Слепой - Вера Петрук

Из-за дождя он не сразу понял, что она смотрела на него. Магда повернула голову и внимательно слушала, будто различая его слова сквозь рев и свист бури. Схватившись за последнюю соломинку, он рухнул на колени и закричал так громко, как мог:

— Это правда, милая! Хочешь, я выброшу в реку свою шпагу? Она мне больше не нужна, ведь у меня есть ты! Только любовь, Магда! Только любовь!

Когда девушка опустилась на четвереньки и поползла к берегу, осторожно огибая прогнившие участки, он не поверил своим глазам. А когда поверил, Магда была уже на берегу.

Крепко схватив ее за плечи, Арлинг с трудом заставил себя разжать пальцы. Ему хотелось обнять ее, расцеловать и… убить. Последнее желание обжигало сердце, причиняя невыносимые страдания тем, что было искреннее.

— Совсем замерзла, — прошептала Фадуна, дрожа всем телом.

— Ты… — начал Регарди, но понял, что ничего хорошего сейчас сказать не сможет.

Взяв лицо Магды в ладони, он долго смотрел в ее глубокие черные глаза. Злость на Глобритоля и Влахо, стыд за поражение и боль от ударов утонули в них, уступив место блаженству и спокойствию. Неожиданно для себя Арлинг наклонился и поцеловал ее, крепко удерживая рядом до тех пор, пока не понял, что вместе с ней потерял разум и он.

Императорская военная школа для мальчиков занимала половину Алхисидского Собора, принадлежавшего опальному Братству Святого Алхидия. Полвека назад братия была уличена в фальшимонетчестве, после чего большая часть ее состава сгинула в катакомбах центральной тюрьмы Согдианы, а послушники подверглись гонениям. Когда на престол взошел Седрик Третий, отличавшийся мягким нравом и религиозным равнодушием, монахам разрешили вернуться в Собор, но с условием выплаты ежемесячной ренты, сумма которой была немалой.

Соседство со школой ничего хорошего для Братства не принесло, а регулярные акты вандализма, совершаемые учениками, оставались безнаказанными. В основном, школу посещали дети знатных горожан и даже гранд-лордов, и полиция Согдианы с ними не связывалась. Но экзотическое учение сумело пустить прочные корни в пресыщенной удовольствиями столице, и монахи кое-как перебивались, существуя на пожертвования и сборы с паломников, приходивших к Собору со всех окраин Империи.

Школа была основана еще в годы активной военной экспансии согдарийских императоров. И хотя среди столичной знати до сих пор считалось, что настоящий лорд должен быть воином с самого детства, все больше грандов предпочитали устраивать детей в торговые классы. Отдав сына в военную школу, Элджерон Регарди, в первую очередь, думал о возрождении традиции, чем о будущей профессии Арлинга. Сам же молодой Регарди после десяти лет обучения до сих пор не мог понять, интересовало ли его военное дело, или весь срок обучения он просто старался не слишком злить отца, чтобы тот не мешал ему бездельничать. До недавнего времени ему было абсолютно все равно, что он будет делать в будущем.

Глядя на то, во что превратилась святыня в эпоху Седрика Третьего, Арлинг подумал, что последователи учения Алхидия должны были быть очень терпеливыми людьми. Странно, что раньше он сам не замечал, как величественное здание времен его детства стало хаотичной смесью архитектурных стилей. Некогда строгое сооружение, образец изящества и симметрии, превратилось в пугающий симбиоз религиозно-светского творчества.

С одной стороны, собор окружали часовни, капеллы и башенки, утопавшие в каменном кружеве и цветных барельефах. Многочисленные фигуры святых, изящные витражи в стрельчатых окнах и высокий купол из золотого стекла довершали картину общего благочестия и добродетели, которые пропитывали атмосферу Братства вместе со сладким ароматом мраморных лилий. Круглый год прекрасные белые цветы благоухали в аккуратных клумбах, украшавших двор собора, периодически подвергаясь набегам со стороны студентов.

Но северная сторона здания давно утратила религиозный облик, превратившись в брата-близнеца, попавшего в дурную компанию. Магазинчики, кофейни и лавки ремесленников облепили высокие стены собора, словно чумные пятна тело больного, разрушив древние фрески и росписи, созданные мастерами много веков назад. Полосатый школьный флаг нелепо развевался над золочеными шпилями, а стеклянная мозаика со сценами присяги и героических подвигов императорской армии, налепленная поверх монументальной резьбы фасада, выглядела дешево и безвкусно.

И только главный вход сохранил прежний облик, по-прежнему внушая страх и смирение. Очевидно, рука строителей, которым было поручено переделать собор в школу, не смогла подняться на главный символ алхидийцев, до сих пор украшавший центральный портал школы. Огромная голова кобры с раздутым капюшоном поднималась из каменной стены, застыв в немом бешенстве над головой входящего. Большинство студентов предпочитало пользоваться другими тремя входами, минуя центральный.

Но больше всего Регарди нравилась надпись, которая была выбита под каменной змеей. Он и сейчас остановился под ней, перечитывая знакомые слова: "Человек может делать все, что хочет, но не должен забывать о последствиях".

Подавив дрожь, пробежавшую по спине, Арлинг заторопился на балкон второго яруса, где давно заметил скучающего Даррена. Судя по тому, как была заплевана шелухой семечек крыша охотничьего магазина внизу, Монтеро сидел на перилах балкона давно. "Неужели, экзамен завалил?", — с тревогой подумал Арлинг, направляясь к лестнице. Поверить в то, что Даррен не сдаст свой любимый предмет — "Основы военного управления" — было трудно, но в этом году случались странные вещи.

— Привет, дружище! — крикнул он, усаживаясь рядом и радуясь, что застиг друга врасплох.

— Ты откуда взялся? — пробурчал Даррен, недоверчиво оглядывая Арлинга с ног до головы. — И что это у тебя с лицом?

Регарди усмехнулся, потрогав рубец на переносице. Со времен драки в Мастаршильде прошло три недели, но от следов Глобритоля он так и не избавился. Если бы это случилось год назад, Регарди измотал бы всех городских хирургов до тех пор, пока ему не убрали бы шрам, но сейчас внешность волновала его в последнюю очередь. К тому же, Магда сказала, что горбинка на носу придавала ему загадочный вид.

— Да так, с лошади упал, — отмахнулся он, понимая, что Монтеро ему не поверил. Впрочем, Даррен никогда не был особо любопытным. Пожав плечами, он снова уставился вдаль невидящим взглядом.

— Эй! — возмутился Регарди. — Я здесь! Кстати, можешь поздравить меня с окончанием самого бесполезного периода моей жизни.

— Поздравляю, — безразлично протянул Монтеро. — Зачем сейчас-то явился? Если надумал сдавать экзамены, то немного опоздал. Последний закончился два часа назад. Если взятки давать, то ты и здесь опоздал. Комиссия уехала отмечать наш выпуск в Хрустальный Дворец.