Чародейская Академия. Книга 2. Друзья-авантюристы - Ренард Фиерци

Действительно, очень вкусно. Эрик и не заметил, как опустошил тарелку. Впрочем, она тут же была наполнена вновь.

– Скажи, Вин, а в Китае ещё пользуются палочками для еды? Или перешли на европейский столовый набор?

– Кто как. Палочки в основном используют сельские жители, а также приверженцы традиций. Горожане, перенявшие западный образ жизни, и те, кто имеет дело с иностранцами или сам ездит по заграницам, предпочитают вилки и ложки. Что же касается меня, то я считаю: глупо игнорировать лучшее, достигнутое иными цивилизациями. Но и обычаи своего народа забывать не стоит.

– Как я понял, это означает, ты умеешь пользоваться и палочками тоже?

– Разумеется. Но с моей стороны было бы крайне невежливо предлагать их тебе. А традиции гостеприимства предписывают, чтобы хозяин пользовался той же посудой, что и гость, дабы его не обидеть.

– А меня научить можешь?

– Если тебе оно действительно нужно. Мало кому из европейцев хватает терпения овладеть искусством трапезничания палочками.

– Равно как и рисования иероглифов.

– Меткое сравнение. Исторически иероглифы не писали, как обычные буквы, а рисовали кисточками. И делали это неспешно, словно творили произведение искусства. Сейчас, конечно, мало кто у нас тщательно и подолгу выписывает все чёрточки и палочки – слишком много информации, которую надо успеть сохранить и передать за слишком малое время.

Насытившись, Эрик обратил внимание на кристалл Вин.

– И вправду фиолетовый. Помнишь, как-то я интересовался попробовать помедитировать с другим кристаллом.

– Да так и не пришёл, – укоризненно покачала головой китаянка, одновременно лукаво поглядывая в его сторону.

– Прости, Вин, дела-заботы отвлекли. Дико извиняюсь.

– То-то же. Мужчина должен уметь держать своё слово. Ладно уж, расскажи лучше поподробнее о вашем приключении. Защитные амулеты, которые вас попросили надеть по прибытии туда, случайно не оставили на память?

– Нет. Когда вернулись в Академию, пришлось их отдать.

– Как жаль! Такая полезная вещь пригодилась бы и здесь.

– Но зачем? Волшебством нам никто не угрожает.

– Пока. Кто знает, с чем столкнёмся на нижнем этаже. Ещё вопрос: им сразу сообщают универсальную защиту, или они настраиваются поочерёдно против разных цветов магии?

– Спроси что полегче. Откуда мне знать технологию их изготовления? Честно говоря, как-то не пришло в голову поинтересоваться. При случае расспрошу у Мастеров. Тут ещё такая закавыка: наверное, из-за амулета я невольно подслушал тайный разговор, маскировавшийся под внешне безобидную беседу.

И Эрик подробно рассказал о диалоге, состоявшемся между Мастером Бенито и торговцем антиквариатом в супермаркете Адвиро.

Вин задумалась:

– О чём-то подобном я то ли слышала, то ли читала. Возможно, защита настроена и на разоблачение подобной маскировки, дабы предупредить коварные замыслы врага. К сожалению, не имея амулета, проверить данную гипотезу невозможно. Кстати, сегодня утром взяла в библиотеке учебник Дорриша для спецкурса, и там нашла формулу магического стража. Попыталась его вызвать, но безуспешно.

– Не расстраивайся: станешь профи Духа, создашь без проблем. Но пока Жёлтую магию преподаёт товарищ Саграно, вряд ли кто-нибудь из наших добровольно согласится выбрать её своей специальностью.

– Почему же? Я, например.

– Тебя не страшит дон Фердинанд-Энрике?

– Мне кажется, он только пытается выглядеть грозно, а на деле просто глубоко несчастен по жизни. Мне он почему-то напоминает часового, которого оставили сторожить покинутый дом, пообещав сменить вскоре. Но никто не явился, и хозяева не вернулись тоже, а долг чести не позволяет оставить пост. Так и стоит, палимый Солнцем, омываем дождями и укрываемый жгуче-холодным снегом, охраняя мираж в тщетной надежде, что рано или поздно его служба закончится.

– Года три назад я слышал историю про японского солдата, которого во время Второй Мировой отправили в джунгли Филиппин партизанить против американцев. Закончилась война, Япония капитулировала, но солдат продолжал войну ещё в течение почти трёх десятилетий, отказываясь верить радио, газетам и вообще кому-либо, и согласившись сложить оружие только если получит приказ от своего непосредственного командира. По счастью, тот был ещё жив; его привезли к месту событий, и после встречи партизан покинул джунгли и вернулся на родину. Если так, то вполне вероятно, что для Саграно Вторая Некромантская не окончилась до сих пор.

