Черный снег. Выстрел в будущее - Александр Конторович

Связываю главному мерзавцу руки за спиной. Он мне ещё нужен будет, так что, пусть пока полежит. Критически посмотрев на гадского папу, заодно стреноживаю и его. У них, похоже, вредность — семейная черта. Так что, пускай и этот полежит… пока.

Насколько я помню, около лейтенанта стоит пост. Там на лавочке сидит какой-то плюгавый тип с двустволкой. То ли из полицаев, то ли местный кадр. Вот с него и начнём…

Г Л А В А 39

Постовой действительно сидел на прежнем месте и меланхолично насвистывал какую-то мелодию. И этот тоже из музыкантов? Ну, хоть не из певцов… представляю себе его голосок. К несению службы 'музыкант' относился из рук вон плохо, так что, когда нагановский ствол недвусмысленно ткнулся ему в ухо, он чуть со страху не обделался.

— Т-с-с… Тихо сиди!

— Ага…

— Кто лейтенанта к амбару прибить велел?

— Так это… Батя Пал Савича распорядился. Он у нас хозяин строгий!

— Был… строгий, теперь тихим станет. Остальные где?

— На постах… тама, — протягивает он дрожащую руку, — и вон, у дуба двое.

— И всё?

— Остальные в той избе сидят. Обед у нас…

— Тебя когда сменят?

— Да уже скоро… остынет ведь супец-то.

А, так ты ещё и пожрать рассчитываешь? Ну уж хрен… разве что, на том свете что-нибудь обломится.

— Сиди тут! И сменщика своего жди! Не так рот откроешь — свинцом заткну! Понял?

Он испуганно кивает.

Господи, ну откуда только берутся такие типы? Ведь в обычной жизни, небось, тише воды да ниже травы сидел. А тут… и ведь самый распоследний негодяй из него выйти может! Впрочем, из этого уже не выйдет.

Разрядив его ружьё, выбрасываю патроны за забор. А сам ныкаюсь поблизости. Эх, снять бы лейтенанта! Нельзя, меня за этим занятием застукать могут, тогда всем хреново станет.

Ждать долго не пришлось, минут через пятнадцать на улице появилось двое детин с винтовками. Шли они осторожно, прятались около заборов, стараясь, чтобы их не было бы видно из леса. Оттого и передвигались не слишком быстро. Подобравшись к двору, в котором сидел 'музыкант', они быстро юркнули в калитку.

— Эй, Петька! Заснул?

Часовой испуганно приподнимает голову и недоуменно оглядывается по сторонам.

Если вам кто-то скажет, что обыкновенный колун только и годен, что для колки дров — не верьте ему. Летает эта штука тоже весьма недурственно. Правда, с точностью броска у него проблемы… но, это неплохо компенсируется большим весом снаряда. Так уж ли важно, чем именно тебе долбанёт по чану — обухом, острием или рукояткой?

Если у моего клиента и были какие-то возражения по данному вопросу, то высказать их он уже не сумел.

Второго колуна в сенях у гадского папы не нашлось, а вот штык-нож от СВТ я у него из дома позаимствовал. Это, конечно, не топор, зато бросить его можно существенно точнее…

Колун, правда, пригодился и тут, второй полицай оказался живучим и сразу не подох. Пришлось помочь.

Сдираю с первого пальто и накидываю его поверх комбинезона. Одеваю шапку и подбираю винтовку.

— Ну, что, — поворачиваюсь к 'музыканту', - пошли!

— К-к-куда?

— К дубу. Надо будет и тех часовых сменить.

Совершенно одуревший от страха, он послушно топает в указанную сторону. Фигурка у него колоритная и легкоузнаваемая, часовые точно не перепутают. А у меня знакомое им пальто и лицо под шапкой не очень-то видно. Это же аксиома! Раз первым идет свой же брат, полицай, то и второй кто-то свой. Тем более, что и повязка на рукаве присутствует.

Пост располагался в сарае, видать не шибко хотелось часовым мерзнуть на улице. И то правда, ветерок-то сегодня холодный… скоро уже и снежок выпадет, того и гляди.

'Музыкант' толкает дверь и, пригнув голову, шагает внутрь.

Иду следом за ним.

— Ребята! — вдруг каким-то писклявым голосом кричит он. — Это красный!

Сидящие в сарае полицаи, тоже не относились к ревнителям устава караульной службы. Один и вовсе бессовестно дрых, второй же замешкался, подхватывая винтовку…

Даю мощного пинка 'музыканту' и выхватываю штык-нож.

Минус три.

Позаимствовав у одного из них 'феньку', топаю по направлению к 'столовой избе'. Надо, пожалуй что, 'приятного аппетита' полицаям пожелать…

На стук двери никто из обедавших даже не повернул головы. Ну, знаете ли… это уже борзеж!

— Эй!

Три головы поворачиваются ко мне.

— А где часовой с той стороны?

— Ну, я… — говорит один из едоков с совершенно седой головой.

— А чего пост бросил?

