Мои путевые записи - Анджелина Джоли

У них очень маленькая кухня. Маленький мальчик лет семи помогает матери готовить. Он очень энергичный, протягивает мне руку: «Buenos diets».

УВКБ ООН помогло мне купить школьные тетради и различные принадлежности для дома. Мы выносим все это и кладем на стол. Удивительно видеть, как дети взволнованы новинками. Здесь есть также книги для взрослых. Мать быстро взяла книгу Габриэля Гарсия Маркеса и улыбнулась. Мы принесли несколько игрушек, и, когда сказали, что ими можно играть, дети гурьбой сбежали с лестницы. Это замечательно.

Одна из женщин живет здесь уже восемь лет. Она работала в Колумбии с НПО по реабилитации партизан под названием «Восстановление». Она рассказала нам свою историю. Она работала, помогая бывшим партизанам вернуться к гражданской жизни. Научить их снова жить нормальной жизнью. Она отвозила их на фермы, финансируемые правительством, чтобы по-новому научить их работать. (Пока она рассказывает, неподалеку маленькая девочка учится прыгать через веревку. Другие дети сидят вдоль стены, читая книжки). Поскольку она работала с бывшими партизанами, теперь военные преследуют ее. Они реквизировали ее ферму. Оставили ее ни с чем.

«У меня не было времени даже на то, чтобы собрать чемодан», — говорит она. Она бы хотела присоединиться к НПО в Эквадоре.

«Я думаю, что у меня есть много что предложить. Я специалист по сельскому хозяйству. У меня много планов, чтобы помочь людям научиться помогать себе самим».

Эта женщина также уделяет время тому, чтобы постараться переубедить или просто уверить людей в необходимости конверсии плантаций коки в фермы с пищевыми зерновыми культурами.

«Это очень тяжело, поскольку они делают очень много денег на коке, даже очень бедные крестьяне. Как можно сказать им выращивать зерновые, когда это приносит намного меньше денег?»

Она начинает плакать. «Когда они отняли ферму, они убили троих людей, которые работали со мной. У нас был детский сад для детей работающих на ферме людей. Они убили учителя».

Она вытирает глаза бумажной салфеткой, собирается с силами и говорит: «Я знаю, что мне все придется начать заново, и Бог мне поможет».

Я смотрю фотографии фермы, которые она принесла. Все выглядит таким совершенным. Так много надежды на этих фотографиях. Хорошие люди пытаются помочь своей стране, помочь друг другу. Она знала женщину, которая работала по вопросам прав человека и которой рассказали про УВКБ ООН. Поэтому она приехала в Эквадор в поисках этой организации.

«У Эквадора есть свои проблемы. Беженцам необходимо много вещей, поэтому я забочусь о детях. Это не их страна. У их семей ничего нет. Нам необходимо помочь Эквадору развить благосостояние своей собственной страны, чтобы они могли помогать нам».

Она наклонилась к моей записной книжке. «Все в порядке?» — спросила я. «Да», — говорит она. Она рада, что я записываю.

Она добавила, что, когда она говорит, все вокруг понимают, что она из Колумбии. «Люди смотрят на тебя так, будто ты монстр. Не все из нас плохие люди. Среди нас много хороших людей».

Вильям спросил, хотела бы она вернуться в Колумбию. Она смотрит на него, будто он сошел с ума. Я начинаю понимать, что у этих людей, должно быть, особая формула жизни: насколько они отчаянны, настолько они полны жаждой к жизни.

«Это замечательная страна, и я люблю свой народ, но я не могу вернуться. По крайней мере, еще несколько лет, я думаю. Насилие должно остановиться. Мы не выживем, если сейчас вернемся».

Только что в дверь вошел тот стеснительный мальчик из столярной мастерской. Должно быть, он шел сюда пешком. Это очень длинный путь. Он держит футбольный мяч, который мы ему подарили. Он показывает его и дает своим братьям. Сейчас он улыбается и кажется расслабленным. Я встретилась с его матерью, она очень милая.

В гараже мы встретились с семьей — одинокой женщиной с шестью детьми. Она вынуждена была покинуть страну, поскольку партизаны вербовали двух ее детей.

Южная Америка не похожа на другие страны, где массы людей перемещаются вместе и живут в лагере. Из своего дома в чужую страну и общество уезжают индивидуальные семьи. Они показывают мне вещи, которые они делают своими руками. Молодой человек говорит, что он делал успехи в capoeira (бразильский стиль борьбы), а затем группа мятежников попросила его научить их. Он согласился их учить, но они хотели, чтобы он сражался, поэтому он ушел из группы.

«Я отказался носить оружие или работать на плантациях коки. Они угрожали мне, но это против моих принципов. После этого мы поняли, что, если бы мы остались, нас бы убили. Мы ушли из города по направлению к границе. Когда мы приехали, тетя сказала нам, что мы в черных списках. Мы потеряли все — продали все, что могли. Мы приехали сюда и начали работать, где только могли. У нас был ресторан, но служба иммиграции его закрыла, потому что у нас не были готовы документы. К счастью, они нас не депортировали. Мы узнали об УВКБ ООН. Сейчас наши документы в порядке».

Сейчас они занимаются ремеслом. Они показывают нам подарочные коробки, кукол, икебаны и продают их прямо в гараже.

«Я бы хотел начать хороший бизнес. Я мог бы делать хорошую пиццу».

Монахини приглашают нас в свои комнаты, чтобы мы могли освежиться. Они миссионеры, поэтому они живут, как обычные женщины. Внезапно я как-то странно себя почувствовала. Может быть, потому, что была воспитана католичкой, но когда они показали мне их спальни, у меня было чувство, что я не должна смотреть. Я не знаю, почему мне было так удивительно, что у них есть небольшие тренажеры, беговые дорожки. Наверное, мы просто не думаем, что монахини могут делать зарядку и быть столь похожи на обычных людей. В одной комнате на полу лежат подушки и стоят маленькие деревянные статуи. Сестра складывает руки жестом: «Вот где мы молимся». Одна из монахинь рассказывает мне про годы, проведенные в Колумбии. Она рассказывает, что была миссионеркой восемнадцать лет, восемь из них за пределами Бразилии. Их группа сестер была организована для помощи мигрантам. Она говорит, что сейчас одевается в нормальные вещи. Затем она снимает свое кольцо с распятием, чтобы показать мне. Я чувствую, что не должна касаться его.

«Мы из Бразилии. Наш орден работает в двадцать одной стране. Мы работаем с мигрантами. Мне нравится ездить в разные части мира, узнавать разные мировоззрения. И всегда ты многому учишься у детей».

Я говорю, что моя мать католичка и будет рада, что я провела время с монахинями. Они хихикают. Как бы там ни было, каждая организация, каждая страна, каждая религиозная группа состоит из простых людей.

Одна из сестер говорит: «Я мечтаю работать на границе Мексики и США». Я говорю, что она, скорее всего, единственный человек, мечтающий об этом. Она улыбается. Мы прощаемся.