И как ей это удается? - Эллисон Пирсон

— Вот! Приложите к груди. Нет лучшего лекарства, по себе знаю.

Я и прежде видела ее на увеселительных мероприятиях «ЭМФ» — на регате Хенли, на корпоративной гулянке в Челтенеме, где все мы вымокли до нитки, — но относила к рати мужниных жен, из тех, что достают тебя нытьем о проблемах по содержанию корта и бассейна.

Джилл расспрашивала меня о малышке — никто больше не удосужился, — а потом призналась, что Алекс, которому как раз исполнилось четыре, стал ее подарком самой себе. Все вокруг считали безумием рожать третьего, когда пеленки и бессонные ночи остались позади, но ей казалось, что из-за работы она многое упустила с Тимом и Сэмом.

— Даже не знаю, как объяснить. Словно у меня украли несколько самых интересных лет. Захотелось вернуть.

Мы разоткровенничались, и я тоже по секрету сказала, что боюсь слишком полюбить свою новорожденную дочь. Иначе духу не хватит вернуться на работу.

— Видите ли, Кейт, — ответила Джилл, — когда мы после рождения ребенка возвращаемся на работу, нам будто одолжение делают, а мы из благодарности стараемся не жаловаться, не показывать вида, что наша жизнь совершенно изменилась и прежней уже никогда не будет. Так уж сложилось, и с этим пока ничего не поделаешь. Главное — помнить, что это мы делаем им одолжение. Мы продолжаем род человеческий, а важнее этой задачи нет. Вот перестанем рожать — где они возьмут своих драгоценных клиентов?

Вдалеке раздался выстрел, и Джилл рассмеялась. У нее был удивительный, легкий смех, который, казалось, уносил прочь всю глупость и злобу мира.

И знаете что еще? Только Джилл ни разу не произнесла: «Не представляю, как тебе это удается». Ей самой удавалось, и она знала, чего это стоит.

— Возлюбленные братья и сестры, давайте помолимся вместе словами, которым научил нас Христос: «Отче наш, сущий на небесах…»

Джилл похоронили у подножия холма, что круто уходит вниз от задней стены церкви. На вершине холма теснятся древние плиты и надгробия с резными ангелами; чем ниже спускаешься по усыпанной гравием тропинке, тем дальше прошлое, тем меньше и скромнее памятники.

С места последнего успокоения Джилл Купер-Кларк открывается вид на долину. Гребни дальних холмов голубеют елями, изумрудное озерцо под ними прикрыто шапкой серебристого тумана. Пока викарий читает литургию, Робин наклоняется, чтобы бросить горсть земли на гроб своей жены. Я быстро отворачиваюсь. Перед глазами плывут надписи. Преданному сыну. Любимому отцу и дедушке. Любимой, единственной дочери. Обожаемой жене и матери. Сестре. Жене. Маме.

Маме. Смерть стирает все, чего мы добились в жизни. Здесь важно лишь то, кем мы были для оставшихся. Для тех, кого мы любили и кто любил нас.

Все пройдет, все вернется вновь.

Целовать детей каждый день.

Не откладывать звонки близким людям.

13

Кейт передумала

Период ухаживания приходится на весну и лето. В Европе размножение длится с апреля до поздней осени. Во время ухаживания самцы издают громкие воркующие звуки, исполняют брачные танцы перед самками и устраивают брачные бои. Средняя продолжительность жизни голубей 30 лет. Эти птицы моногамны, союзы обычно заключаются на всю жизнь — весьма примечательное качество для птиц, привязанных к местам обитания человека.

Во время ухаживания пара может часами не издавать ни звука, при этом самец (реже самка) нежно приглаживает клювом перья подруги.

Взрослым самец считается в пять-шесть месяцев; до этого возраста его воркование отличается приглушенными, меланхоличными нотами, позже сменяющимися носовыми звуками. Воркование приобретает более яркую окраску, когда у птицы появляется пара.

Здесь, на карнизе, поразительно тихо. Снизу доносится шум Сити, но его гасит высота, обволакивает пелена воздуха.

Я уже подобралась к голубице, я уже вижу ее, и она меня видит. Чирикает тревожно, мелко-мелко трясет головой. Все инстинкты требуют улетать, спасаться; все, кроме одного-единственного, который не позволит бросить своих детей. Пока я была в Суссексе, проклюнулся один птенец. Из-за стола его разглядеть невозможно, но сейчас он весь как на ладони. Трудно поверить, что это существо когда-нибудь сможет летать. Оно вообще не похоже на птицу. Сморщенный, лысый, как все новорожденные, птенец выглядит живой мумией.

