Прощай, Лоэнгрин! (СИ) - "Voloma"

— Вот как? Значит, работа?! Нет! Я столько сил приложила к тому, чтобы получить стипендию в колледже. А теперь должна все бросить? — внезапно обида накрыла с головой и я с трудом удержала слезы. — Маме пришлось уволиться сейчас, потому что она не хочет, чтобы Сьюзи страдала из-за того, что меня нет рядом и она будет пропадать целыми днями. Это к слову о твоей «любимой» женщине. Не знаю на сколько хватит ее сбережений…

— Надолго, — все так же сухо и спокойно ответил мистер Кросс.

— Мне бы Вашу уверенность! — я иронично ухмыльнулась, ощущая, что готова залепить папаше пощечину.

— Нет, правда. Все эти годы я перечислял ей деньги. Поверь, там хватит.

Я непонимающе заморгала. Это было как минимум странно.

— Но мама работала все эти годы. И мы жили довольно скромно.

— Да, знаю, в этом вся Кимми. Транжирой ее не назовешь. Черный день до сих пор ее преследует? — Кросс, казалось, впервые с начала нашей беседы расслабился и его взгляд смягчился. — Она до сих не оставила идею вернуть Сьюзан слух? Если быть чуть внимательнее, то вопросы отпадут сами собой, Аврора. Не думаешь же ты, что средняя медицинская страховка покрывала услуги той прорвы врачей, к которым Ким успела показать свою сестру?

И вот я уже сидела и с любопытством, ожидая новую порцию подробностей, подловив себя на мысли, что негодование сошло на нет, от части благодаря любопытству, от части мягкому голосу, который был похож на звук перекатывающейся морской гальки, на тихих волнах. Сомнения в том, что этот дядька действительно мой отец рассеялись окончательно. Его осведомленность поражала.

А еще, это походило на сценарий малобюджетного шпионского фильма, который едва может претендовать на успех в местном прокате и я все ждала, когда этот странный тип попросит у меня денег, сославшись на тяжелую жизнь бывшего уголовника.

Меня брали «горячей», так сказать. В те годы я еще не умела скрывать свои чувства, а потому сидела напротив нарисовавшегося папаши раскрасневшаяся от гремучей смеси злости, удивления и любопытства.

— Может в будущем появится технология, которая…, -промямлила я в ответ, словно пытаясь оправдаться за мать.

— Ну, да, — непрошибаемое спокойствие мужчины было слишком явным контрастом моему растрепанному состоянию. — В любом случае, я понимаю твое недоверие и не на чем не настаиваю. Только прошу подумать над тем, что лет через десять ты будешь ползать в депрессии по потолку безликого офиса с бейджем менеджера среднего звена на унылой блузке. Я возвращаюсь домой через пару дней и больше ты меня не увидишь. Так что решай, Аврора.

— А где ты живешь?

Мистер Кросс поднялся с лавки.

— В Хорватии, — бросил он как бы между прочим и заметно прихрамывая, неторопливой походкой вышел на основную аллею.

Кажется, это и было прощание.

Хорватия?!

Я с трудом представляла себе где это находится и в голову лезла дислокация в районе Восточной Европы с фермами, полями и женщинах в вышиванках.

Только сейчас я почувствовала у себя под пальцами левой руки клочок бумаги с нацарапанным на нем номером телефона. Отец подсунул его настолько незаметно, что я окончательно убедилась, что в случае, если проявлю со своей стороны хоть каплю заинтересованности в его предложении, то меня по самые уши втянут в такую кучу дерьма, что поползновения по потолку офиса от депрессии покажутся раем.

После этого разговора, у меня появилось четкое ощущение, что это была плохо скопированная сцена из матрицы, когда Морфиус предлагал Нео две таблеточки на выбор. Да, психоз был на лицо, но покой и крепкий сон я потеряла основательно и надолго.

«Мои успехи в языках, значит…»

Да, я в совершенстве овладела испанским еще в школе, потом мама отвела меня на французский и мой репетитор настолько вошел в раж, что параллельно я выучила и итальянский. Так, что в колледже мне осталось выбрать между немецким и греческим. В ход пошли оба.

Чтобы не потерять навыки, я покупала литературу на тех языках, которые выучила раньше.

