как распахнулась дверь, пропуская сначала госпожу Анарайн, а следом рожу!

И разом сразу накатило очень знакомое ощущение — бесят!

Все бесит! И Белая магианна, на которой и следа от моровой язвы не осталось, что собственно она и демонстрировала голыми руками, откровенным декольте до самого украшенного сверкающим камешком пупа и открытыми высокой прической плечами, и белый маг в смокинге черного цвета. Чего он вообще черный нацепил?! А больше всего бесит то, что морда, обернувшись и узрев белую магианну, напрочь решился дара речи…

Вот именно это, почему-то, разозлило окончательно!

Но все только начиналось…

Шаг, при котором стало ясно, что на магианне три прозрачные юбки, от чего силуэт ног смутно, но просматривался, и госпожа Анарайн сладко пропела:

— Телль, дорогая, как ты себя чувствуешь? Мы так волновались о тебе. Телленька.

Сейчас кого-то стошнит. Меня.

— Ах, дорогая, — белая неспешно приближалась, окутывая всю спальню морды облаком сладких приторных, но жутко стойких духов, — что это за столь нетипичное для черных стремление рисковать своей жизнью, ради спасения совершенно посторонней тебе ведьмы? Чем ты только думала, маленькая? У меня задергался глаз… основательно.

А самое отвратительное — морда подскочил со стула, пододвинул его белой и произнес:

— Прошу вас, госпожа Анарайн.

— Ах, вы так любезны, — пропела магианна.

Уже тошнит!

Настолько тошнит, что в голове потемнело!

— Все, с меня хватит! — прорычала взбешенная черная ведьма. — Слушай ты, белая!..

— Да-да, маленькая, — магианна подалась ко мне, глядя как на самого любимого больного и от того дико капризного ребенка. — Ты чего-нибудь хочешь, Теллечка? Ты только скажи, я все-все для тебя принесу.

В глазах искренность и сочувствие, в каждом жесте забота, на лице даже не маска, я бы притворство поняла, но нет, обо мне правда беспокоились!

И второй глаз задергался тоже!

— Элим, не наседай, ты же знаешь, что черные подобного не приемлют, — осадил сестру рожа.

A эта белая, которая хуже любой черной, сладко так:

— Но, дорогой. Теллечка ведь не совсем черная, ты же знаешь, и вообще я не понимаю этого «белая» «черная» среди родственников. А мы ведь уже почти семья.

Молча вскинула руку, щелкнула пальцами.

Несколько искр сорвавшись с кончиков ногтей, метнулись к мантии и вмиг приволокли ее ко мне. Молча, не вставая с постели, оделась. Потом решительно встала.

— Госпожа ведьма, еще три… — начал было морда. Умолк под моим очень недобрым взглядом.

С кровати я сошла как с пьедестала, поискала туфли взглядом, обнаружила, придерживая край тяжелой мантии обулась, после чего, совершенно игнорируя и морду и белую магианну, вплотную подошла к роже. Остановилась, запрокинув голову и с ненавистью глядя к его голубые глаза.

— Зачем ты так? — тихо спросил напряженный Арвейн.

И хватает же совести у некоторых!

Сузив глаза, тихо, но отчетливо произнесла:

— Слушай внимательно, белый, я повторять дважды не буду — не становись на моем пути.

Голубые глаза мага медленно сузились, лицо окаменело, оно и не удивительно, редко кому черная ведьма бросает клятву ненависти. У нас все просто — мы не угрожаем, мы говорим «Не становись на моем пути». И этого достаточно, чтобы враг понял игр не будет, уступок не будет, будет схватка не на жизнь, а на смерть.

— Телль!.. — испуганно вскрикнула белая магиня. Надо же, все поняла, значит, не безнадежна.

Впрочем, какая мне разница, поняла или нет, мой враг не она.

— Надо же, — продолжая пристально смотреть в мои глаза, произнес мэтр Октарион, — ты еще более наивна и благородна, чем я думал, Телль.

Молча вскинула бровь.

— Не понимаешь, — усмехнулся белый.

Не отреагировала. Белый растянул губы в улыбке, хмыкнул, затем чуть наклонившись, выдохнул мне в лицо:

— Мы больше не будем играть по твоим нелепым правилам, ведьмочка.

Сузила глаза сильнее, чувствуя, как внутри загорается ярость.

— В этом больше нет смысла, — продолжил рожа, и добавил, указав взглядом на карман с письмом от родителей. — раз уж ты все знаешь.