Сначала я пыталась добраться до гнезда из своего окна, но не смогла открыть даже первую из трех рам. Пришлось вылезать из соседнего окна и ползти на четвереньках по карнизу, подталкивая перед собой стопку самых больших и толстых книг. Книги предварительно прошли тщательный отбор по размерам и прочности обложек:

«Путеводитель по ресторанам Сити»;

«Биржевые прогнозы на 2000 год»;

«Общие банковские директивы» 1997, 1998, 1999;

«Обзор фармакологической промышленности»;

«Заочный курс итальянского языка», который я заказала, начала и бросила;

«Как научиться управлять временем и своей жизнью: десять способов делать больше, жить лучше».

Последний том определенно птичкам пригодится. На всякий пожарный я прихватила и «Сборник финансовых прогнозов» — произведение, вызывающее не менее живой интерес, чем железобетонный блок.

Я задумала соорудить забор вокруг голубиного гнезда со всеми его обитателями. В пути с похорон меня застал звонок Гая. Помощник порадовал: чиновник из муниципалитета сообщил, что завтра появится сокольничий. Я лично требовала напустить на голубей коршуна, и я же теперь до смерти хочу их защитить.

Тринадцатью этажами ниже, на площади, мой цирковой номер собрал приличную толпу. Гадает, должно быть, народ, что толкнуло женщину на самоубийство: дела сердечные или проблемы рынка. Не так давно брокер бросился в подземке под поезд, но промахнулся. Упал в желоб между рельсами и был вытащен спасателями. Все кругом только и говорят о том, какое это чудо, а я пытаюсь представить, каково бедняге: отчаяться настолько, чтобы решиться покончить с жизнью, и потерпеть крах даже в этом. И кто он теперь? Рожденный во второй раз? Или живой труп?

Из открытого окна офиса ко мне плывет голос Кэнди, от беспокойства он звонче обычного:

— Кейт, вернись!

— Не могу.

— Дорогая, такие фокусы — это крик о помощи. Мы все любим тебя!

— Какой там крик о помощи. Я хочу голубей спрятать.

— Кейт?!

— Я должна ей помочь.

— С чего вдруг?

— Завтра здесь будет коршун. Кэнди фыркает:

— Эка невидаль. Здесь кругом одни коршуны. Поверить не могу, Кейт! На кой черт тебе сдалась эта птица? Сию же минуту возвращайся, Кейт Редди, иначе вызову охрану.

Коллеги следят в окно за моими успехами; еще одна прилаженная книга вызывает язвительные аплодисменты. Протянув руку за «Курсом итальянского», задерживаю взгляд на поблескивающем обручальном кольце и розовых пятнах экземы вдоль косточек пальцев. Что останется от этой руки, если я упаду? Нет, Кейт, гони прочь мысли о крови и переломанных костях. Завершаю строительство крепости «Десятью способами» и ползу обратно, к окну, где тревожно переминается Кэнди. За спиной у нее маячит Гай со слегка перекошенным лицом. Не от страха, а от чего-то очень смахивающего на надежду.

От кого: Дебра Ричардсон

Кому: Кейт Редди

Джим в командировке вторые выходные подряд. Не знаю, кто кого прикончит раньше: я детей или они меня. Джим оставил ЦУ — организовать его сорокалетие. Сказал, чтобы «пригласила обычную компашку». Почему он может вычищать из мозгов все, мешающее работе, а я нет? Догадалась? Он меня достал. Красавчика-холостяка на примете нет? НЕ НАДО, НЕ ОТВЕЧАЙ.

От кого: Кейт Редди

Кому: Дебра Ричардсон

В. Что ты сделаешь, если увидишь, как твой муж катается по земле от боли? О. Сделаю контрольный выстрел. Тебе необходимо поставить вопрос ребром. Объясни Джиму, что твоя работа тоже не хобби. Пусть помогает и все такое. Хотя должна сразу сказать, что Ричард мне помогает, но я потом все переделываю. Уж и не знаю, м.б. лучше сразу все делать самой???

Волнуюсь за тебя. Волнуюсь за Кэнди. Она беременна, я тебе говорила? Не хочет ничего об этом слышать. Прячет голову в песок. Я и сама после похорон Джилл не в своей тарелке. Только что заработала звание офисной сумасшедшей — вылезла на карниз, чтобы спасти голубиное семейство. В чем смысл жизни? Ответ нужен срочно.

ц.ц.ц.

12.17

Итак, мы с Момо победили. Сногсшибательное известие пришло Роду вчера поздно вечером: в Нью-Джерси мы добились своего. От счастья Момо скачет, как моя дочь.

— Вы справились, Кейт, справились!

— Нет, Момо. Мы справились. Вместе.

Род приглашает всю свою команду отпраздновать победу ланчем в ресторане на Лиденхолл-Маркет. Когда я была здесь в последний раз, все было по-другому. Известняк, похоже, ушел в прошлое: кругом сплошь матовое стекло, липовые японские мостики переброшены через ручьи, где полно карпов с недоуменно раззявленными ртами: оценят их здесь как дизайнерский шедевр или как горячее блюдо?