Клятва повесы - Стефани Лоуренс

Потом он раздвинул ей бедра. Его поцелуй стал менее требовательным, чтобы она могла сосредоточиться на его ласке, на новых ощущениях, на неистовой, неуправляемой страсти, владевшей ими обоими.

А затем его палец проник глубже, чтобы прикоснуться к тому, к чему не прикасался ни один мужчина. Пейшенс на секунду замерла в ожидании наслаждения, а потом, поддавшись порыву, раздвинула ноги пошире. И почувствовала, что ласка стала более настойчивой, более сокровенной и возбуждающей.

Он раздвинул мягкие складки. Опытные пальцы нащупали набухший бугорок, и ее будто пронзила молния. Наслаждение, жаркое и напористое, горячей волной пронеслось по ее телу. Закинув голову, она отстранилась от его губ. Он не возразил. Его рука продолжала свой танец между ее бедрами, а Пейшенс судорожно дышала.

С усилием открыв глаза, она посмотрела ему в лицо — на нем была неудержимая страсть, — потом перевела взгляд на его руки у себя между ног.

Неожиданно его палец скользнул еще глубже, и она издала звук, скорее похожий на сдавленный вскрик, чем на стон. Их взгляды встретились. Она почувствовала, как его палец властно проник в нее.

И снова вскрикнула, закрыв глаза. Он нежно гладил ее глубоко внутри, там, где было влажно и горячо от желания, где все плавилось от страсти. От той страсти, которую он намеренно пробуждал в ней.

Вейн вслушивался в ее стоны и понимал, что она сдается. Он улыбался, но его улыбка была грустной. Она подвергала его демонов жесточайшей пытке. На ее месте другие женщины, знакомые с этой игрой, уже были бы так распалены страстью, что просили бы о пощаде. Но не Пейшенс. Она позволила ему полностью раздеть себя и не испытала при этом ни малейшего смущения. Казалось, ей нравится лежать под ним обнаженной не меньше, чем ему — видеть ее такой. Она принимала все, чем он так щедро одаривал ее, и ждала большего.

И он давал ей это большее, познавая и раскрывая ее женские секреты. Он медленно вел ее к вершине, умело управляя этой сладостной пыткой.

И все же она не сдавалась. Она вскрикивала, стонала, выгибалась, а ее тело требовало большего. Ее страсть проявлялась совсем не так, как у женщин, с которыми он привык иметь дело. Она оказалась более зрелой и уверенной в себе. По сути, она не была той невинной девственницей, которую он ожидал увидеть в ней. Она прекрасно сознавала, чем они занимаются, и самостоятельно приняла это решение.

И в этом тоже было ее отличие. Она была прямой по натуре, уверенной и привыкла принимать тот опыт, что дарила ей судьба. И выбирать. Осознанно. Она выбрала то, что происходит сейчас. Она выбрала его.

Вейн посмотрел на нее. Ее щеки порозовели, глаза светились страстью. У него перехватило дыхание. От безудержной страсти. От настоятельного желания оказаться внутри ее. От непреодолимого стремления сделать ее своей. Он поспешно сорвал с себя сюртук и рубашку, нетерпеливо сдернул сапоги и снял бриджи. Он почувствовал на себе ее взгляд и оглянулся через плечо. Она лежала, распластавшись на сене, и спокойно ждала, сдерживая кипевшее в ней желание. Ее грудь учащенно вздымалась.

Обнаженный и возбужденный, он повернулся к ней. На ее лице — лице распутницы с картины Фрагонара — не дрогнул ни единый мускул. Ее взгляд устремился вниз и поднялся вверх, к его лицу.

А потом она подняла руки. Ему навстречу. И он приблизился к ней, лег на нее и легко вошел в ее раскаленное лоно. Она напряглась, когда он уткнулся в плеву, и вскрикнула, когда хорошо рассчитанным ударом он прорвал ее. И замер на мгновение, показавшееся долгим и мучительным. Наконец она расслабилась. И он ворвался в нее, повинуясь инстинкту, который управлял и им, и ею.

Его самообладание превратилось в прах, и демоны, взяв власть в свои руки, повели их обоих за собой.

Отрешившись от всех мыслей, поднявшись над здравым смыслом туда, где царят только чувства, Пейшенс отдалась на волю страсти. Полная решимости ничего не упустить и все испытать, она вслушивалась в новые для себя ощущения и упивалась их близостью.

Ей была приятна тяжесть его тела, ей нравилось, как он грудью трется О ее соски. Ей доставляло наслаждение ощущать в себе его твердую плоть, чувствовать мощь его ритмичных толчков. Восхищаться гибкостью его тела. С радостью отдаваться слепому желанию, завладевшему всем ее существом. Осознавать свою беззащитность перед ним. Погружаться в восторг, бесстыдный и горячий. Этот восторг был подобен приливу, он подхватывал их, кружил, бросал из стороны в сторону.

А еще ей нравилось ощущать, как в ней растет нечто большее, чем желание, чем что-либо на свете. Эта сила, это чувство пронизывали ее всю. Она уступала ему и отважно, с готовностью открывала дорогу.

Ее переполнял восторг, и она изливала его на Вейна в жадных поцелуях, в страстных объятиях, в движениях своего тела. Он отвечал ей тем же, она ощущала вкус его страсти на губах, в жаре его тела. Каждый чувствовал, что нужно другому, и щедро отдавал желаемое. Их тела сплелись, губы слились в бесконечном поцелуе.

Вейн со стоном приподнялся, выйдя из нее. Затем снова вошел, медленно, наслаждаясь тем, как ее лоно сжимается вокруг его плоти, останавливаясь, чтобы в полной мере ощутить ее жар, и рывком проникая до самой глубины. Потом опять вышел.

Он играл в эту игру, утоляя и ее, и свою жажду.

Она извивалась под ним, распаленная и требовательная. Вейн никогда не видел ничего более прекрасного, чем Пейшенс в сетях страсти. Он задвигался быстрее, приближая ее к вершине, но не подпуская к краю. Он знал, что у нее хватит сил, чтобы взобраться еще выше. И у него.

Ему нравилось наблюдать за ней, такой восхитительно-чувственной, такой неукротимой в своей страсти. Ему хотелось запомнить каждое мгновение этого соития, сохранить в памяти то, как она отдает ему себя в первый раз. Он любовался ею. Он еще не раз овладеет ею, но такое, как сейчас, уже не повторится. Такого всплеска эмоций не будет никогда.

Он понял, что она подошла к грани, почувствовал, что напряжение готово вырваться наружу, что ее страсть достигла высшей точки накала. И окунулся в этот огонь, предоставив своему телу полную свободу действий. Пейшенс забилась в судорогах, и он ощутил жар ее лона, готового принять его семя. Сделав над собой усилие, он выждал еще секунду, наблюдая за тем, как после взрыва расслабляется ее тело, как смягчаются ее черты, как преображается ее лицо, — такое лицо может быть только у ангела, представшего перед Господом.

Вейн задрожал от восторга и, закрыв глаза, отдался своей страсти.

Он не ожидал ничего подобного.

Пейшенс спала. Она лежала рядом, прижавшись к нему. А Вейн тем временем пытался осознать случившееся. Он не мог объяснить, почему это соитие отличалось от других, но знал наверняка, что впервые испытал такое.