Дар дождя - Тан Тван Энг

Мы с отцом стояли на ступенях и встречали гостей. В отличие от большинства европейцев, Ноэль Хаттон отказался от традиционного белого смокинга, предпочтя привычный для него черный, в котором выглядел безупречно; упавшая прядь волос щекотала ему левую бровь.

До нас доносились звуки оркестра из восьми музыкантов, игравшего в саду попурри из Ирвинга Берлина[69]. В промежутках между пожиманием рук и приветствиями мы разговаривали.

– Ты потрудился на славу, – заметил отец, напевая под музыку.

– После стольких вечеринок, на которых я побывал, это было нетрудно.

– Твоя мать бы так тобой гордилась, – сказал он, застав меня врасплох.

– Нет, она бы гордилась нами обоими. Спасибо за тот день в библиотеке, за то, что ты тогда сказал.

– Я горжусь тобой, – с чувством произнес отец и взял меня за руку.

Впервые в жизни я почувствовал, что мы действительно часть друг друга. И благодаря интуиции, которая развилась во мне через ученичество у Эндо-сана, я осознал, что отец любил меня всегда, с самого моего рождения, даже в годы, когда я отстранялся от него и своей семьи. Это был один из самых прекрасных подарков, полученных мною от Эндо-сана, – способность любить и чувствовать любовь других.

Я поморгал, быстро отгоняя набежавшие было слезы, и тут же, минута в минуту, в портик въехала машина японского консула. Сидевший за рулем Горо не удостоил меня вниманием.

Консул, Сигэру Хироси, был, судя по всему, в том же костюме, который надевал на прием у Кроссов. Эндо-сан представил меня, и мы оба притворились, что встретились впервые, но я знал, что все это игра с целью сохранить лицо. Я ответил на его вопросы по-японски, чтобы произвести впечатление на отца. Потом Хироси снова перешел на прекрасный английский.

– Добрый вечер, господин Хаттон.

– Добрый вечер, господин Хироси.

– Это мой заместитель, господин Хаято Эндо.

Отец с интересом посмотрел на Эндо-сана.

– Мы уже встречались, – сказал он.

– Совершенно верно, – ответил Эндо-сан.

Я поклонился ему.

– Добрый вечер, сэнсэй.

– Я здесь сам справлюсь, – сказал отец. – Почему бы тебе не проводить наших гостей?

Я провел их через дом в сад. Хироси ушел вперед, оставив меня наедине с Эндо-саном. Тот тоже был очень элегантен в угольно-сером костюме с темно-бордовым галстуком, оттенявшими серебро волос. Я взял у проходившего официанта два бокала шампанского. Потом зажег ему сигару, и он выпустил в темноту колечко дыма.

Мимо прошел официант-индиец; что-то в его внешности почти заставило меня его остановить, но тут Эндо-сан спросил:

– Как ты? Тебе не следует пропускать тренировки чаще, чем это необходимо.

Я предупреждал его, что мне нужно освободить от занятий неделю, чтобы подготовиться к приему. Я ответил ему, что скучал.

– Я тоже скучал по тебе.

К нам подошел отец. Эндо-сан поклонился ему, и он слегка наклонил голову в ответ.

– Как дела на острове?

– Все очень спокойно, – Эндо-сан бросил на меня насмешливый взгляд. – Надеюсь, вы пока не собираетесь отобрать его?

– Нет, конечно же. Я слышал, вы много путешествуете?

– Да, пытаюсь наладить связи с чиновниками из вашего правительства, убедить их, что мы не представляем опасности. Встречаюсь с владельцами компаний на предмет организации совместных предприятий. Япония очень интересуется возможностями инвестировать в Малайю.

– Мне сообщили о желании господина Саотомэ обсудить со мной нечто подобное, – сказал отец. – К сожалению, твердым завещанием моего деда было сохранить «Хаттон и сыновья» во владении семьи. У нас нет партнеров, и мы не продаемся.

– Ах да, принципы знаменитого Грэма Хаттона. Я передам это Саотомэ-сану. Он будет очень разочарован.

– Япония подумывает о вторжении в Малайю? – спросил отец.

Наверное, его слова подхватило ветром, потому что несколько человек тут же на нас обернулись.

– Не знаю. Такие вещи решает правительство. Я всего лишь скромный слуга своей страны, – ответил Эндо-сан, и я увидел в его словах выражение принципов айки-дзюцу.

Я осторожно тронул отца за плечо. Он кивнул и ответил улыбкой.

– Предлагаю на сегодняшний вечер в это поверить.

Его внимание отвлекла группа гостей, проходивших через открытые двери.

– Прибыл твой дед. Наверное, нам обоим стоит пойти поздороваться.

Мне всегда было интересно, как поведет себя отец при встрече с дедом. Я смотрел на то, как двое мужчин, причинивших столько страданий друг другу и женщине, которую оба любили, приветствовали друг друга с подчеркнутой учтивостью.

