Стальной дрозд - Владислав Русанов

– Не может быть! – Молодой человек сжал кулаки, предчувствуя неприятности.

– Может быть… Не может быть… – сварливо пробормотал сержант. – Не моего ума это дело. Будете с господином ди Гоцци говорить.

– С кем, с кем?

– С командиром нашим.

– Хорошо, – вздохнул Антоло. – Где его искать?

– А не надо его искать. Я как вашу компанию на том берегу углядел, так и послал за ним. Вот-вот появится.

Молодой человек пожал плечами и спешился. Отпустил подпругу на седле. Бросил повод кобыле на шею. Пускай побродит. Глядишь, накопытит себе прошлогодней травы хоть чуть-чуть.

Воины по ту сторону рогатки немного расслабились, но по-прежнему искоса посматривали на кентавров. На севере конелюди в диковинку. Немудрено, что они возбуждали любопытство, смешанное с подозрением. Кто знает, чего от них ожидать?

Сержант осторожно положил арбалет на землю, вытащил из-за пояса кисет и принялся набивать трубку.

– Куришь? – подмигнул он Антоло.

– Когда-то баловался, – честно ответил бывший студент. – В Аксамале.

– А теперь бросил, что ли?

– Так не было табака, я отвык как-то. И сам не заметил…

– Молодец, – одобрительно кивнул круглолицый. – А я все дымлю и дымлю. Когда брошу? – Несколько раз чиркнул кресалом, раздул трут и разжег трубку. Затянулся и, блаженно щурясь, выпустил дым через нос. Сказал неожиданно: – Меня зовут Креппо. Я коморник этой банды.

– Так господин ди Гоцци – кондотьер? – Антоло оперся локтями о рогатку.

– Да! – самодовольно ухмыльнулся Креппо. – А ты, я гляжу, разбираешься в колбасных обрезках. Где воевал, говоришь?

– В северной Тельбии, – медленно, будто растолковывая слабоумному сложную задачу, произнес молодой человек. Его внимание привлекли птички, порхающие в зарослях боярышника на склоне холма. Буроватые спинки и крылья, грудь – светлее, но в черных пестринах, головы серо-стального цвета. Неужели дрозды? Так рано? Обычно до Табалы они добирались к концу месяца Коня.

– Пехота?

– Что? – вопрос коморника застал Антоло врасплох. Он совсем забыл, о чем они беседовали, задумавшись о птицах. Рябинник это или певчий дрозд?

– Служил где, спрашиваю?

– В наемниках.

Не рассказывать же толстяку о том, как попал в армию, как потом дезертировал? Может, и всю душу тогда раскрыть, как пред жрецом Триединого?

Креппо хмыкнул:

– Что-то не верится.

– Твое дело. Хочешь, верь. Не хочешь, не верь. – Молодой человек пожал плечами. Ему в самом деле было плевать.

– Не обижайся, парень. Просто не похож ты на наемника. Как, говоришь, кондотьера вашего звали?

– А я еще не говорил ничего, – буркнул Антоло. – Кулаком его звали. Слыхал про такого?

– Это… – Коморник поперхнулся. – Это… Однорукий который? С ним еще худющий мужик с двуручником ошивался все время. А еще говорят…

– Мужика с двуручником звали Мудрец. Он погиб в Медрене.

– Где?

– Городишко такой есть в северной Тельбии. Маленький, но зловредный.

– А-а-а… А правда, что с Кулаком еще остроухий везде ездил?

– Правда. Они дружили.

– Это ж надо! – Креппо звучно хлопнул себя ладонью по ляжке. – Человек и остроухий! Дружили!

– Не веришь?

– Верю, верю! – Круглолицый даже руками замахал. – А где…

– Погибли, – сказал Антоло, отвечая на еще не заданный вопрос. – Все погибли. Я один остался. И то, если бы не кентавры…

Какое-то время Креппо непонимающе моргал, а потом решил, видно, что разъяснять последние слова ему никто не намерен, и обиженно засопел.

Антоло, в котором расспросы наемника растравили присмиревшие было воспоминания, неожиданно почувствовал злость. Это же надо! Пройти путь от Аксамалы до Тельбии, оттуда в Гоблану, а из нее на родину… И все для того, чтобы болтать невесть о чем с неряшливым мясистым мужиком в потертом бригантине и шлеме с заклепками.

Дрозды перепархивали с ветки на ветку, кружили над зарослями, едва-едва начавшими одеваться в зелень. Они вернулись на родину, так же как и он. И для птиц жизнь продолжается несмотря ни на что. Какое им дело до войн и людского горя? Совьют гнездо, начнут высиживать яйца, а там, глядишь, и птенцов на крыло поднимут. Может быть, и он, Антоло, должен осесть в родном гнезде, укорениться, обрасти семейством и мелочными заботами?

– Эй, парень, вона командир наш идет! – Чувствительный толчок в плечо заставил поморщиться. Антоло встрепенулся, огляделся. По дороге от города шагал, лихо отмахивая правой рукой, невысокий человек с остроконечной бородкой и черной повязкой на левом глазу. Его высокие сапоги покрывала желтая грязь. Очевидно, торопился.

– Это – сам Бертуччо ди Гоцци! – пряча недокуренную трубку в рукаве, пояснил Креппо и горько вздохнул, сообразив, что произвести впечатление на соратника легендарного Кулака не удалось.

– Что случилось? Кто такие? Откуда? Зачем прибыли? – Едва успев приблизиться, кондотьер обрушил град вопросов на голову студента. Пока решишь, на какой прежде отвечать, совсем запутаешься.

– Меня зовут Антоло. – Молодой человек решил не баловать охранников разнообразием. – Я – здешний уроженец. Сын фра Анзьело, что торгует шерстью. Вы должны его знать. До минувшего лета я учился в Аксамале, в университете. Со мною – мои друзья. Кентавры. Они спасли мою жизнь, и я пригласил их в гости.

Господин ди Гоцци выслушал не перебивая. Даже странно. Он только привставал на цыпочки после каждого третьего слова бывшего студента. И смешно так взмахивал локтями, будто петух с подрезанными крыльями пытается взлететь.

– Значит, ты – сын фра Анзьело? – въедливо осведомился он, когда Антоло договорил.

– Да. Готов в этом поклясться. Только к чему? Давайте пройдем к отцу, и все вопросы разрешатся сами собой.

– Хм… – Кондотьер дернул себя за бородку, сморщился, будто кислющее яблоко раскусил.

– Вы что, не знакомы с фра Анзьело? – насторожился Антоло.

Он уже готов был предположить самое худшее, но тут ди Гоцци вновь приподнялся на носки, едва не подпрыгнув, и отрывисто бросил:

– Я знаю фра Анзьело. Еще б не знать! Его сын учился в Аксамалианском университете… Но он пропал без вести. Поиски, проведенные банкиром… Фра Борайн, кажется…

– Я бы этого фра Борайна! – Антоло сжал кулаки, безотчетно нащупывая на боку шестопер. – Он же, гад…

– Ни слова больше! – усмехнулся ди Гоцци, показывая черную дырку на месте выбитого клыка. – Ты, юноша, как две капли на отца похож. И лицом, и нравом. Идем за мной!

– А мои друзья?

Кондотьер нахмурился. Уж очень ему не хотелось пускать кентавров в город. Но после некоторого размышления все же махнул рукой:

– И друзья тоже. Но только двое!

Шагая по липкой дороге рядом с низкорослым Бертуччо, Антоло бросил взгляд на семейство дроздов. Возможно, эти птички принесли ему удачу, как приносят они весну в холмы Табалы на своих маленьких крыльях.