Тектология (всеобщая организационная наука) - Александр Богданов

Но почему процессы конъюгации между водой и стеклом происходят так медленно, что в обычных условиях скорость их «бесконечно мала», тогда как, например, если взять сосуд из каменной соли, то его отдельность от воды очень быстро исчезнет, а получится раствор? Нельзя приписать этого просто незначительности самой величины химических активностей в системе «стекло — вода», потому что в общем она здесь не меньше, чем во многих других случаях, когда происходят быстрые и энергичные реакции: запас химической энергии, о котором можно судить по другим объективным данным, конечный, измеримый, принадлежит здесь к среднему порядку величин этого рода. Следовательно, остается принять, что химические активности тем или иным способом парализованы или нейтрализованы; но это и означает, что они встречают равные (точнее, практически равные) им сопротивления. Где это равенство есть, там граница конъюгационных процессов между двумя комплексами, т. е. там даны условия их отдельности. И как ни представлять такое соотношение конкретно — в виде ли действительных химических реакций, идущих параллельно и одновременно в двух противоположных направлениях, или в виде реакций, задержанных в самом начале противодействующими силами, как это вероятнее в нашем примере, дело сводится к дезингрессиям, лишь разного рода.

Вообще, раз мы, с одной стороны, понимаем действительность динамически, т. е. элементами ее считаем активности-сопротивления, а с другой стороны, признаем принцип непрерывности, то нет иного способа представить отдельность, т. е. перерыва реальных рядов, как в форме дезингрессий. Это вполне подобно тому, как мы консерватизм вещей — при том же динамически-эволюционном их понимании — должны мыслить необходимо в форме подвижного равновесия двух потоков противоположных изменений; а всякий иной способ был бы внутренне противоречивым, с самого начала дезорганизованным.

Часто дело идет об отдельности комплексов, вовсе не соприкасающихся, разделенных пространством, другими комплексами. Разумеется, и в этом случае принимается, явно или скрыто, что те или иные специфические активности данных комплексов, например Земли и Сириуса, не действуют в промежуточной области, т. е. в каких-либо ее пунктах парализуются, нейтрализуются. Таковы обычные механические и химические активности этих тел. Например, атмосфера Земли не простирается до Сириуса и атмосфера Сириуса до Земли, хотя давление газов стремится расширить их в бесконечность; границу распространения здесь и там кладет дезингрессия давления газов с их тяжестью, с действием мирового тяготения; где эти две величины равны, там предел астрономического тела, потому что дальше уже нет его собственной материи, которая имеется в виду при обозначении его границ.

Такова отдельность реальная. Но есть еще иная отдельность, «только мыслимая». В целях познания человек часто прибегает к отдельностям фиктивным, разделяет в своих понятиях и актах мышления то, чего разделить реально не умеет или не может. Например, Землю делят на южное и северное полушария, на западное и восточное: никаких реальных границ тут нет, экватор и первый меридиан только воображаются, а не проводятся ни природой, ни человеком. Мы нередко мысленно отделяем каждый километр пути от следующего, и если даже они отмечаются столбами, то очевидно, что столб вовсе не есть граница, например, 10-го и 11-го километров, а только символ, знак мыслимого их разделения. Ничто не мешает нам идеально отграничить каждый из 150 миллионов километров, разделяющих Землю и Солнце. Еще своеобразнее может казаться отдельность комплексов во времени, например разграничение фаз световой волны, разграничение периодов развития человечества, мысленное отграничение часов, минут, секунд и т. д. Но научная и философская абстракции идут еще дальше:

в них можно найти такие «отдельные» объекты мысли, как пространство, время, опытное содержание, в них заключенное, форма и содержание вообще и т. п. Какими методами создаются все такие отдельности и имеют ли они что-либо общее с реальными соотношениями, обозначаемыми тем же словом?

Экватор разделяет поверхность Земли на два полушария. Эта умственная операция выполняется так. Всякое движение по поверхности шара представляют себе прерывающимся, едва оно достигает экватора. Но если движение прерывается хотя бы на один мыслимый момент, это значит, что кинетическая активность нейтрализуется на момент достаточным сопротивлением, т. е. что налицо полная дезингрессия, опять-таки, разумеется, лишь мыслимая.[108] В психике человека мыслимое движение воплощается в неполном усилии, ослабленном, незавершенном, длящемся иннервационном{20} процессе: перерыв — в парализующем его усилии того же рода. Это дезингрессия психофизиологически реальная, так что характер «отдельности» согласен с общей схемою.