– И даже Ларонциусу, как я понимаю, не удаётся его переубедить. Не в курсе, кто-нибудь ещё из здешних магов участвовал в той войне?

– Кажется, нет. Разве что Асфарг, но сильно сомневаюсь. Мадам Берсье родилась во второй половине восемнадцатого столетия, больше века спустя после её окончания. Госпожа Гань пошла в ученики к Ле Жин Хо в конце XIX века. Остальные ещё моложе. Однако это касается лишь постоянных обитателей острова; во внешнем мире, я допускаю, найдутся и такие, кто постарше будет и Архимага, и дона Фердинанда-Энрике.

– И, может быть, помнящие ещё Первую Некромантскую!

– Не исключаю. На Новый Год, помнишь, сколько всяких стариканов собралось? Да и не факт, что они обязательно должны смотреться древними развалинами. Вот ты – хотела бы лет через сто выглядеть так же, как сейчас?

– Женщина всегда стремится выглядеть лучшим образом, даже если ей и вправду за сто. Спасибо, конечно, за столь изысканное пожелание долголетия, но быть красивой хочется в первую очередь сейчас, а не век спустя.

– О, Вин, ты очень красивая! – с прямолинейной непосредственностью воскликнул Эрик.

– Ещё раз моя признательность, – отозвалась китаянка, – но если смотреть объективно со стороны, то на нашем курсе найдутся и попредставительнее, чем я. Вон Жанна, например.

– Позволь не согласиться.

– Ну почему же? На мой взгляд, она даже на конкурсе «Мисс Вселенная» может претендовать на призовое место.

– Понимаешь, я оцениваю красоту женщины в комплексе – не только внешнюю, но и внутреннюю. А Жанна при всей её приветливости кажется мне какой-то неискренней. Возможно, я сужу слишком строго, строя обвинительное заключение в основном на её отношении к моему другу. Вдруг он ей просто не по нраву пришёлся! В конце концов, это личное дело каждого.

– Трудно сказать что-либо определённое. Я с ней не общаюсь, да и другие девушки тоже не очень.

– Может, она сосредоточилась на своём молодом человеке? – с невинной интонацией в голосе поинтересовался Эрик.

– Кого ты имеешь в виду? – удивилась Вин. – Я ничего о том не слышала.

Очень созвучно с предположением Геки. Но по-прежнему ровным счётом ничего не означает.

– Да это я так, предположения высказываю. А вообще ну её, расскажи лучше что-нибудь о себе.

Китаянка заулыбалась:

– В принципе моя жизнь не так уж богата выдающимися событиями. Ну разве что история с семейным амулетом – ты о нём уже знаешь. Но, если есть желание, могу показать тебе свои фотографии.

– С большим удовольствием.

Вин проворно убрала со стола грязную посуду и протёрла тряпочкой, после чего извлекла из тумбочки красочный ламинированный альбом и, придвинув к Эрику свой стул, уселась рядом:

– Вот, смотри: город, где живёт моя семья. А тут мои папа и мама, их свадебные фотографии. А это я маленькая.

Эрик слушал вполуха, почти не воспринимая услышанную информацию. Близость Вин приятно кружила голову, возбуждая чувства, отнюдь не связанные с изучением семейного фотоархива. В какой-то момент он приобнял её левой рукой за плечи, и Вин доверчиво прижалась, продолжая перелистывать страницы альбома. Делая вид, что ему безумно интересны снимки счастливых эпизодов детства и ранней юности объекта своего вожделения, Эрик то зарывался лицом в её волосы, то отпускал лёгкие поцелуи в щёчку.

Наконец, расхрабрившись совсем, свободной правой рукой дотронулся до её груди. Китаянка замерла и, отставив альбом в сторону, бросила настороженный взгляд из-под ресниц, не делая, впрочем, попыток отстраниться. Приятная упругая мягкость действовала завораживающе; Эрик заключил девушку в объятья, жадно ища губы и находя их. Но когда его рука скользнула ниже, китаянка мягко, но достаточно решительно отвела её в сторону.

– Прости, Вин, если слишком увлёкся. Просто ты мне очень нравишься.

– И ты мне тоже. Но не спеши сразу обрывать все плоды с дерева: на завтра не останется ничего. Я не буду сердиться на тебя, – и, подарив ответный поцелуй, добавила, – если проявишь хоть небольшой интерес к моему рассказу, а не только к телу рассказчицы.

Эрик согласился и больше не предпринимал активных наступлений, ограничившись полуобъятьями. В душе он был рад, что Вин нашла правильные слова, показав неготовность к серьёзным отношениям (к которым и сам, положа руку на сердце, не считал себя готовым в полной мере), но и не отказывая в благосклонности. И, значит, рано или поздно можно будет добиться большего.