Адский огонь - Нора Робертс

— Здесь я счастлива, и это не бзик. Во всяком случае, я так не считаю. — Рина высвободилась. — Здесь мой дом, здесь моя семья, здесь моя работа. Но, Люк, если бы я была готова к замужеству, если бы я хотела выйти замуж, и для этого надо было бы уехать из Балтимора, я бы уехала. Просто сейчас вопрос так не стоит.

— А как насчет того, что нужно мне? Почему бы тебе для разнообразия не подумать не только о себе? Как ты думаешь, что я с тобой делал все эти месяцы?

— Я думала, нам было хорошо вместе. Если ты все это время думал о женитьбе, извини, тогда я тебя не поняла. Мне очень жаль.

— Тебе жаль? Ты меня унизила, и теперь тебе жаль?! Значит, по нулям, да? Это все искупает.

— Я сделала все, что было в моих силах, чтобы тебя не обидеть. Давай не будем усугублять ситуацию.

— Усугублять ситуацию. — Люк отвернулся. — Да ты хоть представляешь, скольких трудов мне стоило, скольких хлопот — и это помимо всего остального, с чем мне надо разбираться! — устроить тебе идеальный вечер? Найти идеальное кольцо? А ты бросаешь мне его в лицо!

— Я просто говорю «нет», Люк. У нас с тобой разные цели в жизни. Все, что я могу, это сказать тебе «нет». Извини.

— Ну да, конечно, тебе жаль. — Люк вновь повернулся к ней, и было в его лице что-то такое, чему Рина не могла дать определение. — Ты извиняешься, что твоя дурацкая работа тебе дороже меня, что твое вульгарное мещанское семейство тебе дороже меня, твой люмпенский образ жизни — все это тебе дороже. И это после того, сколько я в тебя вложил…

— Осади назад! — Теперь Рина тоже рассердилась. — Что значит «вложил»? Я не биржевая бумага, Люк. Я не твой клиент. И будь осторожен, когда говоришь о моей семье.

— Да меня тошнит от твоей гребаной семьи.

— Тебе придется уйти. Сию же минуту. — Ее гнев стремительно перерастал в бешенство. — Ты на меня обижен, мы оба выпили…

— Да уж, конечно. Ты без зазрения совести лакала шампанское по двести пятьдесят за бутылку, все это время собираясь пнуть меня по лицу.

— Вот как? Прекрасно. — Рина бросилась в спальню, рванула на себя ящик письменного стола и вытащила чековую книжку. — Я выпишу тебе чек… Я выпишу тебе чек на обе бутылки, и будем считать, что мы квиты. Давай договоримся, что мы оба совершили ошибку и…

Люк рванул ее за руку, и Рина потеряла равновесие. Не успела она глазом моргнуть, как он ударил ее наотмашь. Чековая книжка вылетела у нее из рук, она врезалась плечом в стену и упала.

— Ах ты сука! Чеки мне будешь выписывать? Гребаная сука, что ж ты мне яйца крутишь?

Рина увидела звездочки, маленькие красные звездочки, пляшущие перед глазами. Не столько боль, сколько шок пригвоздил ее к месту в ту минуту, когда Люк наклонился и рывком поднял ее на ноги.

— Убери руки. — Рина услышала дрожь в собственном голосе и собралась с силами. «Учись быстро бегать», — когда-то сказал ей дедушка. Она научилась. Но здесь бежать было некуда. — Убери от меня руки, Люк. Сейчас же.

— Мне надоело выслушивать, как ты командуешь. Ты больше никогда не будешь говорить мне, что делать. Хватит, накомандовалась. Пора тебе узнать, что бывает, когда кто-то пытается со мной играть.

Рина перестала думать. Она не думала о том, что он собирается снова ее ударить, или о том, как положить этому конец. Она просто среагировала. Среагировала так, как ее учили.

Она изо всех сил врезала ему ребром ладони по шее под подбородком и одновременно яростно двинула коленом между ног.

Звездочки все еще плясали у нее перед глазами, когда он рухнул. Дыхание вырывалось у нее изо рта короткими, отрывистыми всхлипами. Но, бог свидетель, ее голос больше не дрожал.

— Ну вот, теперь ты можешь сказать, что я кручу тебе яйца. Имеешь право. Ты назвал меня сукой? Уж лучше бы легавой. Забыл, что я коп? Тебе же хуже. А теперь подбери свою тощую задницу и вынеси ее из моего дома. — Рина схватила торшер, яростно выдернула шнур из стены и вскинула стальную штангу на плечо, как дубинку. — Или мы можем устроить второй раунд, ублюдок. Убирайся вон и считай, что тебе крупно повезло. Ты мог бы провести эту ночь в камере. Или в больнице.

— Я этого не забуду. — Лицо Люка стало мертвенно-белым, и ему пришлось отползти, прежде чем он сумел подняться на ноги. — Его глаза горели пылающей злобой, когда он посмотрел на нее. — Я этого так не оставлю.

— Отлично, я тоже. Убирайся ко всем чертям. И никогда больше ко мне не приближайся.

Ее не била дрожь, когда она вышла вслед за ним в гостиную. Ее не била дрожь, когда она ждала, пока он заберет свое пальто и дохромает до двери. Она сохраняла спокойствие, когда заперла за ним дверь на засов и даже когда подошла к зеркалу, чтобы осмотреть свое лицо.

Она вынула свою цифровую камеру, установила таймер, сделала снимки анфас и в профиль, а затем послала их электронной почтой вместе с кратким объяснением своему напарнику.

«Чтобы прикрыть свою задницу», — сказала себе Рина. Потом она достала из морозильника пакет замороженного зеленого горошка и прижала его к пылающей щеке.

И затряслась, как осиновый лист. 

12

Сидим в машине, курим «Кэмел». Надо же, маленькая шлюшка преуспела в жизни. Разъезжает с Шикарным костюмом на блестящем «Мерседесе». За такую тачку запросто можно выложить тридцать штук. Мне бы такую. Может, просто угнать эту? Разве это не классный прикол? Выходит Шикарный костюмчик в своем кашемировом пальто, а колесам приделали ноги.

Вот смеху-то будет!

Но сначала поиграем в гляделки. Это первый номер нашей программы.

Так, вынимаем бинокль. Шлюха почти никогда не опускает шторы. Любит небось, когда парни кончают, глядя, что она там творит.

Католички — самые распоследние шлюхи и есть.

Стоит в своей гостиной. Вид у нее не больно-то довольный. Голубки рассорились в любовном гнездышке? Надо было пива взять. Такое хорошо смотреть под холодненькое.

Нет, вы только гляньте на ее физию! Хорошенькая мордочка, пышные губки, маленькая родинка. Нет, тут надо не пива, а чего покрепче.

Ушла в спальню. Вот это другой разговор. Разденься, детка. Сними с себя все для папочки.

Ого! Мощно врезал! Кой-кому пришлось несладко. Хоть бы он двинул ей еще разок. Ну, давай, Костюмчик, вмажь ей еще разок. Фанаты в первом ряду требуют нокдауна.

Черт, ну и слизняк! Позволить такой глисте себя уложить?

Надо это дело перекурить. Давай-ка возьмем еще сигаретку. Тут есть над чем подумать. Может, пнуть его в задницу, когда он выйдет? Может, забить его до смерти, гребаного сопляка? Взять трубу или биту. Весь Костюмчик в крови. И чтобы «пальчики» указывали на нее. Прямо на нее.