Затерянная во Вратах (СИ) - Елена Ловина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От воспоминаний меня дёрнуло, словно молния прошила насквозь: от самого кончика гребня на ведущей голове до кончика хвоста, до самой маленькой чешуйки на нем.
— Саянара, ты не должна бояться, — тихий приятный голос, который хотелось слушать и слушать, успокаивал, завораживая. — Я не дам никому причинить тебе вред. Жизнь отдам за твоё спокойствие и счастье.
От его голоса страх уходил, но какая-то ленивая, невнятная мысль ползла по воспоминаниям, вспышками подсвечивая, как убаюкивал меня голос Гориана, как заставлял трепетать все внутри от самых простых звуков, произнесенных протяжно, с хрипотцой. Не было ли влияние на меня Роя тем же, что и у Гориана — пробуждением зрелости дрохии, самки, готовой к спариванию?
Эмоции, что сейчас с легкостью всплывают из памяти королевского рода, говорят, что я ошибаюсь, и самая большая разница в том, что нет аромата влечения, которое я ощущала от Гориана, которое сводило с ума наравне с попытками воздействовать на сознание — Рой на инстинкты никак не влияет.
— Рой, ты не мог бы поговорить с Рариданом и ответить на его вопросы? — мама в итоге подходит к нам и ненавязчиво отвлекает нас друг от друга. Мой хранитель кивает и отходит в сторону, где за него уже с двух сторон берутся дядя Рар и жардан Кевор. А мое сердце унеслось вслед за Роем — в груди сразу стало пусто и холодно, словно пламя потухло.
А мама медлила, наблюдая за мной, за тем, с какой тоской провожаю я человека. А когда она заговорила, я сначала даже не поняла ее вопроса — так он не вписывался в ситуацию и в то, что я вообще ждала от мамы. Я думала, что как минимум она будет просить прощение за невнимательность, или бичевать себя последними словами, или плакать, стараясь вызвать мои ответные слезы, но нет, вопрос был другим.
— Саян, доченька, ты огонь Торбурга ощущаешь?
Я не ответила, помотала головой, вернее, головами, пытаясь понять, к чему такой вопрос. Да и признавать, что все были правы, а я нет — очень тяжело.
Все мне говорили, что это просто увлечение и с помолвкой торопиться не надо, но я упрямо не желала их слушать. Я могла бы это понять при входе в портал, когда нас закрыло от Арх-Руа магией перехода. В тот момент все, кто обладал Истинным пламенем, почувствовали своих спутников. Даже Ларо, кажется, ощутила чье-то биение сердца на далеком расстоянии (она, кстати, до сих пор пребывает в шоке, так как сама даже предположить не может, чье сердце стучит для нее). А я не чувствовала ничего — только отца и дедов, только семью, которая переживает за нас и взращивает в сердце уверенность, что мы вернемся.
И сейчас я не чувствую Истинное пламя, так, может, я просто не знаю, как его ощущать? Рой вызывает во мне все те чувства, что описывают Истинное пламя: хочется смеяться и плакать, грустить, пока его нет рядом, улыбаться в ответ на его улыбку и ловить каждый взгляд.
— Почему ты спрашиваешь сейчас?
— Потому что быть чьей-то Судьбой удивительно, невероятно, это возносит на умопомрачительные высоты. И это единственное состояние, что приходит сразу и не требует никакой душевной работы: ты просто знаешь, что ты Судьба для этого человека. Без сомнений, свойственных в моменты влюбленности, без колебаний, без неуверенности в своих силах и способностях. Все миры открыты для вас.
— Почему тогда Судьба и Истинное пламя не одно и то же?
Спрашиваю, потому что слишком все красиво, сладко, почти приторно. Если б все было так феерично, то почему у дрохов в парах Истинное пламя, а не Судьба?
— Истинное пламя не всегда проявляется к тому, кого мы знаем всю жизнь или с кем хотим встречать рассвет в данную седмицу, — мама улыбается своим мыслям — сразу видно, что вспоминает папу. — Порой, Истинное пламя приходится ждать и надеяться, что ты его не проглядишь, не потеряешь, узнаешь.
— А можно не узнать? — удивленно спрашиваю, даже не осознавая, что разговор уходит в другое русло, а мама улыбается, вернее улыбается ее одна голова, остальные грустно вздыхают.
— Да, мы с твоим папой долго не могли увидеть друг друга: боролись с чувствами, ругались, расставались. Но от этого отношения слали только ценнее. А Судьба… — мама запнулась, задумавшись. — Ты для него Судьба, а вот он для тебя…Сначала кажется, что Истинное пламя, потом сравниваешь с Судьбой, только для дроха, потом…Ты знаешь, почему Каммей так злится на Клевра до сих пор?
Кажется, после этого вопроса, я начинаю догадываться.
— Он был ее Судьбой?
— Был, но предпочел связать свою жизнь со мной… Что бы ты не решила, ты можешь сделать его счастливым, а можешь — несчастным, но, когда ты чья-то Судьба, любое твое решение будет верным и не верным одновременно. Судьба — это дар Матери Дрохов и ее проклятье. Выбирая остаться чьей-то Судьбой, ты отказываешься от Истинного пламени, причем искренне и смело смотря в ваше будущее, только вот никто не знает, когда Истинное пламя настигнет тебя. Тем больнее будет ему — тому, кто остался ни с чем.
— Но, если отказаться от пламени в сердце, тогда не будет ничего такого — мы не расстанемся?
Что за хитросплетения с нашим пламенем? Сколько всего на него завязано, как наша жизнь меняется от его жара. То ли дело люди: любишь или не любишь — и все!
— Ты это сможешь сделать только через десять лет, Саюни, — напомнила мама. — Жизнь длинная и несговорчивая — сколько всего за эти годы тебе придется пережить, даже не угадаешь.
— Ты хочешь сказать, что быть Судьбой человека совершенно не означает, что он станет твоим Истинным пламенем?
Кажется, только теперь я начала понимать, что имела ввиду мама, начиная этот разговор. Готова ли я для такого решительного шага? Как жить, зная, что любая встреча может перевернуть жизнь с человеком, чьей Судьбой я являюсь, но при этом жар моего сердца ищет себе подобного? Способна ли я причинить боль человеку, ставшим для меня
