Девушка, которой нет - Владислав Булахтин

Ленка отодвинулась от Феи, молча съела «Белочку», сделала из фантика маленький самолетик и только после этого спросила:

– Как отдавать-то? И что?

Фея поворошила память о спорах, сотрясавших «Наше Небо» в течение прошлой недели.

– Для меня это – как выдохнуть. Для других требуются сосредоточенность и концентрация. Как в усердной молитве, когда старательно вспоминаются все грехи. Все зависит от легкости, с которой человек может жертвовать… – Фея осеклась и закрыла руками лицо. – Если добьешься этой легкости, сможешь материализовать «Титаник» на крыше Белого дома.

– У тебя получился бы такой фокус? – попробовала расшевелить ее Ленка после глубокой паузы, заполненной вздохами Ванессы Паради.

– Легкости этой нет почти ни у кого, – ответила Фея. – У многих словно дозатор в груди. На любой свой благотворительный прыск ждут немедленного ответа. Есть, конечно, и антиподы… – Фея попыталась наморщить лоб и нахмурить бровки так, как это часто проделывал Витек. – Мой знакомый чудо-мальчик. Он все детство в подворотнях терся. Он создан для того, чтобы выворачиваться наружу. У него этот дозатор вырублен.

– А ты?

– Я почти высушена. Я перестала чувствовать. – Фея сказала словно о том, что перестала чихать, а не перестала дышать.

Ленка молчала. Переваривала. Фея продолжила:

– Проблема вторая. Голливудская. Нужно хорошо представлять то, что ты хочешь материализовать. Если ты мечтаешь заполучить живую бабочку, ты должна вместе с ней научиться махать крыльями.

– Вот так! – Ленка радостно захлопала руками по обширным бокам – в точности как заправский селезень из детского спектакля.

– Именно. Не слово «махать», а – образ, достаточно достоверный, чтобы материя прогнулась. К тому, что нас окружает, с волшебной палочкой и «эники-беники» не подступишься. Ему подавай что-нибудь равноценное по массе. – Фея постучала пальцем под левым полушарием груди, где однозначно располагалось ее беспокойное сердце и, вероятно, скрывалась душа, подрагивающая крыльями, как метафорическая бабочка.

Свет на ближайшем танцполе погас. Накинув пеньюар, к столику спустилась стриптизерша, внешне готовая наводить ужас на бледнолицых и снимать скальпы.

– Совсем страх потеряли. В наши времена вылетела бы отсюда до того, как успеет произнести первое слово… – пробормотала Ленка, ничуть не смутившись подошедшей девицы, терпеливо дослушавшей окончание фразы.

– Мама дорогая, ты помнишь, сколько ты мне денег в трусы запихнула?! – наигранно агрессивно, а на самом деле скрывая растерянность, произнесла танцовщица.

– Тебя, наверное, тоже считать учили. – Ленка на мгновение укрылась за дымом новой сигареты.

– Учили, учили, не умничай. Семь тысяч триста «зеленых»! Если подруги узнают, почему я перед тобой второй час верчусь, за матку подвесят.

– Вижу, ты отчаянная беспредельщица. Почему место не уступишь? Издохнешь же от перенапряжения. Куш опять-таки затрахаешься пересчитывать.

– Не затрахаюсь. Баста! Я увольняюсь.

– Что ж, неплохие подъемные. Гуляй.

– Вы еще долго здесь будете обсуждать, сколько шампанского взять во Владивосток? Сколько энергии концентрируется вокруг этих шестов?

– Она еще и подслушивает. – Фея, которая могла бы поддержать праведный гнев Ленки, только улыбнулась.

К их столику приблизился смазливый белогривый юноша из компании, бурно клубящейся неподалеку.

– Заявку на оргию не хотите подать? – сразу приступил он к делу.

Девушки молча посмотрели на него. Прочитав на их лицах сотню неприятных вариантов ответа, из которых они никак не могли выбрать подходящий, юноша грустно кивнул:

– Понял. Вам и так хорошо, – и удалился.

– Встретимся на улице, – предложило многослойно-косметическое чудо, – через десять минут. Я покажу вам занятия интересней.

– Что может быть забавней, чем наблюдать за пересыханием пульса жизни? – спросила Ленка в спину уходящей танцовщицы. – Как зовут тебя, Мата Хари?

– Кристя.

Машиной Кристе служил вполне себе приличный «Peugeout 306». Лицо девушки, с которого была спешно удалена косметика, пожалуй, могло сгодиться и для отпугивания голубей от памятника Юрию Долгорукому.

– В рабство продавать везешь? – спросила Ленка, когда они выехали в область.

– Кому вы нужны?