– Господин Хаттон.

– Господин Кху, – ответил отец так же бесстрастно.

Он осознавал, что они с дедом – один отправив приглашение, а другой приняв его – взаимно упрочили репутацию, сохранили лицо. Было бы напрасно ждать от деда прямых извинений, и отец смирился с этим, изменив тон голоса так, как часто делал при заключении сделок, когда все выходило по его желанию.

– Я очень рад, что вы пришли.

– Я решил, что пора уже повидаться с внуком.

– Да, давно пора, – ответил отец, обнимая меня.

Только тогда я понял, что он устраивал этот прием и для меня, надеясь таким образом снова навести сожженные мосты.

Двое мужчин смотрели друг на друга, и я знал, что каждый из них думал о моей матери, каждый перебирал собственные любимые воспоминания о ней.

Я шагнул вперед и тронул деда за плечо:

– А где тетя Мэй?

– Ее арестовали.

– Что? – хором переспросили мы с отцом.

– О, ничего страшного, – пожал плечами дед; я так часто видел этот жест в Ипохе. – Она была на демонстрации, протестовала вместе с членами кампании помощи Китаю против японцев. Полиция приказала разойтись, но они пошли дальше. Я предложил вытащить ее оттуда, но она отказалась. Кстати, шлет свои извинения. Молодежь нынче пошла, – вздохнул он, игнорируя тот факт, что тетя Мэй уже вышла из детородного возраста.

Я отправился искать Уильяма с Изабель, которые заставили меня пообещать, что я познакомлю их со своим дедом. Они оказались на кухне, где присматривали за прислугой. Изабель позвала Эдварда, и они все вместе последовали за мной туда, где стоял дед.

Они побаивались знакомства, и я понимал почему. Дед был одет в элегантную серую тунику-ципао мандарина, переливавшуюся блеском при малейшем движении. Рукава ципао были оторочены серебром, под цвет бровей, нависавших над холодными блестящими глазами. В своем одеянии он выглядел очень представительно.

Сразу же после взаимных представлений между нами повисло неловкое молчание, так как никто из нас толком не понимал, что говорить. Дед, похоже, не знал, как отнестись к моим братьям и сестре. В замешательстве он быстро моргал, что было для меня удивительным и располагающим одновременно.

От затянувшегося конфуза нас спасла Изабель.

– С тех пор как тетя Лянь умерла, нам очень ее не хватает. Она прекрасно к нам относилась, и я всегда считала ее своей матерью.

Дед склонил голову:

– Я рад слышать, что она так много для вас значила.

– Можно, мы тоже будем называть вас дедушкой? – спросила Изабель.

Дед удивился.

– Нет, нельзя, – ответил он, и Изабель оторопела, испугавшись, что чем-то его оскорбила.

Но я недооценил старика.

– Я бы предпочел, чтобы вы называли меня «акун», – сказал он.

Это означало «дед» по хок-кьеньски. Дед тут же улыбнулся, и моя обида сменилась восхищением и теплотой. Изабель с Уильямом вздохнули с облегчением. Потом они, извинившись, вернулись на кухню, а я повел деда на газон, где были накрыты столы.

Служанки сновали из кухни и обратно, вынося блюда с закусками. Мы решили совместить английскую и малайскую кухни, и отец выбрал свои любимые блюда: рыбное карри по-индийски, ренданг из говядины, рис в кокосовом молоке, карри-капитан, ассам-лаксу, жареную лапшу куай-теу, роджак и ми-ребус. Я нанял нескольких лоточников, чтобы те прикатили в Истану свои тележки, и теперь они готовили у нас на газоне. До меня долетал запах сатая: лоточник нанизывал на шпажки кусочки курицы и говядины и жарил их на углях. Каждый раз, когда он проходился по ним кистью из распушенного стебля лимонной травы, замоченного в арахисовом масле, над углями вздымалось пламя, освещая деревья поблизости и выбрасывая в воздух аппетитный аромат.

Дед взял у официанта бокал шампанского и сказал:

– Где твой японский учитель? Я хочу его увидеть.

Я пробежал глазами по террасе в поисках Эндо-сана и обнаружил его в группе японских бизнесменов. Он увидел меня и подошел.

– Мы уже встречались, Эндо-сан, не так ли? – спросил дед.

Тот кивнул. В тот миг, когда они пожимали друг другу руки, я почувствовал, как что-то вокруг сдвинулось, вышло из фокуса и тут же встало на место. Я словно опьянел, но при этом еще не сделал ни глотка алкоголя.

– Вы – тот, кто учит моего внука.

– Да. Учить его – одно удовольствие, он жаждет знаний. Это просто чудо, что я нашел такого, как он. Я много путешествовал, но еще не встречал никого с его способностями. Он схватывает все на лету.