Пернатый оберег - Алексей Яковлев

Все знали, что Имярек зря слов на ветер не бросает, и народ ринулся из ресторана толпой. Имярек в качестве председателя толковища бежал впереди и так быстро, как будто скакал на лихом коне. Но, пробегая мимо Додиковой машины, никто не мог сдержать своих эмоций и каждый старался хотя бы пнуть ее тем, что было под рукой: кто — ножом, кто — кастетом, кто — пистолетом. Добежали до своих «мерседесов», ввалились в них, не успели даже пристегнуться, рванули на полной, помчались на пределе — и только «пыль, пыль, пыль…» из-под бешено вращающихся колес!

На террасе ресторана остались только воздевающий руки к небесам господин Табунов да придавленный столешницей недвижный Додик. Когда товарищи его криминальных трудов скрылись за горизонтом, ДДТ перестал изображать на себя витию и черного вестника смерти, опустил руки долу, осмотрелся вокруг, увидел Дунины трусики-стринги, одиноко висящие на стуле, безнадежно покачал головой, вышел на улицу, поднял валявшийся на земле Дунин туфель и, не обнаружив ни поблизости, ни окрест самой Дуни, покачал головой снова, еще безнадежнее.

Вдруг с террасы послышался какой-то писк — не писк, этот звук даже стоном нельзя было назвать. То Додик наконец выполз из-под тяжелой столешницы. Вид его был ужасен, он едва-едва передвигался ползком на пятой точке, и пол под Додиковой пятой точкой был от крови красен. Несчастный простирал руки к отцу, моля его о помощи. Но господин Табунов в ответ на мольбы только плюнул в сторону сына, швырнул в него Дуниной туфлей, сел в свою машину — и только «пыль, пыль, пыль…» из-под колес!

Пока происходила вся эта пертурбация в ресторане, Дуня висела у Глеба на руках и дрожала мелкой дрожью. Зубы ее выбивали барабанную дробь, а из уст вырывались только несвязные словонесочетания:

— Ба-ба-ба-ба-ба, ва-ва-ва-ва-ва, у-у-у-у-у…

Панов понял, что оставлять девушку в таком состоянии никак нельзя, и понес ее на их с Викентьевым наблюдательный пост.

— Ты видишь, девушка не в себе. Я отвезу ее в Разнесенск, к родителям, а ты последи за Додиком. Когда он доползет до своей машины и поедет, следуй за ним, — предложил он коллеге-агенту. — И не забывай: если мы через Додика, Корявого или Бубняя выйдем на Серого, а через Серого — на похищенного Дениса Никандрова, живого или мертвого, я не только приглашу тебя в гости в мою собственную комнату в коммуналке, но и поделюсь обещанной мне никандровской премией, на которую эта комната будет куплена. А что касается авторитетов, восстановивших справедливость в отношении Додика и его невинной жертвы, могу только сказать, что о благоразумии этих влиятельных лиц известно абсолютно всем, и эти мудрые люди приняли единственно верное в сложившихся обстоятельствах решение: как можно скорее покинуть ресторан «У карьера» и умчаться оттуда на бешеной скорости, рискуя даже попасть в ДТП. Потому что лучше им попасть в ДТП (с нелетальным исходом), чем их родным и близким прочитать в завтрашних газетах экстренное сообщение: «Массовый суицид в ресторане “У карьера”! Клиенты ресторана покончили жизнь самоубийством, застрелившись и утопившись в карьере! Эксперты-криминалисты до сих пор спорят: самоубийцы сначала застрелились, а затем утопились Или, сначала утопившись, застрелились потом».

— Скупердяйство Артюнянца произвело на меня отталкивающее впечатление, и судьбой авторитетов я больше не интересуюсь, — прервал Викентьев рассуждения коллеги. — Зато меня очень даже заинтересовало обещание Никандрова: у нас есть легальная возможность заработать хорошие деньги! И нечего отвлекаться на другие, менее важные дела, например тебе самому отвозить Дуню в Разнесенск. Да, девушка сейчас в себе. Но вокруг карьера расположена зона отдыха, где загорают и купаются тысячи москвичей и гостей столицы. Следовательно, все его окрестности наверняка завалены всяким мусором. Я сейчас спущусь к воде, найду какую-нибудь банку, кастрюлю или даже ведро, зачерпну из водоема, принесу. Мы польем девушку водичкой, она быстренько придет в себя, ты дашь ей деньги на такси — и адью! Ты поскорей отправляйся по месту жительства Бубняя или Корявого, я послежу за Додиком — вон он, кстати, уже почти дополз до своей раздолбанной машины, а Дуня может самостоятельно на такси добраться до Разнесенска и спрятаться у мамы под крылышком.

— Как Дуня пойдет искать такси, она же потеряла туфли, разве прилично девушке ходить по городу босиком? — возразил Глеб.

— Что же здесь неприличного? Прохожие подумают, что это просто молодежная мода такая: ходить босиком.

