Операция «Одиночество» - Дмитрий Воронин

Впрочем, факт отсутствия каких бы то ни было возможностей добраться домой в некотором роде даже радовал Дика — он имел возможность каждый день ошиваться в медцентре и наблюдать за лечением Клаудии. Прекрасно понимая, что его присутствие нисколько не изменит ее самочувствия — она даже не видела его, находясь в бессознательном состоянии в регенерационной капсуле, он тем не менее не мог просто пойти на пляж или в голозал. Еще в ангаре “Крайта", держа на руках истекающую кровью Клаудию, он поймал себя на мысли, что плен, бегство, сражение — все это очень сблизило его с девушкой и он чувствовал ответственность за нее. Поэтому сейчас, подходя к кабинету Лекомба, он в глубине души не слишком желал, чтобы у майора вдруг появился свободный корабль, готовый доставить его в любую точку Федерации.

— Увы, мой друг, мне по-прежнему нечем вас порадовать. Конвой с продовольствием на Землю отправляется через двадцать три дня и никаких причин ускорить отправку в настоящее время — майор сокрушенно развел руками — увы, таких причин по-прежнему нет.

Лекомб сидел в большом кабинете, отделанном деревянными полированными панелями, за большим столом, покрытым искусной резьбой. Ему было скучно — долгие дни, заполненные однообразными бумагами, сводками и прочей ерундой нагоняли на него тоску. Он давно уже потерял форму, превратившись из подтянутого навигатора в полного, даже слишком полного пожилого человека. Появление этого лейтенанта принесло некоторое разнообразие, за что майор был очень ему благодарен. Он искренне сожалел, что не может помочь парню добраться до своего корабля — да и в самом деле, пусть парень погреется на солнышке прежде чем снова на месяцы засядет в одной из этих консервных банок.

— Да, Старк, все хотел спросить, как там ваша девушка? — майор вспомнил красотку, которую этот парень вынес на руках из приземлившегося на площадке истребителя со знаками различия Рекна. Кстати, появление на орбите планеты Имперского тяжелого истребителя наделало переполоху среди “курортных" крейсеров. И вообще, лейтенанту крупно повезло, что монтаж орбитальных боевых станций еще не закончен, иначе его поджарили бы в считанные секунды. Его и так могли сбить, если бы у него не хватило ума открытым текстом орать в микрофон, что они “свои"…

— Ничего — пожал плечами Дик, — скоро будут ногу приращивать. Я сегодня был в госпитале, сказали, все будет нормально. А, кстати, где этот… которого мы привезли, волосатый?

— Ну, вы его не слишком аккуратно везли. Видимо, в истребителе он обо что-то хорошо шарахнулся и проломил себе череп. У них вообще кости более тонкие, чем у людей. В общем, сейчас он в реанимации. Я, кстати, сообщил в центр, так что может они пришлют за вашим пленником курьера. Ты наведывайся, может и подвернется возможность улететь на Землю пораньше.

— Спасибо… Ну ладно, я пойду.

— Да, парень, иди. Если что, я тебя найду, но и ты не забывай старика, заглядывай.

Дик лежал на золотистом песке и слушал тихий шорох волн. Сегодня Клаудиа выходит из госпиталя, правда вечером, еще через восемь часов. Можно было, конечно, проторчать все это время у больницы и Дику, в общем-то, так и хотелось сделать, но он буквально заставил себя пойти на пляж и расслабиться — все равно девушка не выйдет раньше. Он видел ее вчера, она уже нормально ходила, впрочем, иначе и не могло быть. Система регенерации, по сути, заключалась в следующем. Допустим, человек потерял ногу или руку. Пока он находится в бессознательном состоянии в регенерационной капсуле, в лаборатории из взятой у него клетки выращивался недостающий орган. После его готовности — а рост происходил очень быстро, производилось сращивание органа с телом — все подходило идеально, ведь это был по сути собственный орган человека. Еще через три дня, когда процесс регенерации полностью восстанавливал разорванные связи тела и выращенного органа, человека приводили в сознание. В случае с Клаудией отсутствие ноги было для нее лишь страшным сном — придя в себя, она вновь была абсолютно целой и невредимой, лишь малозаметный шрам указывал место, где встретились живая и псевдоживая материи. При наличии же достаточного времени врачи устраняли и шрам.