Кстати, все началось с языка жестов для Сьюзи, который я считала самым красивым, в виду объективных причин. Свою тетку я называла сестренкой и с умилением наблюдала, как маленькие руки коряво совершают пасы в воздухе, доводя до меня мысли девочки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда меня все доставало, я перебирала жестами все ругательства, которые были доступны. В колледже мои руки порхали в нецензурщине, каждый день, после встречи с отцом.

Кстати, я продержалась почти полтора года, прежде чем набрала тот номер телефона. Окончательно разочаровавшись в учебе, я чувствовала, как внутри растет недовольство. Гнев не редко приходилось подавлять по самым незначительным неудачам. Выражаясь языком психологов, мои «качели» ходили ходуном. Почти все время, я проводила на репетициях, скатившись по успеваемости чуть ли не до отчисления.

Не могу сказать что розовые очки были моим неотъемлемым аксессуаром с самого детства, но «взрослая» жизнь, пропитанная свободой только в том, что можно встречаться с кем угодно и накачиваться спиртным по поддельным правам, очень быстро опостылела.

На следующий день, после того, как я позвонила отцу, мне передали загранпаспорт и билет до Дубровника. Благо, что впереди были каникулы. Я проглотила угрызения совести и наплела маме о поощрительной путевке в Европу.

Собственно в колледж я больше не вернулась, потому что перевелась в Университет Роттердама в Нидерландах. Отец все устроил.

О, какая фраза!

«Отец все устроил».

Только сейчас, я начинаю понимать, что этот план он вынашивал едва понял, что я не вырасту хлипкой, инфантильной девчонкой.

Когда в 1975 году в ФБР только съедали первых собак на поприще защиты свидетелей, отец принимал непосредственное участи в разработке методик и инструкций, после чего перешел к практике. Лучший агент на протяжении трех десятилетий, был уволен с должности, когда выяснилось, что штаты на пороге дипломатического кризиса из-за того, что была нарушена неприкосновенность подданного Великобритании, в отношении которого начали расследование.

Была известна только фамилия подозреваемого — Сомерсбри.

Дело замяли, а свидетелей отпустили восвояси.

Именно тогда и появился Финис.

Уже через неделю несчастного не было в живых, вместе со всей семьей. Отец должен был лично замести следы. Сомерсбри вышел сухим из воды, а Винсент Кросс провел следующие десять лет в тюрьме, разрабатывая для себя новый план действий. В его распоряжении остались огромные ресурсы, хотя прежнее руководство об этом даже не подозревало.

Имена, названия городов, настолько замысловатые, что я даже не надеялась потом найти их на карте, лишения, испытания, ранения, и огромные деньги. Отец выдавал мне правду о своем прошлом небольшими порциями. И только когда, зашел вопрос о моей физической подготовке, я узнала, что Роттердам тоже будет частью прикрытия.

Мама с Сьюзи потеряли меня из виду на два года. Только редкие звонки и письма с моей загорелой физиономией, подтверждали тот факт, что я жива. Все потому, что обращаться с оружием, осваивать искусство рукопашного боя и выживания в жестких условиях, я научилась, когда проходила обязательную службу в израильской армии. Я попала в батальон «Каракаль». Больше года пришлось патрулировать границу неподалеку от Синая, задерживая контрабандистов и нелегальных эмигрантов.

Это было невероятно, но я прибывала в полном восторге от всего, что со мной творилось и только тоска за мамой и Сьюзан, добавляла ложку дегтя. Но папочка быстро обновил мне эту «ложку» вбивая в сознание острый клин с новой фобией, а точнее, паранойей. Слежка! Каждую минуту, каждое мгновенье я должна была помнить, что за мной могут следить те самые люди, которые знали о существовании Финис. Для многих это имя стало мифом, но в ФБР и Интерполе, оно ассоциировалось с позором, который покрывал их деятельность. Другими словами — никаких «хороших» знакомых, и тем более друзей. Вот тут уже начались сложности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я всегда была общительным человеком и долгое время держать в себе накопившиеся переживания не могла. Несвязный поток мыслей, в основном, приходился на маму, но ее рядом не было, а сотовый папаша изъял еще в аэропорту Бен-Гурион, вынул симку, а сам аппарат разобрал на составляющие, после чего похоронил в своем чемодане.