Кроме риторического вопроса, Ленка не добилась ничего. Остановились у ворот громадного трехэтажного особняка, притаившегося на периферии усыпанного новостройками района. Вылезли из машины. Кристя прокомментировала:

– Один из последних шедевров программы развития физкультуры и спорта в России. Здесь ступали ноги почти всех шишек и шишечек из телевизора.

– Падать на землю и лобызать будем? – Ленка подобрала с земли палку. – Одолжишь мне монтировку для уверенности?

Не отреагировав, Кристя прошла к черному ходу, взбежала по ступенькам, потянула железную дверь. За дверью оказались узенький коридор, двухметровый прапорщик милиции и никакой другой мебели. В руке у прапорщика темнело дуло пистолета, подрагивающее в сторону девушек. Увидев Кристю, он облегченно выдохнул:

– Почему не предупредила? – Фея рассмотрела капельки пота на его лбу. – Ты же знаешь, мы такое тут охраняем! Всех троих положить мог… Петруха, отбой! – крикнул он за спину.

Из ниши выпорхнул второй прапорщик, щуплый, лопоухий, с шипящей рацией – удивительно похожий на своего благополучно состарившегося тезку из «Белого солнца пустыни». Петруха тут же бросился целовать Кристю:

– Я весь наш дивизион ставил на уши, когда эта сдобная особа закурила…

– Леночка, – вмешалась Ленка.

– …и я углядел твою красавицу.

«Нехорошо получается: Ленка – сдобная особа, а „Peugeout 306“ – красавица», – второй раз за вечер посочувствовала подруге Фея.

Петруха, чудом выживший после штыкового удара Абдуллы, оказался легкомысленней своего напряженного коллеги. Он уже весело тараторил о том, какие козлы все в жопу ужаленные начальники. Им бы отряд ОМОНа здесь держать, а не на какой-то чахлой подстанции, которая если не накроется, то через десять дней никому не будет нужна.

– Можно мы пройдем? Посмотрим, – перебила Кристя.

– Смотрите. Если вы без подвязок шахида. – Петруха вытащил огромный фонарь, а его напарник ругнулся: «Типун тебе на слизистую…» – Сегодня новеньких привезли. Не будите их.

Кристя безошибочно петляла по извилистым коридорам, вытягивая в фарватере запыхавшуюся Ленку, не перестававшую бормотать остроты, и Фею, приготовившуюся к самому неожиданному. Душа сопротивлялась приближению к неизвестному, будто ожидая – что-то очень хрупкое внутри обязательно расколется, когда они достигнут цели поездки.

Девушки на носочках вступили в гигантский спортивный зал. К исполинским свежим окнам была пришпилена серая подмосковная луна, уныло освещавшая не менее сотни кроватей и раскладушек.

Кристя выключила фонарь и зашептала:

– Малолетки. Как только родители и близкие исчезают, их свозят в эти накопители. Отсюда распределяют по детдомам. Сейчас бюрократическую машину клинит. Некоторые уже неделю торчат в таких спортзалах.

Фею словно ударили огромным воздушным молотом. Сначала по голове, потом в грудь. Она задохнулась.

Ленка выругалась. Словно ожидая этого сигнала, в темноте вспыхнули десятки фонариков. Кто-то заорал:

– Гаси пришельцев!..

– Демоны!..

– Петруха, у тебя детей воруют!..

Из ближнего угла заступились:

– Это свои! Кристя.

Звонко хлопая босыми ногами по полу, выкатился кругленький мальчик. На вид не больше семи.

– Познакомьтесь, девочки, – важно сказала Кристя. – Это Лось.

– Вот уж неправда! – заспорила Ленка. – Скорее Колобок.

– Сама ты Колобок! – огрызнулся мальчик.

Огоньки фонариков безумствовали в огромном зале – носились по потолку, прыгали по лицам девушек, прятались под одеялами. На разном отдалении от застывшей на пороге делегации вспыхивали очаги оживления – невидимые, но хорошо слышимые. Взлетали и падали подушки, радостно взвизгивали девочки, между кроватями носились юркие тени.

– Его со станции Лось вывезли, – шепнула Кристя Ленке, потом наклонилась к Фее и пояснила: – Тут многие стараются придумать прозвища, созвучные местам, где они жили. Кашира, Крылатый, Фрунзе, Партизан. Лось здесь пятый день кантуется. Старожил. Откуда фонарики, Лось?

– Магарыч по полтиннику толкает, – важно проговорил мальчик, по достоинству оценив серьезное отношение Кристи к своей персоне.

– Магарыч – это местный завхоз, – вновь пояснила Кристя. – Даже тепловая смерть Вселенной не усмирит подпольного кипения российского бизнеса.

– Пойдемте. – Мальчик повел их к своей раскладушке. Было видно – он основательно обжился. К раскладушке придвинута скамейка, на ней разложены вещи и книги. Фея взяла у Кристи фонарик, посветила на обложку верхней – Владислав Крапивин: «Мушкетер и фея».