Сердечная тайна королевы - Жаклин Санд

Николя де Лекур тоже не верил своему счастью. Мысленно он, от имени самых знатных дворян королевства, уже осыпал себя золотым дождем. Рухнув на колени перед герцогом, господин де Лекур клялся доставить его прямиком к ложу прелюбодействующей королевы. А попутно проинформировал о том, что ее величество поджидает карета в ближайшей роще. Де Бофор был всерьез настроен не дать Анне улизнуть из «мышеловки», поэтому тут же послал нескольких слуг захватить экипаж. Остальные, во главе с самим герцогом, стараясь пока соблюдать тишину, тенями проскальзывали в злосчастную калитку.

Глава 18

Нежданная встреча

Ночь для Эме выдалась трудной.

Он получил послание из Парижа незадолго до сумерек и, пробежав письмо глазами, замысловато выругался. Мазарини, получивший доклад от своего верного лейтенанта, больше не считал нужным таиться. Да и что уж тут прятать, раз де Фоберу все известно. Кардинал решил устроить свидание с возлюбленной нынче же ночью, и Эме предлагалось в этом помочь. Вернее, недвусмысленно приказывалось.

Мазарини приехал в аббатство совершенно официально, отужинал с преподобным де Билодо, обсудил с ним дела церковные и отправился почивать в отведенные ему апартаменты, где обычно и останавливался. Только немногие знали, что почти сразу кардинал их покинул, пройдя через секретную дверь в тайную комнатку, куда некоторое время спустя явилась и его возлюбленная.

Обеспечение безопасности и в то же время строгой секретности – одно из самых неприятных сочетаний, которое может выпасть на долю военного. Довольно проблематично охранять высокопоставленную особу так, чтобы окружающие нипочем не догадались, что ее охраняют. Тем более в том месте и в то время, где этой самой особе абсолютно нечего делать. Так или иначе, Эме отправил двух гвардейцев ненавязчиво наблюдать за главными воротами Нуази, еще двоих следить за калиткой в западной стене и непосредственно господином де Лекуром. Оставшиеся двое пока дремали в комнате для гостей, которую де Фобер уже успел привычно окрестить «караулкой». Затем лейтенант отправился проведать «больного».

Аббат сидел в кресле у камина и зябко кутался в теплый халат. Лихорадка отступала, но Андре все еще временами немного знобило. При виде Эме он оживился.

– Не думал, что скажу это когда-нибудь, но рад вас видеть. Хотите вина?

– Не сегодня, аббат. Мазарини в Нуази.

Господин де Линь мигом стал серьезным.

– О! Понимаю. Если я смогу чем-то быть вам полезен, лейтенант…

– Молите Бога, чтобы не смогли. Сегодня вам особенно плохо, вы, можно сказать, при смерти. Предупредите Блеза и ни шагу за порог.

– В этом даже не сомневайтесь. Удачи на «охоте».

– Ну, это пока еще не «охота». «Охота» начнется завтра поутру.

В этом де Фобер серьезно ошибался, но, как говорится, пути Господни неисповедимы.

Мужчины пожали друг другу руки и простились. Остаток вечера и часть ночи Эме провел в напряженном ничегонеделании. Почти сразу после полуночи от западной калитки явился Кароньяк и доложил, что «таинственная дама» приехала. Мазарини в это время, судя по всему, уже проделал путь по органной трубе и поджидал Анну Австрийскую в тайной комнате. Лейтенант оставил господина Булота греться у камина, отправив на его место Трюдо. И вновь погрузился в созерцание монастырского двора. Высматривать там было особо нечего, в Нуази царила тишина. Аббатство казалось полностью погруженным в крепкий ночной сон. До того момента, когда глазастый де Фобер углядел некое движение возле конюшен.

– Эй, какого дьявола?

Два гвардейца, пыхтя и тихо чертыхаясь, кого-то волокли. Эме не мог припомнить, чтобы давал Трюдо и де Бовилю подобное поручение. Этим двоим как раз сейчас надлежало дежурить у калитки и присматривать за господином Николя. Лейтенант терпеть не мог самодеятельности среди подчиненных.

– Господа, куда это вы направляетесь? – шепот де Фобера прозвучал почти зловеще.

– Да вот мальчишка, какой-то служка из Бюре-сюр-Иветта, – Трюдо кивнул на пленника. – Вертелся у калитки, задавал вопросы. Помощник викария его немного того… Пристукнул для надежности. Велел запереть в церковном погребе. До утра…

– М-да? Так прямо и велел? – серые глаза лейтенанта недобро прищурились. – С каких это пор вы исполняете приказы Николя де Лекура?

В полумраке он попытался разглядеть пленника. И разочарованно пожал плечами. Слишком темно, да еще и голова бедолаги замотана плащом. Душил он его, что ли, этот умелец на все руки господин де Лекур? Эме привычно пощупал рукав рубахи мальчишки. Гм, а батист-то первый сорт, тонкий. Дорогая рубаха, такая вряд ли слуге по карману.

– Мы подумали… – принялся было оправдываться де Бовиль.

– Я вас, господа, не думать к калитке отправлял. А совсем с иной целью. Ладно, давайте этого «служку» в нашу гостевую комнату, к свету. Не будем откладывать душеспасительные беседы до утра.

Паренек по-прежнему не подавал признаков жизни. Де Фобер на пару с Кароньяком торопливо зажгли свечи, гвардейцы продолжали держать обмякшее тело пленника под руки. Какой-то слишком тоненький и хрупкий этот шпион или кто он там. Лейтенант принялся разматывать плащ на голове незнакомца, мрачно размышляя, что будет делать с очередным покойником, если в результате усердия господина де Лекура мальчишка попросту задохся. Снова прятать в подвале у аббата де Линя?

Из-под серой тряпки тем временем прямо ему на ладонь выскользнул рыжеватый локон, потом еще один. Это еще что такое?!

Эме торопливо отбросил плащ в сторону и обомлел.

– Святые мощи, – пробормотал изумленный Трюдо. – Да ведь это баба!

– Проклятье! – прошептал лейтенант. Это была не просто баба. А очень знакомая ему баба, вернее, женщина, то есть девушка.

– Гляди ты, рыжая…

– Что ж вы стоите, как столбы! – рявкнул де Фобер на ошалевших подчиненных. – Отпустите ее, олухи.

Те послушно перестали выкручивать пленнику, точнее, теперь уже пленнице, руки, и Эме, бережно подхватив бесчувственную Виолетту, осторожно уложил ее на кровать, торопливо провел ладонью по затылку маркизы. На пальцах осталась кровь. Так и есть. Пристукнул. Сейчас лейтенант жалел только об одном: о том, что он сам не пристукнул де Лекура заранее, благо возможностей было хоть отбавляй. Что тут, во имя неба, делает крестница Анны Австрийской?!

– Дайте мне воды. Холодной. Кувшин для умывания. Таз. Что-нибудь!

Эме грубо рванул ворот камзола девушки. Безжалостно, так что крючки отлетели почти до пояса. Потом проделал то же самое с рубахой. Приложил ухо к груди, пытаясь расслышать сердцебиение, невольно полюбовавшись на прелестную грудь.

Сердечко мадемуазель де Лажуа едва слышно, но все-таки билось. Трюдо как раз подоспел с кувшином, и де Фобер щедро выплеснул его содержимое на лицо и грудь маркизы. Та вздрогнула от соприкосновения ледяной воды с нежной кожей. В следующий миг ресницы девушки затрепетали.