— Так ить… смена-то пошла уже. А жрать охота! Остынет же всё!

— Так, нешто я не разогрею? — говорит невысокая тетка у печи. — Голодный мужик к делу не способен!

Экая ты, тетка, сердобольная…

— А ты-то, что за хрен с бугра? — спрашивает седой. — Документ покажь!

— Это можно…, - киваю я и лезу в карман.

Выстрелом полицая отбрасывает назад и он роняет ложку. Второй едок получает пулю в затылок и тычется мордой прямо в тарелку. Третий в ужасе вскакивает и пытается выскочить в окно. Фантаст, ей-богу! Он, что, меня за совсем сонного считает?

Тетка в ужасе кричит и хватается за лицо. Похоже, что кто-то из них ей явно не безразличен. А раз так…

Подбираю оружие полицаев и уношу его с собой. Черт её знает, тетку эту. Хватит ума ещё пальнуть вдогонку.

Дождавшись, когда ребята снимут со стены потерявшего сознание лейтенанта, топаю к давешнему домику. Надо будет порасспросить кое о чем здешнего доморощенного инквизитора.

Сладкая парочка — папаша с сыном, времени даром не теряла. Всё то время, пока я отсутствовал, папаша старательно пытался хоть каким-нибудь образом освободить руки своему отпрыску. И если бы я заранее не предвидел таковую возможность, то неприятности могли бы меня ожидать серьёзные. А так…

Полюбовавшись на окровавленную (не иначе, как зубами пробовал ремень перегрызть!) морду гадского папы, усаживаюсь на стол. Пришедший в себя главный мерзюк мрачно наблюдает за мной.

— Ну что, любезный, говорить будем?

— Чё те надо-то? — неласково отвечает он.

Хрясь!

Сочная оплеуха заставляет его слететь на пол. Поднимаю полицая и снова усаживаю на лавку.

— Это я не из человеколюбия, — поясняю сладкой парочке свои действия. — Одно дело, просто по рылу дать. И совсем другое, когда ты ещё и на пол, опосля этого, сверзишься. Понятно?

Полицай сплевывает.

— Твой верх… изгаляйся, — бурчит он. — Только не заигрывайся слишком.

— А то — что? Как лейтенанта, к бревнам прибьешь? Фигушки, милок! Ни у тебя, ни у папаши твоего такой возможности больше не будет!

— Убьешь? — спокойно спрашивает папаша. — Так чего тянешь?

— Э-э-э, милок… легкую смерть ещё заслужить надобно! Время у меня есть, пятеро с кнутами над душою не стоят… можно и придумать чего-нибудь…эдакое.

— Врешь ты всё, — устало отвечает он. — Вспомнил я, где таких говорливых видывал.

— И где, если не секрет?

— Не секрет. Приезжал к нам, ещё в двадцатых, один такой… из города. Агитировал. Всё-то у него сладко да красиво было. На словах. А вот когда мы его, эдак-то, к дереву прибили — по другому запел. Век бы слушал! Так что, кишка у тебя тонка! Драться — ну тут ты мастак, ничего не скажу. А вот, чтобы с холодным сердцем, да ремней из спины нарезать… не сдюжишь!

— Отчего ж так?

— Слабаки вы, нонешние, супротив стариков-то!

— Это, вроде тебя, что ли?

— А и так можно сказать.

— Так я ж, дядя, не нонешний! Годков-то мне прилично! Уж под полтинник скоро набежит. Так что, — качаю головой, — ошибся ты…

— Балабол! — плюет в мою сторону полицай. — Всем вам на суку вис…

Негромко кашляет наган, и главмерзюк рушится с лавки.

— А-а-а!

— Чего ты орешь? — осведомляюсь я спокойно. — Это ж не скобой к стене, всего-то и делов, что руку прострелил. Так у тебя ещё одна есть… и ноги в придачу. И ещё что-нибудь найти можно, коли поискать получше.

— Что ты хочешь?! — скрипит он зубами.

— Вот это — уже другой разговор…

— А смысл? — спрашивает папаша. — Сразу и застрелишь, как все скажем.

— Нет. Сразу точно не застрелю. Шанс у вас будет. Один. Но у лейтенанта и этого не было. Так что — радуйтесь! И решайте быстрее.

Через полчаса я знаю всё, что произошло здесь недавно. Черт! День всего не успел! Хреново…

Пора отсюда топать. Да и лейтенанта надо куда-то унести, не оставлять же его здесь?

— Значит так, любезные! Обещал я вас сразу не стрелять — это верно! И слово свое сдержу. Но вот отпустить вас обоих подобру-поздорову — такого обещания не было.

Беру со стола стакан и выплескиваю из него воду. Запихиваю в него 'феньку' и выдергиваю чеку.

Осторожно ставлю стакан на голову полицаю.

— Сумеешь снять — живи! Или помощи жди, мне всё равно.

— А руки?

— Может быть, тебе ещё и наган вернуть? Голова у тебя есть, так что — думай!