Рай на заказ - Бернар Вербер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И ты не пыталась защититься?
— Он сильный. А потом… он извинялся и твердил, что любит меня.
Утром она забралась в ванну, пустила очень горячую воду и просидела там несколько часов. Ее тело было покрыто следами ударов, кое-где были видны глубокие шрамы.
На следующий день в больнице у нее взяли кровь на анализ, чтобы определить, чем именно ее пичкали все это время.
Доктор вышел поговорить со мной:
— Эти вещества действительно вызывают очень сильное привыкание. Необходимо давать их ей, постепенно уменьшая дозировку. Нельзя сразу лишить ее этих препаратов.
Несколько дней Сивиллина находилась под наблюдением врачей. Затем я перевез ее к себе. По утрам я уходил, а Сивиллина сидела скорчившись на полу, спиной к зеркальной стенке шкафа. Взгляд ее блуждал где-то далеко. Вечером я возвращался. И находил ее на том же самом месте. Она не шевелилась. Ничего не ела. И не спала.
В конце концов я стал обращаться с ней как с ребенком. Я пытался шутить:
— Давай-ка ложку за папу, ложку… нет, не за маму… ложку за меня.
— Ладно, я буду есть, но только ради тебя. На самом деле я не хочу. Правда, я совсем не голодна.
Она не спала. Каждый раз, когда я просыпался ночью, я видел, что она сидит у себя на постели, глядя перед собой широко открытыми черными глазами.
— Спокойной ночи, Сивиллина.
— Спокойной ночи.
По вечерам она садилась передо мной и снова рассказывала о нем:
— Понимаешь, дело не только в женщинах. Он ненавидит все человечество. Если бы он мог убить всех, то был бы совершенно счастлив.
У меня пропало всякое желание возвращаться домой, к зомби, пребывавшей в состоянии, близком к прострации. Я засиживался в редакции, иногда работая до полуночи. Кое-кто из коллег начал беспокоиться. Я попытался объяснить им:
— Поймите, у нее никого нет. Если я не помогу ей, она окажется на улице.
— У тебя просто бзик какой-то — помогать другим, — сказал мой коллега Бастиан. — Отделайся от нее. Как гласит индийская пословица, каждому — свое дерьмо.
Я все хуже спал по ночам. В довершение всего опять начались ночные звонки специалиста по любви, который снова и снова угрожал:
«Я убью вас… Я знаю, вы меня слышите. Я скоро убью вас. Я знаю, что она у вас… Я скоро вас убью».
Чувствуя, что нахожусь на грани срыва, я решился позвонить матери Сивиллины. Она жила в Нормандии.
— Мадам, я думаю, вам пора позаботиться о дочери. Она находится в опасности, ей необходима помощь. Я ее бывший бойфренд и до сих пор делал все, что только в моих силах, чтобы помочь ей. Теперь ваша очередь.
И в подробностях, ничего не упуская, я рассказал ей всю историю и описал врача-теннисиста-друга-мэра-Парижа.
Мать Сивиллины, казалось, упала с облаков на землю. Мягким, довольно приятным голосом она поклялась, что ничего об этом не знала. На следующий день она приехала за дочерью, и я снова обрел утраченный покой. Нормальный сон по ночам. Моя квартира снова принадлежала мне.
Три месяца Сивиллина провела у родителей в Нормандии. То, что она находилась вдали от Парижа, несомненно, пошло ей на пользу. Фон Шварц продолжал забивать мой автоответчик сообщениями, но я стал отключать на ночь звук и больше не слышал его посланий.
Сивиллина регулярно звонила мне. Ей стало лучше, она набрала прежний вес, к ней вернулись аппетит и сон. Она горячо благодарила меня за то, что я спас ей жизнь.
— Без тебя я бы пропала, — повторяла она.
— Как у тебя отношения с матерью? — вдруг спросил я.
— Так себе. Но ей удается срываться на упреки не каждый раз, когда она говорит со мной, и я считаю, что это уже прогресс.
— Ты должна написать о том, что с тобой произошло. Это настолько выходит за рамки обыденного, что запросто может стать основой романа, — убеждал я ее. — Я верю в метаболизм! Искусство может превратить дерьмо в цветок.
— Теперь ты у нас стал поэтом?
— А ты станешь писателем.
— Не думаю, что я у меня получится.
Однако в ее голосе звучало что-то новое. Я продолжал настаивать:
— Прыгни в воду — и научишься плавать. Просто опиши то, что с тобой случилось: перечисли факты в хронологической последовательности. Не гонись за красотой повествования, просто рассказывай, описывай чувства, которые ты испытывала. Знаешь, Хичкок говорил: «Хорошая интрига держится на отрицательном персонаже. Именно он подчеркивает достоинства героя». Максимилиан — очень качественный злодей. Более того, поскольку он существует в реальности, то будет более сложным и многогранным, чем негодяи, порожденные воображением.
