Нелюди Великой Реки. Полуэльф - Андрей Лавистов

Аристарх? Это ж его голос! Тигриный рык инквизитора из контрразведки так врезался в мою память, что перепутать его с каким бы то ни было еще голосом я не мог.

— Уйди, демон! Мне нужен эльф!

— Невежливо встревать в чужой разговор… — казалось, что в голосе Игана сталкиваются острыми гранями кубики льда, хоть в ведерко для шампанского загружай, но тона тифлинг не повысил, и вообще, имел такой вид, будто ведет светскую беседу о погоде.

Аристарх пугал меня гораздо больше. Его парадный мундир с какими-то медалями был расстегнут и, кажется, чем-то заляпан, подбородок густо покрывала щетина цвета перца с солью, глаза были мутны, на носу проступили синеватые жилки. Спинка стула, с которого я слетел, была разбита в щепки, но в руках Аристарха не было ничего. «Это он кулаком», — понял я и стал вылезать из-под стола. Нехорошо получится, если Аристарх на Игана из-за меня наедет — тот в моих делах ни ухом, ни брюхом…

— Это мой город! — с этими словами Аристарх оперся кончиками пальцев на поверхность стола и прыгнул вперед и вверх, нанося страшный удар ногами: левой ногой — прямой, Игану в грудь, и, извернувшись в воздухе, правой — сбоку, в висок. Никогда не видел, чтобы они так совмещались и наносились с такой силой и скоростью. Хотя я едва понял, что произошло, Иган изящно откачнулся, убирая свое тело из-под удара на какие-то миллиметры. Аристарх должен был упасть башкой вниз — обе его ноги в какой-то момент находились высоко в воздухе, но он сгруппировался, колобком прокатился по всей длинной столешнице, сминая посуду и бумаги тифлинга, и соскочил со стола на ноги. Рвал дистанцию он мастерски и по делу — еще в прыжке Аристарх сумел выхватить откуда-то из-за спины пистолет. Но Иган мгновенно оказался рядом с ним, как будто предвидел все его действия. Я не углядел движения полудемона, но ствол «кольта» военного образца развернулся в сторону Аристарха, сминая в суставе указательный палец унтера, а затем неожиданно громко прозвучал выстрел.

Иган наклонился, подхватил меня под мышки и вытащил из-под стола окончательно.

— Жаль, не успели договорить… — сморщился полудемон, глядя на меня светящимися глазами, зрачки которых приобретали привычную круглую форму. Из кошачьей, вытянутой. — Прости, Петр, надо бежать. — С этими словами Иган стряхнул прямо на пол с обвивающего правое запястье браслета какую-то светящуюся звездочку, развернувшуюся в необыкновенно красивый портал, по форме напоминающий зрачок полудемона, и шагнул туда. А мне оставалось только смотреть, как портал за тифлингом-поэтом превращается в узкий луч света, на мгновенье пробивший воздух от пола до потока, и гаснет.

Потом я обернулся к трупу Аристарха и произнес прощальную речь, как полагается:

— У тебя была тонкая, ранимая натура, не выносящая грубых шуток. Поэтому ты работал палачом. Прощай, Аристарх.

Отпустили меня из полицейского участка только через несколько часов. Пока я сидел в участке, все пытался понять, почему Иган писал стихи на великореченском. Ведь должен был писать по-тифлинговски. Или на виларском. Тут, похоже, два объяснения. Культура пришлых значительно повлияла на культуру мира, в который они «провалились». И языком новой культуры Великоречья стал русский — великореченский состоит из русского на 90 процентов. Иган просто писал на «литературном» языке. Юлий Цезарь, так вообще, когда его сенаторы перышками щекотали, на греческом изволил изъясняться. Кай сю, тэкнон. А вовсе не «И ты, Брут!». И это в последние минуты жизни. Вот что значит культурное доминирование. И второй вариант — палачом Игана должна стать женщина из пришлых, но не тифлингесса… Что-то я сомневаюсь, что какой-нибудь «палач» с Иганом справится…

К счастью, Вась-Вася из контрразведки в участке не появился и в разборе всего этого безобразия участия не принимал. Забыл, не забежал, не поздравил. Не сказал, что благодаря мне избавился, наконец, от мерзавца и скотины Аристарха, который бросал пятно своей неоправданной жестокостью на всю контрразведку Ярославля. Где же он, агент проклятый?

Кабатчик, оказывается, от скуки прислушивался к нашему с Иганом разговору, зато теперь он клятвенно подтвердил, что и вчера вечером, и сегодня утром мы с Иганом мирно говорили о поэзии и даже что-то писали. Подтвердил он и то, что драку начал Аристарх, и кольт вытянул — тоже он. Против меня и тифлинга, таким образом, никто не стал выдвигать никаких обвинений, а на выходе из полицейского участка я даже получил заляпанные соусом и грязью черновики полудемона. Взяв их чисто автоматически, я дошел с ними до гостиницы, положил в номере на журнальный столик и задумался: как бы тифлинг закончил свой стишок? И захихикал: стихи были про его палача, а замочили — моего! Решив не заморачиваться, я кое-как сложил шмотье в сумку, стараясь, главным образом, не смешивать чистого с грязным, и поехал выручать винтовку из арсенала — надо в Гуляй-поле ехать, нечего рассиживаться. Проще всего добраться, конечно, — по реке. Но ехать в Ярославский порт мне не хотелось. Не представляю, как тут можно договориться с кем-то о перевозке в Гуляй-поле. Точнее, можно, конечно, но не мне. Мне и так слишком много внимания контрразведчики уделяли, а после смерти Аристарха — должны вообще «хвост» повесить. Даже не буду в зеркало заднего вида смотреть — и так понятно, что «наружку» не обнаружу, только изведусь весь. Не удержался, все-таки, посмотрел в зеркало. Пустая дорога.

Любой нормальный капитан, взявший меня на борт баржи за пригоршню золотых в любое другое время, сейчас откажется и сделает вид, что не понимает, о чем я говорю — думаю, все, кому надо, уже мою историю знают.

И нужно быстрее валить из Ярославля — у агентов я на крючке. Не сегодня — завтра Василий Васильевич из Ананьино приедет с хорошими в кавычках новостями — что не заезжал Виталя в село. Тогда второй допрос, и там-то со мной миндальничать не будут.

Ну-ка я приторможу. Идея есть. Идея проста, как булыжник: не надо за мной следить, не надо хвоста, не надо на меня навешивать магический маячок. Я винтовку в арсенал на въезде сдал? Сдал. Вернусь за ней? Конечно. Как же эльф за своей винтовкой, да не просто винтовкой, а самозарядкой, СВД, не вернется? Проще представить, что эльфы в горные пещеры из пущ своих переселятся. А если они знают, что СВД — трофей, то и вообще беспокоиться нечего. Так что на крючке я с того момента, как СВД сдал. Сорвусь, не сорвусь?

Мышки давились, плакали, но продолжали жевать кактус. Я чуть не рыдал. Но ехал к арсеналу. Что ж такое, а?

Винтовку, впрочем, выдали без проблем. Теперь если на выезде из города повяжут, то я дурак, однозначно. Слабовольный маразматик, сам сующий голову в петлю.