Полшага до мечты - Ирина Лазарева

– Ты совсем перестала выходить из дому по вечерам, – сказал Сережа без всякой связи с предыдущей темой.

У Ани дрогнули губы, она встала и занялась мытьем посуды, отвернувшись к мойке. Он допил чай одним глотком, поднялся и стал перекладывать продукты со стола в холодильник.

– Пошли со мной в ночной клуб, – предложил Сергей, заглядывая ей в лицо, – потанцуешь, расслабишься. А? Пойдем, Ань. Ты ведь свободна, Темку Игорь забрал до понедельника, мы можем еще и завтра съездить с тобой куда-нибудь.

Аня улыбнулась ему – улыбка вышла печальной.

– Пошли, пошли, бросай все, иди одевайся, я здесь сам уберу, – настоял Сережа.

Они выехали через полчаса на Аниной машине. Майский вечер был тихим и теплым. Город переливался огнями, на улицах было мало машин, так как во второй половине пятницы масса москвичей устремилась на дачные участки. Темку тоже на выходные повезли на дачу родители Игоря.

В зале ночного клуба было многолюдно. За столиками сидели в основном компаниями по пять-шесть человек, одни ели и пили, другие, сбившись тесной толпой, отплясывали на довольно обширном пятачке в центре зала. В помещении сновали разноцветные лучи юпитеров, шарили по сверкающему потолку, пульсировали и причудливыми всполохами освещали лица танцующих.

Сережа вошел в зал, обнимая Аню за талию, и остановился, отыскивая взглядом знакомых. Он был стильно одет: голубые джинсы, светлая рубашка, поверх клубный пиджак из темно-синего бархата, все сидело на нем с особым шиком. Одежду он умел носить так, будто вообще не помнил, во что одет. На Анне было умопомрачительное платье – короткий кусочек шелковой ткани немыслимой стоимости, открывающий точеные ноги, прекрасные руки и плечи.

Все взгляды обратились на вошедших. Сережу многие знали и уже призывно махали руками сразу с нескольких столиков.

Навстречу со счастливой улыбкой на лице спешил Огнивцев:

– Анечка, рад, рад!.. нет слов!.. не ожидал, признаться… вдвойне приятно! Сережа, девушки напугались до обморока… пришлось объяснять, что сестра… ха-ха… прошу к столу, вот сюда…

Аня досадливо тряхнула волосами: только назойливого поклонника сейчас не хватало. По уверенному поведению Огнивцева можно было предположить, что он завсегдатай ночных клубов. За двумя сдвинутыми столиками, к которым провели Иртеньевых, сидели красивые молодые люди и девушки, всего человек десять, из более взрослых, не считая Огнивцева, несколько зрелых молодящихся дам и двое солидных мужчин. Все были более или менее пьяны – пока в меру, – веселы и развязны.

Сережа заказал себе и Анне по коктейлю «Мохито».

– Нельзя мне, – воспротивилась Аня, – я за рулем.

– Ерунда, водитель Артура отвезет нас домой, а за машиной вернемся завтра. Нам обоим требуется небольшая расслабуха, не думай сейчас ни о чем.

Почти все присутствующие за столом курили, кроме Ани, Сережи и Огнивцева. Аня не курила никогда, избежала соблазна в юные годы, когда курением бравировали все одноклассницы; так же и Сережа – попробовал раз, не понравилось, больше к сигаретам не прикасался. К тому же Матвей не курил и неодобрительно относился к курящим.

Не успели устроиться за столом, как подскочил какой-то молодой человек со стороны и вежливо попросил у Сергея разрешения пригласить Анну на танец.

– Пойди попрыгай, – одобрил Сережа. – Закажу пока что-нибудь. Хочешь мороженого, фруктов?..

– Закажи мне кофе – капучино с корицей…

– Точно, и себе закажу. Еще профитролей – побольше для нас обоих.

– Отвратительный сладкоежка, я из-за тебя растолстею…

Партнер Анны оказался говорливым субъектом. Даром что музыка грохотала, он все равно умудрялся задавать бесчисленные вопросы, пришлось Анне перекрикиваться с ним, подставляя то одно ухо, то другое.

Рядом возник Сережа с высокой шатенкой, тонкой и гибкой, как змея. Оба пластично двигались, девушка часто прижималась к Сергею, смотрела ему в глаза отработанным взглядом роковой красавицы. Он улыбался, открывая безукоризненные зубы, ласково подыгрывал партнерше; Аня, танцуя, оглядывалась на него с долей ревнивого чувства.

– А со мной потанцуете? – спросил Огнивцев, когда Анна вернулась к столу.

Она собиралась ответить что-нибудь язвительное: было для нее в этом человеке нечто отталкивающее, некое раздражающее самолюбование, закрепившееся в жестах, мимике и манере говорить. Если бы Огнивцев не стоял в какой-то степени близко к ее брату, она бы попросту обошла его вниманием, как пустое место, но теперь вынуждена была считаться, и это бесило ее до невозможности.

– Какой вы ловелас, Артур! – фальшиво пропела одна из дам.

Девушка, сидевшая по правую руку от Огнивцева, уставилась на Аню прекрасными голубыми, но убийственно холодными глазами.

Официант принес кофе и две тарелочки с пирожными, густо политыми шоколадом. Аня воспользовалась паузой, чтобы игнорировать вопрос Артура.

Женщины продолжали разглядывать ее, недобро щурясь.

– Сережа как-то показывал мне ваши фотографии, – промурлыкала одна. – Вы очень фотогеничны, и в жизни тоже ничего.

– Да, да, вам надо сниматься, вы кажетесь на снимках такой юной! – куснула вторая.

– Слушайте, тетки, – лучезарно улыбнулась Аня, – не трудитесь, мне ваши кубышки с баблом и даром не нужны.

Она подозвала жестом официанта:

– У вас есть свободный столик?

Не удостоив больше взглядом собеседниц, поднялась и последовала за услужливым молодым человеком. Сережа обвел шокированную компанию бесстрастным взглядом и пошел за сестрой.

– Молодчина! Здорово им врезала, уважаю, – сказал он, усаживаясь рядом.

– Надеюсь, у тебя не будет из-за меня неприятностей?

– А они мне до фени. Пошли все в задницу.

– Сережа, что за выражения?

– Ань, если бы ты знала, до чего они скучны. С ними не о чем говорить, они ничем не интересуются, ни музыкой, ни литературой, увлечений никаких. Только красивая вывеска – копнешь глубже, а там полное невежество, зато огромные амбиции, желание немедленного успеха вперемешку с завистью к ближним. Это же безысходная пустота, они все кривляются друг перед другом, превратили кривляние в профессию, талантов никаких, но успех любой ценой – вот смысл жизни… Глядя на них, я вывел целую теорию, послушай: каждый человек рождается с жаждой любви, но у многих желание быть любимым со временем приобретает уродливые, гипертрофированные формы. Им мало любви близких, друзей, жен, мужей, любовников, нет, им подавай толпы, визжащие, рычащие, рыдающие от восторга. Человек жаден до всего, в том числе до количества обожающих его особей. Скажешь – это то, что называется честолюбием? А я думаю, что это очень опасная зависимость. Я не прав?