— Ты, наверно, прав. Но я пока не чувствую, что готова говорить о нем. И потом, все это настолько необычно, что никто не поверит, что это правда.
— Не важно, поверит кто-нибудь или нет. Важно, что твой опыт не пропадет. То, что ты расскажешь, заставит людей быть бдительными. Они подумают: «О! То, что происходит у меня с моим влюбленным психоаналитиком, очень похоже на жуткую историю Сивиллины» — и станут осторожнее. Может быть, ты спасешь кому-то жизнь. Подумай обо всех бедных девушках, которые думают, что больны спазмофилией, и попадают в руки Максимилианов.
— Я очень хочу попробовать, но уверена, что у меня ничего не получится.
Это она сказала совершенно категорично.
— Я думаю, что у тебя есть писательский талант. Кроме того, перенесенные тобой испытания помогут тебе обрести уверенность. Знаешь знаменитый закон: «То, что не убивает, делает тебя сильнее»? Ты преодолела самую трудную часть пути, так обрати причиненное тебе зло на пользу себе и другим.
Следующие три месяца прошли без всяких новостей о Сивиллине. А потом она мне позвонила. Ее голос был нежным, а тон непреклонным.
— Я опять в Париже! Только не волнуйся, я нашла квартиру и больше не застряну у тебя.
Произнести следующую фразу ей стоило некоторого труда.
— Есть еще одна вещь… Последняя услуга, о которой я хочу тебя попросить…
— Помогу, если это в моих силах.
— Я обязательно должна забрать свои вещи у Максимилиана.
— Что?! Ты шутишь?! Ты что, так ничего и не поняла? С этим человеком просто опасно встречаться!
— У него мой паспорт, все мои документы, мой ноутбук. Мне действительно очень нужны мои вещи.
— Когда дом горит…
— Знаю… Но я изменилась, теперь я стала сильной. Кроме того, я обратилась за помощью к одному из моих лучших друзей, который знаком и с Максимилианом. Он выступил в качестве посредника и все устроил. Завтра Максимилиана не будет дома, он дежурит в больнице. Я все проверила. У меня остался ключ, я войду, соберу свои вещи, упакую их в спортивные сумки. Это займет совсем немного времени. Мне нужно только, чтобы ты помог перевезти сумки. Я не смогу с ними ехать на метро или ловить такси. Они слишком большие.
Я попытался подыскать подходящие слова: Это будет ошибкой. Чудовищной ошибкой.
— Пожалуйста. Помоги мне. Я больше никогда и ничего у тебя не попрошу. Но сейчас мне действительно без тебя не обойтись.
На следующий день я на своем маленьком «форде-фиесте» остановился перед османовским зданием, где жил всемирно известный специалист по спазмофилии.
— Я быстро, — заверила меня Сивиллина. — Сейчас спущусь с сумками. Не глуши мотор, я скоро вернусь.
Прошло полчаса, Сивиллины все не было. Я решил припарковать машину у тротуара и выключить мотор. Меня одолевали плохие предчувствия.
Я спросил у консьержа, где квартира доктора фон Шварца. Шестой этаж, направо.
Перешагивая через несколько ступенек, я поднялся по натертой воском деревянной лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой. От лестницы пахло старым деревом и мастикой.
На шестом этаже я отыскал нужную дверь и тут же услышал за ней приглушенные крики и звуки ударов.
— Сивиллина! — закричал я.
Снова сдавленные вопли, потом раздался тонкий голос, который с трудом перекрывал шум борьбы:
— Уходи! Это западня! Он здесь!
Знаками препинания в ее словах служили звуки пощечин и крики.
— Отпустите ее! — заорал я сквозь дверь.
Внезапно мне в голову пришла идиотская идея: попытаться вышибить дверь. Идиотская потому, что дверь была бронированной и у меня не было шансов даже расшатать ее. Но я рассчитывал хотя бы отвлечь внимание буйного психиатра.
Я добился чего хотел. После второго — и весьма болезненного для меня — удара плечом Максимилиан закричал:
— Это он, а? Это твой клоун, а?
В этой ситуации в слове «клоун» было что-то сюрреалистическое.
— Эй, клоун, это ты?
— Оставь его, прошу тебя, не причиняй ему вреда! Он здесь ни при чем!
— Не причинять ему вреда? Как бы не так! — с издевкой произнес голос из-за двери.
На этот раз я отошел подальше, чтобы как следует разбежаться, пересек лестничную клетку и врезался в тяжелую створку. Раздался великолепный оглушительный треск.