Пыль дорог - Ксения Баштовая

— Ничуть.

Вот тут джокер окончательно решил, что с ума сошел не только менестрель, но и весь окружающий мир. Все, на что его хватило,— это раздраженно поинтересоваться:

— Может, пояснишь? Что есть такого в этой гитаре, что ты бросаешь все и бежишь за нею?

На этот раз менестрель подбирал нужные слова еще дольше, но ярость, недавно звучавшая в его голосе, начала медленно затухать:

— Во-первых, эта гитара была сделана больше века назад. На сегодняшний день сохранилось только три инструмента этого мастера. Один находится в Императорском музее в Алронде. Второй, как предполагается, хранится в Тангерских джунглях в роду какого-то гоблинского мага. Третий был у меня. К тому же гитару подарил мне отец. Это единственная память о нем. Ну и, ко всему прочему,— в голосе менестреля проклюнулись нотки иронии,— последние деньги я потратил в таверне, где мы ночевали. Купить новую гитару мне просто не на что.

Мошенник, хорошо помня, при каких обстоятельствах были потрачены эти самые деньги, только вздохнул:

— Вот с этого и надо было начинать.

Конечно, Найрид лукавил. Дело было не в деньгах и не в ценности инструмента. Да кому какое дело, кто делал гитару? Разве кто-то, кроме коллекционеров-знатоков, заинтересуется этим? Память — память не в предметах. Память в душе. Деньги — ну за этим вообще дело не стало. Можно что-нибудь придумать, поднакопить монет и в том же Ирите купить первый попавшийся инструмент за пару сребреников. А потом и на нормальную гитару денег набрать. Но как объяснить привычку и привязанность к простому инструменту? Не будешь же, в самом деле, повторять набившую оскомину банальность: «Женщина может бросить, друг — предать, гитара — никогда».

Мириады пылинок вились в солнечном луче, проникшем в распахнутое настежь окно. Легкий летний ветерок лениво теребил тяжелые бархатные шторы. В дальнем углу на небольшой малахитовой подставке танцевала крошечная, не больше десяти дюймов, полупрозрачная девушка в белесом хитоне. Музыка, под которую она танцевала, раздавалась, казалось, со всех сторон. Впрочем, именно что казалось — в противоположном углу комнаты сидел, лениво дергая за струны лютни, молодой худощавый парень. Приятная мелодия рассыпалась легкими колокольчиками, но, несмотря на все старания музыканта, навевала на герцога Корелийского, хозяина апартаментов — черноусого мужчину, полулежащего в удобном кресле,— дикую тоску.

— Артаир, хватит! — наконец не выдержал он, хлопнув ладонью по подлокотнику.

Музыкант испуганно подскочил на месте и уставился на хозяина. Да и магическая игрушка, танцовщица, замерла в неестественной позе, вскинув руки к потолку и выгнувшись тугим луком.

— Может, что-нибудь повеселее, господин герцог? — осторожно поинтересовался бард.

— Не стоит,— скривился его собеседник.— Мало того что голова болит, так еще и этот чертов купец никак не прибудет. Где его черти носят? Через Тангер, что ли, добирается?

Музыкант собрался что-то ответить господину, но в этот момент в комнату вошел слуга и доложил о прибытии торговца. -

— Пусть войдет,— сказал герцог.

Диалог с господином Ронтом вышел очень коротким. Глава купеческой гильдии краснел, бледнел и заикался на каждом слове. Еще бы: такой человек позвал к себе. И конечно, все, что ни делает герцог Корелийский, правильно и верно. В самом деле, по городу уже второй месяц ходят слухи, что император собирается полностью изменить налоговую систему, убрав единый сбор и заменив все кучей мелких налогов, чуть ли не налог на воздух ввести. Да где это видано?!

Хотя при отце нынешнего императора именно так и было, но ведь столько лет прошло. И если герцог клянется, что при... новом императоре все будет благополучно, можно продолжать оказывать материальную помощь в осуществлении этих планов. Ну получит гильдия на сотню монет меньше — не обеднеет.

К тому же герцог подтвердит свое решение взять в жены дочь господина Ронта, когда все закончится. Его Найта станет дворянкой: на золоте есть, шелками да бархатом укрываться — что еще надо для счастья любящему отцу? Возраст значения не имеет, необходимо лишь обратиться за благословлением к жрецу Та-Лиэрна — и можно и до совершеннолетия обвенчать. То, что герцогу было под сорок, а девушке шестнадцать, счастливого отца тоже не останавливало. Главное, Найта будет дворянкой.

Господин Ронт ушел от герцога совершенно окрыленный.

Герцог же лениво потянулся и, взглянув на музыканта, усиленно делавшего вид, что он не присутствовал при разговоре и вообще ничего не видел и не слышал (впрочем, Артаиру можно было доверять как себе — он не предаст), направился в комнату в другом крыле. Эта комната была полной противоположностью той, которую только что покинул герцог: стены оббиты темными тканями, солнечный свет с трудом пробивался сквозь толстую материю портьер, а возле камина, горящего в летнюю-то жару, скорчилась в глубоком кресле худощавая женская фигура. Старуха вскинула голову, заслышав шаги, — несмотря на возраст, слух, в отличие от зрения, пока не изменил ей:

— Сын мой, это вы?

Герцог мягко подошел к креслу, присел на небольшой пуфик в ногах у женщины, стараясь держаться подальше от пышущего жаром камина:

— Да, матушка.

Он еще в коридоре сбросил колет на замершие в нише доспехи, но в комнате все равно было жарко. Увы, стареющая герцогиня не замечала этого, кутаясь во множество мехов и протягивая руки к камину. Остывающая кровь уже не грела.

— Зачем вы пришли, сын мой? — чуть хрипловато вопросила она, вскользь коснувшись ладонью черных волос мужчины.

— Лишь затем, чтобы сказать: в ближайшее время все будет кончено. Тролли будут мертвы. Вы ведь этого хотели, матушка?

— Мой дорогой сын, вы ведь знаете: все, о чем я мечтала, было только для вас.

Короткие слова уже отжившей свое старухи застывшими льдинками скатывались с губ, искривленных давней судорогой. И непонятно было, говорит ли она всерьез или насмехается.

Герцог помолчал, не в силах подобрать достойного ответа, а женщина между тем продолжала, вновь протягивая руки к камину и почти касаясь пальцами хищных языков огня:

— Слуги шепчутся о разном, Генрис. В том числе и о том, что вы наконец решили связать свою судьбу с некой женщиной. Это правда, что она купчиха? — Последнее слово старуха буквально выплюнула, как ругательство.

Герцог почувствовал, как у него начал дергаться глаз О чем еще могут шептаться слуги? Надо срочно провести чистку.

— О возможной свадьбе знает лишь отец потенциальной невесты, матушка. А этот торгаш нужен лишь до тех пор, пока дает деньги. Так что, боюсь,— мужчина лицемерно вздохнул,— он не переживет восстания. А раз о свадьбе никто не знает, то ее и не будет.