Корпократия - Роберт Монкс

Теория корпорации как «естественного лица» — чушь более высокопарная. Мысль о том, что корпорации по правовому статусу приравняют к человеческим, из плоти и крови, существам, показалась бы чистым бредом отцам-основателям. Однако Верховный суд в ряде решений так расширил понимание прав юридического лица, что сегодня корпорации вооружились правом участвовать в избирательном процессе посредством перечисления любых сумм, какие сочтут нужными, чтобы влиять на общественное мнение и, посредством формирования общественного мнения, на голоса избирателей. Неудивительно, что Большой бизнес использовал это право и свои почти бездонные ресурсы, чтобы защитить и обезопасить себя от законодателей и регуляторов.

Одновременно исчезли законодательные ограничения полномочий генерального директора. Это не совпадение: современная концепция корпорации узаконивает идею, что контроль и управление можно отделить от собственности. Это положение распространилось и на осуществление полномочий директорами и менеджерами. Сегодня корпорации создают свои правила и направляют все большие национальные ресурсы на собственные цели (процесс, очень точно названный Ральфом Нейдером «соцобеспечением корпораций»[68]), практически не беспокоясь о последствиях своих действий. В американской жизни возник новый феномен — законно учрежденная структура огромного масштаба и влияния, ответственная только перед теми, кто ею управляет.

Подведем итоги. Сегодняшняя модель крупной американской публичной корпорации характеризуется пятью особенностями:

1. Совет директоров и генеральный директор — самовоспроизводящийся класс, выведенный из-под контроля владельцев корпорации.

2. Генеральный директор играет решающую роль в процессе отбора новых директоров и собственного преемника. Он может использовать корпоративные средства (и потенциал корпорации как будущего клиента) для влияния на политиков, регуля-торов, законодателей, юристов и формирования общественного мнения, если его власти что-то угрожает.

3. Высшие эшелоны власти, как выборной, так и назначаемой, практически полностью сформированы из корпоративной верхушки (самый заметный пример — члены «Круглого стола бизнеса»),

4. Корпорации через своих гендиректоров получили гарантированное конституцией право участвовать в избирательном процессе — будь то выборы или референдумы — практически неограниченными средствами.

5. Большинство крупных корпораций генерируют денежные средства в количестве более чем достаточном для их целей; многие годами выкупают акции в рамках соответствующих программ. Компенсационные планы составлены так, что топ-менеджеры обогащаются независимо от динамики курса акций компании. Как следствие, рыночные механизмы все меньше влияют на эффективность деятельности компании.

Нас должно пугать существование такой могучей силы, так продуманно сконструированной, чтобы самовоспроизводиться и противостоять нормальным для демократического общества ограничениям. Мне на ум приходит один из послевоенных фильмов ужасов, черно-белых и малобюджетных, которые пускали для разогрева на сдвоенных сеансах, что-то вроде «Пузырь, который сожрал Землю». Там комочек инопланетной слизи прилетает из космоса, находит земные условия необычайно благоприятными, начинает разрастаться и постепенно покрывает всю нашу планету огромным куполом шевелящейся слизи. Обычное оружие — танки, пушки, даже атомные бомбы — не могут его остановить, и единственная надежда землян — кучка ученых, лихорадочно работающих в подземной лаборатории над созданием оружия, которое могло бы победить этот Пузырь. И наконец, в последний момент, когда дверь бункера уже трещит под напором инопланетной слизи, одного из ученых осеняет: «Мы не там ищем ответ! Мы смотрим на эту штуку, как будто она человек, полагаем, что она такая же, как мы, и ищем ее уязвимое место. Но она не такая, как мы! Это слизь. Это Пузырь. Нам нужно по-другому посмотреть на нее, и тогда мы поймем, как с ней справиться!» Натурально, решение тут же отыскивается. Пузырь издает мерзкие звуки, завывает, корчится в могучих судорогах, но рана смертельна, он испаряется, встает солнце, наши ученые герои выходят из бункера, видят, что человечество волшебным образом уцелело и по экрану бегут титры.

Я думаю, такая же судьба ждет корпоративного монстра, которого мы сами раскормили до размеров Пузыря. Быстро справиться с ним не получится — до титров еще очень далеко. Но, как ученые из фильма, мы придем к пониманию того, что «естественное лицо» — неудачная для понимания природы корпорации метафора. Корпорации — это не личности. Это и не чудовища Франкенштейна, и не самонаводящиеся на деньги крылатые ракеты. Лучше описывать корпорации как «сложные адаптивные системы», рассчитанные на то, чтобы изменяться в ответ на поступающие сигналы и адаптироваться к окружающей среде. Проблема в том, что единственные сигналы, которые получает современная корпорация, — это интенсивные, мощные, грубые экономические стимулы, информационный поток, который смывает со своего пути соображения законности и фидуциарные обязательства и побуждает корпорацию самоутверждаться в окружающем мире, одновременно концентрируя у себя властные полномочия. Скорректировав этот поток, мы сможем восстановить потенциал, который всегда был присущ современному капитализму и его главному агенту, крупной публичной корпорации, — способность создавать богатство для собственников и общества в целом.

«Положение о принципах ответственности институциональных акционеров», выработанное существующей уже десять лет организацией Международная сеть корпоративного управления, — одна из попыток настроить поток сигналов, углубить понимание прав и обязанностей истинных экономических лидеров. (Этот документ помещен в конце книги.) Я мог бы привести в пример еще десятки таких попыток, благо их хватает.

Тем же делом занимаются Губи и Hermes. Заставляя компании улучшать корпоративное управление, прислушиваться к мнению акционеров и реагировать на него, Губи неуклонно меняет среду, в которой функционирует Большой бизнес. Корпорации хотят жить. Поэтому они будут приспосабливаться. Билл Лерак, Ральф Уитворт и Элиот Спитцер более жесткими средствами добиваются того же самого — заставляют директоров прислушиваться к акционерам, пусть даже ради того, чтобы уберечь свои бумажники и не попасть в тюрьму. Объединяет этих четверых одно — личный интерес. Губи, Лерак и Уитворт, в отличие от бюрократов из Министерства труда и Комиссии по ценным бумагам и биржам, рискуют деньгами. Их бизнес-планы основываются на предположении, что добросовестное корпоративное управление окупается. Спитцер же, занимая выборные должности и тем отличаясь от руководителей SEC и других регулирующих органов, обязан был наводить порядок не только по закону, но и по наказу своих избирателей. Такие вещи многое значат. Защитники акционерной демократии и надлежащего корпоративного управления должны противопоставлять алчности генеральных директоров собственный, старомодный личный интерес. Только так они могут быть услышаны — корпорации понимают, когда с ними говорят на их языке.