Последний торпедоносец - Александр Мартвнов

Этой ночью Сенька и Денис ночевали у Игоря. Бабушка ничего не имела против, тут к этому относились проще простого. Игорь уже успел в этом убедиться.

Мальчишки взвинтились так, что, невзирая на перенасыщенный день, долго не могли уснуть, рассказывали похабные анекдоты, боролись, ржали и вообще вели себя, как идиоты. Наконец Денис, улёгшись на разостланное одеяло, вдруг сказал задумчиво:

— Сень, помнишь, ты сказал тогда про тридцатисемимиллиметровку?

— Помню, — лениво сказал Сенька, ложась на живот.

— А как ты думаешь — не завалялась ли у них и правда хоть одна?

— Хочешь проверить? — привстал на локте Игорь.

— Посмотрим, — уклончиво Денис, закидывая руки под голову:

— Мы навык воинов приобрели,Терпенье и меткость глаз,Уменье хитрить, уменье молчать,Уменье смотреть в глаза…

— Багрицкий… — сонно сказал Игорь.

На этот раз «предшественники» постарались конкретно. Игорь сто раз их проклял, работая лопатой. Южная земля взвивалась тонкой пылью, оседая на коже и волосах белёсой пудрой, заставляя неудержимо чихать. Мальчишки угрюмо переглядывались, соображая, кто первым скажет: "Да нет тут ничего!".

Остаётся неизвестным, кто бы это сделал, потому что после чёрт те какого удара лопата в руках Сеньки «вдруг» — о этот "вдруг"! — коротко и основательно ударила в плоскую каменную плитку, явно не просто так сюда попавшую. Ребята переглянулись и бросились расширять яму. Стало ясно, что плита — не меньше чем метр на метр — лежит поверх какой-то пустоты. Докопавшись до её краёв, пацаны принялись молча и свирепо «домкратить» её лопатами и руками. Слышалось яростное пыхтение. Потом кто-то нездешним голосом сказал: "Ы-ы-ы-ы-ык-к!", плита встала на ребро и неожиданно тихо рухнула на край ямы.

— Взорам, — запыхавшимся голосом объявил Сенька, — отважных кладоискателей открылся… японский городовой, парни, это же миномёт!!!

— Восьмидесятидвухмиллиметровый, — солидно подтвердил Денис, делавший вид, что всё так и было задумано. Но и он не удержался — нагнулся над ямой, в которой — на нескольких серых ящиках — лежал скоробившийся брезент. Из него выглядывали густо покрытые окаменевшим тавотом детали.

— Мать моя женщина! — высказался Борька, спрыгивая в яму и поднимая счастливое лицо. — Ну теперь! Ну мы! Ох-х! — и он потряс кулаком в пространство.

— Быстро наружу, — приказал Денис. Генчо и Николай спрыгнули туда же. Теснясь в яме, подали наверх трубу ствола, тяжёлый блин опорной плиты, сложенную опору-двуногу. Потом начали передавать ящики — в каждом было по четыре мины, всего десять ящиков.

— Глядите! — крикнул Николай, поднимая Из-под ног фанерку, выстилавшую дно. Отряхнул её от песка. На листе было написано чёрной краской:

ПОМНИТЕ, ПАРНИ — ПУТЬ НАШ ВЫСОК!ИЛИ ПОБЕДА — ИЛЬ ПУЛЯ В ВИСОК!ЗА ВЛАСТЬ СОВЕТОВ — ОТВАЖНО ВСТАНЬ!МОЛОДОСТЬ-ДОБЛЕСТЬ-"ШТОРМ"-КУБАНЬ!

— Здорово, — сказал Борька. — Кто же у них сочинял, не твой отец, капитан?

— Это не их стихи, — сказал Денис. — Это Анны Ахматовой, просто переделано…

— Всё равно здорово, — заметил Игорь. — Теперь надо думать, как это добро и куда переправлять.

— А что тут думать? — Николай выпрыгнул на край раскопа, сидя на корточках, с прищуром посмотрел снизу вверх на остальных. — Скоро ночь. Чего ждать?

Он был прав.

Ждать больше было нечего.

У пресных, сухих галет был вкус дела. Точнее Игорь не взялся бы объяснить. Но это было здорово: сидеть с Сенькой на траве, пить очень сладкий горячий кофе из термоса, разлитый в алюминиевые кружки, обжигающие пальцы и губы, и дробить на зубах упакованные в жестянку шестьдесят пять лет назад вроде бы безвкусные печенья.

Из «морской» формы на мальчишках оставались только тельняшка и берет. Остальное заменили кроссовки, камуфляжные штаны и майки, поверх которых были надеты самодельные разгрузки. Сенька — у него был только ТТ — перегрузился сверх всякой меры гранатами: нашими РГ42 и немецкими «колотухами», взяв не меньше полутора десятков. У Игоря из карманов торчали изогнутые магазины к ППШ и батончики «пикника». Рядом лежали вместительные рюкзаки.

— Тяжело будет нести, — заметил Игорь, сплёскивая чаинки в расселину у ног. — Миномёт, да ящики…

— Допрём, — рассеянно ответил Сенька. Спросил: — Боишься?

— Знаешь — нет, — подумав, ответил Игорь. — В море сперва очень боялся. А тут — нет… О, идут.

Это подходили «иностранцы» — Николай, Генчо, Званко, Лешка. Генчо пёр на плече «дегтярь». Но буквально в ту же секунду с другой стороны появились и Денис с Борькой и Сашкой. Они мирно катили тележку, в которой покоился миномёт.

— О, здорово, — восхитился Сенька, — может, так и попрём?!

— На, — Денис передал ему треногу. Сенька водрузил её на спину и охнул:

— Мама моя… Командир, а доплата за вредность?!

— Хватит трепаться… — Денис решительным движением забросил за плечи «упряжь» с опорной плитой и встал прямо. — Никому ничего напоминать не надо? — все замотали головами. — Ну и отлично. Будет тяжело, ну да когда нам было легко? Взялись — пошли!

Сашко сразу бесшумно ушёл вперёд. Ствол взвалил на себя Борька. Остальным досталось по два ящика мин, немедленно придавивших плечи нешуточной тяжестью. Игорь увидел, что Генчо прикусил губу — пулемёт-то и сам по себе нелёгкий, да ещё запасные диски… Денис коротко приказал:

— Генчо — диски по одному всем, кто рядом.

— Давай мне, — Игорь подставил рюкзак первым и мысленно усмехнулся: наверное, это и есть военное братство… ой, а тяжело-то как!

— Попрыгали, — приказал Денис. Игорю это удалось, и он собой загордился. Прыжки оказались бесшумными, и Денис дал отмашку рукой.

А дальше начался переход.

Сашко сидел на коряжине и был совершенно незаметен — мальчишки прошли бы мимо, не окликни он их:

— Эу.

— Что? — мгновенно остановился Денис.

— А часового-то они тут всё-таки выставили, значит, знают про тропку, — неспешно сказал похожий на черепашку мальчишка. И указал длинным ножом на что-то, лежащее у ног. Игорь только теперь заметил, что у Сашко не финка, как у остальных, а слегка изогнутый кинжал-бебут. А у ног флегматичного немногословного парнишки лежал, задрав вверх чёрную бороду, человек в камуфляже. В его глазах стеклянно отражалась ущербная луна, и трава вокруг была тёмной. К коряжине был прислонен «калашников» со сложенным прикладом. — Только он, — Сашко встал, — кумарил, как у них обычно принято. И слона бы не заметил, — он вогнал бебут в обложенные серебром ножны. — Дальше чисто. Пошли.