Песня Свон - Роберт Мак-Каммон

- А я и вовсе не пила ничего подобного.

Она задумалась, стоит ли открывать ли анчоусы, ведь соль от них усилит их жажду. Ломтики ветчины были слишком большой роскошью, чтобы съесть их сейчас. Она отломила ему еще один кусок хлеба, затем такой же себе, и убрала буханку.

- Знаете, что было у меня на обед вечером перед тем, когда это случилось? - спросил ее Арти. - Бифштекс. Большое такое ребрышко в местечке на Пятидесятой Восточной. Потом я и несколько парней пошли по барам. Это был вечерок, скажу я вам! Чертовски здорово провели времечко!

- Хорошо вы живете.

- Ага. А что вы делали в ту ночь?

- Ничего особенного, - сказала она. - Просто болталась.

Арти на время затих, жуя хлеб. Потом сказал:

- Я позвонил жене перед тем как выйти из отеля. Кажется, я наврал ей, потому что сказал, что пойду прогуляюсь, хорошо покушаю и вернусь спать. Она сказала мне, чтобы я был осторожен, и сказала, что любит меня. Я сказал, что люблю ее и что через пару дней вернусь.

Он умолк, и когда он вздохнул, Сестра Ужас заметила, что во вздохе его чувствовалась дрожь.

- Боже, - прошептал он. - Я рад, что позвонил ей. Рад, что услышал ее голос до того, как это случилось. Эй, леди, а что, если в Детройт также попали?

- Попали? Что вы под этим подразумеваете - попали?

- Ядерной бомбой, - сказал он. - Что еще, вы думаете, могло сделать такое? Ядерная бомба! Может, даже не одна. Они, возможно, сброшены по всей стране! Вероятно, попали во все города, и в Детройт тоже!

Голос его становился истеричным, и он заставил себя остановиться, пока не взял себя в руки.

- Нас бомбили сволочи русские, леди. Вы что, не читали газет?

- Нет, не читала.

- А что же вы делали? Жили на Марсе? Любой, кто читает газеты и смотрит телик, мог видеть, что это дерьмо надвигается! Русские разбомбили нас к чертовой матери... и я думаю, что мы тоже разбомбили их к чертовой матери.

Ядерная бомба? - подумала она. Она едва вспомнила, что это такое. Ядерная бомба была тем нечто, о чем она беспокоилась меньше всего.

- Надеюсь, что если попали в Детройт, то она умерла быстро. Я имею в виду, что надо бы надеяться на такое, а? Что она умерла быстро, без страданий?

- Да. Думаю, что это правильно.

- Хорошо ли... правильно ли, что я солгал ей? Но это была "белая" ложь. Я не хотел, чтобы она беспокоилась обо мне. Она беспокоится, что я много выпиваю и делаю глупости. Я не умею пить. Правильно ли, что я сказал ей "белую" ложь прошлым вечером?

Она поняла, что он умолял ее сказать, что это было правильно.

- Конечно, - сказала она ему. - Многие в тот вечер поступали хуже. А она легла спать, не волнуясь о...

Что-то острое укололо Сестру Ужас в левую щеку.

- Не двигайтесь, - предупредил женский голос. - А лучше не дышите.

Голос дрожал: тот, кто говорил, сам был испуган до смерти.

- Кто здесь? - спросил Арти, у которого душа ушла в пятки. - Эй, леди! Как вы?

- В порядке, - ответила Сестра Ужас.

Она пощупала около щеки и почувствовала нажим похожего на нож куска стекла.

- Я сказала не двигаться, - стекло уперлось в нее. - Сколько еще ваших?

- Только один.

- Арти Виско. Меня зовут Арти Виско. Где вы?

Последовала длинная пауза. Затем женщина сказала:

- У вас есть пища?

- Да.

- Вода?

На этот раз это был мужской голос откуда-то слева.

- У вас есть вода?

- Не вода. Имбирное пиво.

- Давай посмотрим, на что они похожи, Бет, - сказал мужчина.

Вспыхнуло пламя зажигалки, такое яркое во тьме, что Сестре Ужас пришлось на несколько секунд зажмурить глаза.

Женщина поднесла зажигалку к лицу Сестры Ужас, потом к Арти.

- Думаю, с ними все в порядке, - сказала она мужчине, который вышел на свет.

Сестра Ужас смогла разглядеть женщину, согнувшуюся около нее. Лицо у нее было распухшее, а на переносице была рана, но все же она казалась молодой, может чуть больше двадцати пяти лет, на ее покрытой волдырями голове осталось несколько свисающих колечек от кудрявых светло-каштановых волос. Брови выжгло, темно-голубые глаза распухли и покраснели; она была стройной, одета в голубое в полоску платье в пятнах крови. Длинные тонкие руки сплошь в волдырях. Накрученное на плечи с виду было похоже на кусок шитого золотом занавеса.

На мужчине были лохмотья полицейской формы. Он был старше, вероятно чуть моложе сорока лет, и большая часть его темных коротко стриженных волос осталась только на правой стороне головы, на левой стороне они были сожжены до голого мяса. Он был крупный тяжеловатый мужчина, а его левая рука была обмотана и висела на ремне, сделанном из той же грубой, с золотистыми прошивками, материи.

- Боже мой! - сказал Арти. - Леди, мы нашли полицейского!

- Откуда вы? - спросила ее Бет.

- Не отсюда. А вам-то что?

- Что в сумке? - женщина кивнула на сумку.

- Вы меня спрашиваете или хотите ограбить?

Она заколебалась, поглядела на полицейского, потом опять на Сестру Ужас и опустила кусок стекла. Она заткнула его за пояс на талии.

- Я вас спрашиваю.

- Обгорелый хлеб, пара банок анчоусов и немного ломтиков ветчины.

Сестра Ужас почти увидела, как девушка проглотила слюну. Она залезла в сумку и вынула хлеб.

- Вот. Кушайте на здоровье.

Бет оторвала кусок и передала уменьшившуюся буханку полицейскому, который тоже отломил немного и засунул в рот так, будто это была манна небесная.

- Пожалуйста, - и Бет потянулась за имбирным пивом.

Сестра Ужас настояла на этом, и, когда оба, девушка и полицейский, напились, она почувствовала, что осталось не больше трех хороших глотков.

- Вся вода заражена, - сказала ей Бет. - Вчера один из нас попил из лужи. Вечером его стало рвать. Примерно через шесть часов он умер. Мои часы еще ходят. Смотрите.

Она показала Сестре Ужас свой "Таймекс"; кристалл испортился, но старые часы все еще тикали. Времени было восемь двадцать две.

- Один из нас, - сказала она. - Сколько же человек здесь? - спросила Сестра Ужас.

- Еще двое. Ну, на самом-то деле всего один. Латиноамериканка. Мы потеряли мистера Каплана прошлой ночью. Парень тоже умер вчера. А миссис Айверс умерла во сне. В живых остались только четверо из нас.

- Трое, - сказал полицейский.

- А, да. Правильно. Осталось трое. Латиноамериканка там внизу. Мы не могли заставить ее двинуться, и никто из нас не знает испанского. А вы?

- Нет. Извините.

- Я Бет Фелпс, а он Джек...

Она не могла вспомнить его фамилию и покачала головой.

- Джек Томашек, - подсказал он.

Арти опять представился, но Сестра Ужас сказала:

- А почему вы сидите не здесь, наверху, а там, в подвале?

- Там теплее, - сказал ей Джек. - И безопаснее.

- Безопаснее? Это почему? Если это старое здание снова тряхнет, это все свалится на ваши головы.