— Ну допустим… Но Дуня осталась и без трусиков, а ее мини-мини-юбка предназначена не столько прикрывать, сколько открывать пикантные детали девичьей фигуры. Зачем же девушку ставить в неловкое положение?

— Никакой неловкости! Вспомни знаменитую актрису из культового американского фильма! Она всем рассказывала, что никогда не носит нижнего белья, но юбка у нее была по нынешним понятиям чересчур длинновата, и ей, чтобы наглядно доказать правдивость своих слов, пришлось довольно высоко поднимать ногу. А Дуне со своей мини-мини-юбкой и поднимать ничего не нужно: и без того все налицо. Так что и таксист, и все встречные опять же подумают, что наконец-то эта старая американская мода трансформировалась в последний писк моды российской! И я тебя уверяю: если Дуня в таком виде будет добираться домой не на такси, а общественным транспортом, через день-другой у нее появится масса последовательниц. А мы с тобой станем некоторым образом законодателями прикольной молодежной моды.

— Ну и демагог ты, Викентьев! — только и мог сказать Глеб.

— Я не демагог, а прагматик, — возразил Викентьев. — А вот ты — оторванный от реальной жизни идеалист, если чьи-то чужие интересы ставишь выше своих кровных, насущных собственных. И участь твоя будет печальной, потому что прекраснодушная овца способна выживать и даже благоденствовать только в окружении себе подобных. Теперь посмотри вокруг: видишь ли ты хоть одну овцу, за исключением этой, недоеденной? — Викентьев указал на полубесчувственную Дуню. — Ее пример — тебе наука! Она на собственной шкуре прочувствовала, что кругом одни волки! А с волками жить — по волчьи грызть! Понял, овца, то есть баран-идеалист?!

— А ты, Викентьев, не столько прагматик, сколько догматик! Обращаешь внимание на форму, но не видишь за ней более широкого и глубокого содержания! Прицепился к тому, что Достоевский говорил только о «слезинке ребенка», а раз Дуня вышла из детского возраста, на нее гуманизм великого писателя будто бы не распространяется. Ты заблуждаешься! «Слезинка ребенка» — это лишь квинтэссенция гуманистической теории писателя, а вообще-то Достоевский призывает сочувствовать и помогать всем людям, попавшим в беду, всем бедным, униженным и угнетенным, то есть оскорбленным, независимо от пола, возраста и семейного положения.

— Это хорошо, что ты вовремя исправил «угнетенных» на «оскорбленных», а то тобой могли бы заинтересоваться борцы с экстремизмом, обвинив в разжигании социальной розни!

Глеб проигнорировал подковырку коллеги и продолжал:

— И не один Достоевский сеял гуманное, доброе, вечное. Другой великий литератор, только не прозаик, а поэт, призывал: «Для блага ближнего живи!»

— Горячо его поддерживаю! — оживился Викентьев. — В данный период времени я твой ближний. Давай поскорей искать юного Дэна, а полученный от Никандрова гонорар можешь отдать мне целиком. Я не обижусь. Раз ты идеалист, тебя все равно обдерут как липку, не я, так другие!

— Что ты все заладил: идеалист, идеалист… Я, между прочим, не отрицаю и прагматического интереса в моем желании лично доставить недостаточно экипированную снизу девушку на место ее проживания, — Глеб отвел Викентьева в сторону и, понизив голос, продолжал: — Дуня в числе фигурантов по делу об убийстве Никиты Никандрова. Я с ней долго беседовал, но не уверен, что она была со мной до конца откровенна. Сейчас, сам видишь, девушка в таком состоянии, что вряд ли сможет себя контролировать. В дороге, когда она придет в себя, я еще с ней побеседую и, возможно, получу от нее новые и очень ценные сведения. Кстати, если мы найдем убийц Никиты, его папа тоже не останется неблагодарным…

— Это совсем другой коленкор! Тогда, конечно, езжай, отвози Дуню. И после успешного завершения оперативно-следственных мероприятий не забывай о своем ближнем, то есть обо мне.

Глеб бережно поднял Дуню на руки, отнес в свою машину и, помахав коллеге рукой, отбыл в направлении Разнесенска. 

Глава 8

Только выехали за МКАД — звонок на мобильный: следователь Курсаков сообщил, что по делу об убийстве Никиты Никандрова появились новые фигуранты, решено совместно со службой безопасности Никандрова обсудить направление дальнейших оперативно-следственных действий и присутствие Глеба на этом совещании с отчетом по итогам поездки в Разнесенск и разработки Дуни Артюнянц обязательно. Глеб объяснил, что немедленно приехать в Малинскую не сможет, он как раз сейчас везет эту фигурантку Дуню из Москвы в Разнесенск, к ее родителям, и ввиду чрезвычайных обстоятельств, о которых доложит на совещании, отправлять туда Дуню одну, на общественном транспорте, не хочет, в частности, и по соображениям гуманности и сострадания.