Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Борис Тененбаум

Дож, глава правительства Венеции, не видел никаких оснований для возвращения этих городов – а говоря «дож», можно было сказать и «Большой Совет Венеции». Дож избирался пожизненно, но путем такой невероятно изощренной процедуры [2], что власть свою передать по наследству никак не мог, да и сам он находился под контролем Совета.

Так что решение не носило спонтанного характера – и тем не менее оно было непродуманным. Как говорил во Флоренции Пьетро Содерини – «папство не всегда будет хорошим другом, но вот опасным врагом будет всегда». Есть версия, что он просто повторял то, что ему говорил Макиавелли – это возможно, но не обязательно.

Если Пьеро Содерини высоко ценил своего помощника, то это вовсе не означает, что сам он был дураком. Он много знал и мнoго видел – и решение Венеции настаивать на сохранении своих приобретений в Романье считал опасной слепотой.

Ну а второй опасной слепотой была слепая ярость папы римского Юлия II. Все знали, что ему опасно противоречить – темперамент у папы был поистине холерический. Если в гербе семьи Борджиа был символ бык, то, надо сказать, он очень подошел бы и Джулиано делла Ровере, племяннику папы Сикста IV, ныне взошедшему на святой престол и уже успевшему стяжать себе прозвище «папа-воитель»[3].

В ярости он кидался вперед на врага, не разбирая пути – и не взвешивая последствий.

Именно это произошло и сейчас. Встретив отказ вернуть ему то, что он считал достоянием церкви, он впал в полную ярость и пригласил к нападению на Венецию трех могущественных государей сразу: императора Священной Римской империи Максимилиана I, Людовика XII, короля Франции, и Фердинанда Католического, короля Испании.

Самим по себе им было бы трудно обьединиться, они друг друга очень не любили. Hо, как и было сказано, папа может быть очень опасным врагом. Юлий II обьявил Крестовый поход. Считалось, что покорение Венеции будет первым, прелиминарным шагом к войне с турками, и кто стал бы с этим спорить, коли такое мнение было освящено самим папой римским? 10 декабря 1508 года в Камбре [4], во Франции, для войны с Венецией был образован союз.

Он получил название Камбрейской лиги.

II

В последнюю минуту, по-видимому, папу Юлия все-таки посетили сомнения относительно мудрости его решения использовать кувалду для того, чтобы расколоть орех. Oн предложил венецианцам сделку: они отдают ему свои владения в Романье, а он оставит свои усилия по сколачиванию Крестового похода против светлейшей Республики.

Венецианцы, как это ни странно, отказались.

Почему они это сделали, непонятно. Безусловно, они не могли бы выстоять против одновременного удара трех великих держав Европы – но то ли они надеялись на то, что громоздкая коалиция развалится сама по себе, то ли надеялись на ловкость своих дипломатов, которые сумеют перессорить противников Венеции, то ли полагали, что сделать уже ничего нельзя, что нападение на них так или иначе неизбежно и уступка папе его бывших владений уже ничего не даст – не знаю. Сказать что-то определенное трудно, но факт остается фактом – компромисса, предложенного им папой, они не приняли.

Война началась, и первыми в бой против Венеции вступили французы. Венецианские наемники, которыми командовали кондотьеры из семьи Орсини, сражались так удачно, что добрых три недели французские войска ничего не могли с ними поделать, хотя их было вдвое больше – 30 тысяч человек против 15 тысяч на службе у венецианцев. Но 14 мая 1509-го в битве при Аньяделло, недалеко от Кремоны, численность французской армии дала себя знать, да и командиры наемных войск понаделали ошибок. Последовал страшный разгром, потери венецианских войск составили 4 тысячи убитыми, ранеными и пленными, потеряно было 20 пушек.

После разгрома к тому же случилось то, что обычно и случается – началось повальное дезертирство.

Впечатление, конечно, было сильным. В Венеции, по показаниям мемуаристов тех лет, при получении известий о результате битвы дож и окружающие члены Большого Совета заплакали.

Макиавелли в своем «Государе» напишет, что в результате сражения под Аньяделло Венеция «в один день потеряла то, что с огромными усилиями собирала восемьсот лет».

Не очень понятно, откуда тут взялись 800 лет – по-видимому, он считал, начиная со дня основания Республики Венеция. Свои владения на материке венецианцы начали собирать только с 1405 года, то есть примерно за один век до случившейся с ним в 1509 году катастрофы. Но разгром, конечно, выглядел решающим поражением Венеции – по крайней мере, так думали почти все европейские дипломаты и политики.

Были, однако, и исключения. Например, Никколо Макиавелли очень даже сомневался в окончательности победы коалиции. Он писал членам Синьории, что покорить бывшие венецианские владения будет очень трудно, потому что Венеция мудро управляла своими территориями: налоги были невелики, и произволу местного дворянства в отношении крестьян был положен твердый предел, – так что новых господ народ встретил враждебно.

Это, пожалуй, было нечто новое в отношении подсчета военного потенциала – Синьория обычно ограничивалась просто оценкой количества войск и денег, которыми располагали стороны конфликта, «классовый подход» был ей неведом.

Однако куда важнее мнения флорентийского дипломата была реакция на произошедшее несчастье в самой Венеции. И дож, и Большой Совет Светлейшей Республики, что называется, «утерли слезы» – началась спешная программа перевооружения.

У Республики, помимо ее титула «Светлейшей», было и еще одно название – Республика Святого Марка. Как известно, существуют четыре Евангелия, и каждый из авторов этих Евангелий имел особый знак, а всего иx было четыре: бык, орeл, человек (или ангел) и лев. Святой Марк, покровитель Венеции, был одним из четырех евангелистов, и его символом был лев [5].

Венецианский Лев святого Марка изображался с раскрытой книгой, на страницах которой можно прочесть латинскую надпись PAX TIBI MARCE EVANGELISTA MEUS (Мир тебе, Марк, мой Евангелист).

Bо время военных действий книга в лапе у Льва заменялась на меч.

III

И меч этот оказался хорош и отточен. В срочном порядке был проведен набор солдат, в Ломбардии в считаные недели против французских войск был образован заслон. Когда командующий венецианской армией Питильяно неожиданно умер, командование было доверено лицу гражданскому, «проведитору» Андреа Гритти. «Проведитором» назывался чиновник, призванный наблюдать за действиями командиров наемников, которые нанимались Республикой Венецией, в своем роде как бы комиссар. Должность была не командной, скорее контролирующей, и в значительной степени административной.