Те же соображения применимы к любому фиктивному разграничению в пространстве, например к идеальному делению какого-нибудь расстояния на километры, сантиметры, микроны и проч. Не иначе обстоит дело и с комплексами временной отдельности вроде фаз волны, периодов астрономических, периодов развития.

Некоторые временные отдельности могут быть названы «естественными», например отдельное качание маятника, отдельная звуковая или световая волна. Качание маятника заканчивается на нулевой скорости, там, где его движение вполне уничтожается силой тяжести и сопротивлением нити, следовательно, на моменте полной дезингрессии. Такие же дезин-грессии активностей служат границами волн. Математика выражает эти предельные моменты тем, что какая-нибудь производная функция для них оказывается равной нулю.

Но вполне обычны и произвольные, «искусственные» разграничения во времени, например граница старого и нового года, различные «сроки» платежей, пользования предметами и т. п. Здесь также имеет место воображаемый перерыв какого-нибудь процесса, т. е. мыслится мгновенное парализование каких-нибудь активностей, вызывающих изменения. Момент встречи старого и нового года мыслится как мгновенная приостановка жизни вселенной на особом рубеже. А приостановка предполагает, что все изменяющие активности встретили сопротивления, которые им надо сначала преодолеть, чтобы затем продолжать свою естественную роль.

Психофизиологический механизм, которым осуществляется мнимая приостановка времени, вполне подобен тому, который выступает при мнимых перерывах пространства. Здесь сначала имеется пассивное внимание — длящееся рефлекторное усилие, которое следует за ходом совершающихся изменений. Затем его задерживает, парализует вмешательство активного внимания — произвольного усилия, направленного противоположно первому, волевая задержка. Дезингрессия в сфере иннервационных процессов опять налицо.

Наконец, обширный класс фиктивных отдельностей — аналитические абстракции; например, цвет предмета мысленно отвлекается от его формы, пространство, занимаемое телом, — от его материального содержания, категории познания — от опыта, который в них укладывается, «сущность» — от ее «проявлений» и т. п. «Мыслится» отрыв группы элементов одного типа от нераздельно переплетенных с ними элементов другого типа, например зрительно-пространственных от цветовых. Психологически же на деле осуществляется разрыв между двумя ассоциациями представлений, оформленными и закрепленными в двух понятиях. А этот разрыв означает действительную дезингрессию психических активностей в пограничной сфере двух ассоциаций. Схема отдельности остается все та же.

Итак, всякий без исключения перерыв в опыте может быть понят как результат дузингрессии непрерывностей. Он есть эпизод в движении непрерывного потока вселенной — потока активностей-сопротивлений.

Талантливый ученый философ-реакционер Анри Бергсон всю свою систему построил на непонимании этой связи. Посредством умелой группировки неразрешенных или не вполне ясных для современной науки вопросов он старается принизить ее силы и возможности, чтобы, опираясь на это, реставрировать метафизику. Центром тяжести у него является противопоставление «интеллекта», которому он приписывает понимание опыта исключительно в формах отдельности, прерывности, и «творческого порыва» с его представительницей в сознании — «интуицией», разрывающих границы, протекающих в формах непрерывности. У него это коренной дуализм, неразрешимый на основе интеллекта, которому присуща ограниченность. На деле вопрос для науки, т. е. для действительного, а не кастрированного в бергсоновском смысле коллективного интеллекта, вполне разрешим. Интеллект соизмерим с «интуицией» и способен исследовать ее.

На схеме отдельности вновь подтверждается постоянная связь практики и познания. Метод объяснения известного типа фактов или соотношений сводится здесь, как и в других случаях, к способу активного воспроизведения этого типа. В технике, в социальной жизни люди производят отдельности посредством дезингрессий. Отсюда возникает и общее объяснение «отдельности». Подобно этому человек и общество поддерживают себя и сохраняют, систематически пополняя свои затраты энергии: отсюда — общая схема, «объясняющая» консерватизм форм, схема «подвижного равновесия».