Теплая волна набежала на его ноги и парень почувствовал, как вода старается стянуть его с пляжа в море. Он встал и почти без разбега прыгнул в зеленоватую воду, подняв кучу брызг, сверкавших на солнце всеми цветами радуги. Дно резко понижалось и уже совсем рядом от кромки прибоя глубина достигала четырех — пяти метров, вода была исключительно прозрачна и полностью лишена проклятия земных пляжей — медуз. Дик отплыл довольно далеко от береги и, перевернувшись на спину, качался на волнах, разглядывая чистое голубое небо, без единого облачка. Потом снова нырнул, и, погрузившись на восемь или девять метров, увидел чуть в стороне от себя большой зеленый куст арбузника. На большинстве пляжей эти водоросли безжалостно уничтожались — многие люди, попав ногами в длинные мягкие листья начинали паниковать и звать на помощь, хотя нежные водоросли легко рвались и, конечно, не представляли никакой серьезной угрозы. Но уследить за всеми арбузниками было сложно — растение не имело корневища как такового — роль корней исполняли своеобразные присоски, которыми оно прикреплялось к камням или, как в данном случае, к “тарелке" — так прозвали странное животное, похожее на большую, более полуметра в диаметре, тарелку, перевернутую вверх дном, нижняя часть которой представляла собой бахрому крошечных щупалец, которые перемещали ее по дну и заодно отправляли в бесчисленные ротовые отверстия капельки любой органики. Работники санаториев всячески приманивали тарелки к пляжам — чем их больше, тем чище вода и прибрежное дно.

В данном случае тарелка заполучила безбилетного пассажира, но ей это было абсолютно безразлично. она медленно двигалась по дну, подбирая едва видимые глазу частички ила. А арбузник, полностью созревший, торжественно колыхался на ее панцире, подставляя листья пронизывающим воду солнечным лучам. Дик подплыл к кусту и аккуратно, стараясь не повредить все растение, оторвал один из больших полосатых шаров, не менее сорока сантиметров в диаметре. Потом вынырнул вместе с добычей и поплыл к берегу. Выбравшись на песок, он ткнул пальцем в поверхность шара — палец без особого усилия проткнул зеленую кожицу и парень приник ртом к отверстию — восхитительная прохладная жидкость прекрасно утоляла жажду.

Лейтенант снова перевернулся на живот и задумался. Клаудиа… он уже снял для нее номер в отеле, по соседству со своим — она попросила об этом вчера, когда он пришел проведать ее. Девушка только вышла из состояния сна и всего около часа назад покинула регенерационную капсулу. Крошечная полупрозрачная туника открывала прелестные ножки, и Дик при всем желании не смог заметить шрама, хотя прекрасно помнил то место, где его меч встретился с нежной кожей девушки. Похоже, Клай была рада его видеть — они около часа болтали в небольшом парке госпиталя, на прощание она нежно поцеловала парня в губы, заставив его затрепетать от восторга. Дик еще раз обругал себя идиотом за то, что в этот час он не мог придумать ничего лучшего, как рассказывать Клаудии про их приключения, которые она пропустила по причине обморока. Мог бы придумать тему для девушки и поинтереснее, тупица. Но почему-то в тот момент, сидя рядом с изумительно красивой блондинкой, Дик никак не мог привести в порядок свои мысли. Сейчас он, конечно, мог бы… Впрочем, скоро Клай выйдет из больницы и они отметят это событие. И дай-то бог ему не быть снова таким же скованным и … тупым!

Волна снова прокатилась по его ногам и Дик открыл глаза. Солнце постепенно клонилось к закату, похоже, что он умудрился заснуть. Конечно, его загорелая кожа должна была успешно перенести столь длительное воздействие солнца, но все же рисковать не стоило и парень потратил несколько минут, чтобы сбегать в ближайший медпункт, где робот диагностировал легкий солнечный ожог и смазал начавшую краснеть спину парня каким-то бесцветным кремом, который сразу прекратил жжение кожи. До выхода Клаудии оставалось еще около часа и Старк не торопясь пошел по зеленым улицам Леннокса к госпиталю. Огромный комплекс имел свой пляж, поэтому, разумеется, находился на самом побережье. Впрочем, почти все города Селесты тянулись вдоль берегов, похожие на узкие многоцветные ленты. Город был на удивление тихим, несмотря на большую толпу людей и нелюдей на улице. Поскольку флаеры скользили над улицами практически бесшумно, а туристы в конце солнечного дня были в достаточной мере разморены от жары, поэтому над улицами витало состояние спокойствия и умиротворенности, словно и не было никакой войны, словно и не задыхалась Земля в плену радиоактивных кратеров.

Вообще все эти дни Дика не покидало ощущение какой-то нереальности происходящего. Где-то там его друзья сражались и умирали, защищая Землю и другие миры Федерации от агрессии псоглавов, где-то полыхали вспышки рвущихся торпед и голубыми сполохами переливались перегруженные защитные поля кораблей, а здесь туристы все так же подставляли бока нежному солнцу, все так же по вечерам зажигались огни ресторанов на центральной улице Леннокса. Такое впечатление, что война — это что-то нереальное или, во всяком случае, столь далекое, что ее не стоило брать в расчет. Даже экипажи “курортных" крейсеров, еще по сути не разу не участвовавшие в серьезном сражении, проводили больше времени в барах и на пляжах, чем в учебных классах или на боевом дежурстве.