Кто добил Россию? Мифы и правда о Гражданской войне. - Николай Стариков

Будущий герой Белого движения барон Врангель в это время находился в своём доме в Ялте. Из его мемуаров мы можем узнать, как устанавливалась новая, «справедливая» власть: «8-го января утром по городу распространились слухи, что ночью произошло столкновение между двумя эскадронами Крымских драгун, расположенных в Ливадийском дворце, и местной красной гвардией, что крымцы отошли в горы, и власть в городе захвачена советами. Около полудня, от имени советов, появились прокламации, указывающие на то, что отныне единственною властью в городе является местный совет и требующие немедленной сдачи обывателями всякого оружия. Под вечер прибыло в город судно, и высадившиеся матросы, руководимые членами местного совета, приступили к повальным обыскам».

Если бы местные жители знали, какой ужас приплыл в Ялту вместе с несколькими сотнями революционных черноморских матросов, то они бы наверняка бросились бы вон из города! Но Советской власти тогда ещё никто в глаза не видел, а от её первых декретов никакой кровожадностью не веяло. Значительно позже Антон Иванович Деникин создаст специальную комиссию по расследованию злодеяний большевиков. Материалы этой комиссии бесстрастно фиксируют:

«13 января 1918 года г. Ялта и её окрестности после четырёхдневного сопротивления со стороны вооружённых татарских эскадронов и офицерских дружин были заняты большевиками, преимущественно командами матросов с миноносцев „Керчь“ и „Хаджибей“ и транспорта „Прут“. Немедленно, закрепившись здесь, большевистский военно-революционный штаб приступил к аресту офицеров. Последних доставляли на стоявшие в порту миноносцы, с которых после краткого опроса, а часто и без такового, отправляли или прямо к расстрелу на мол, или же помещали предварительно на один-два дня в здание агентства Российского общества пароходства, откуда почти все арестованные, в конце концов, выводились всё-таки на тот же мол, и там убивались матросами и красноармейцами».

Кровавая вакханалия охватила Ялту. Иногда осатаневшие от крови и безнаказанности большевистские матросы просто убивали свои жертвы прямо на улицах, на глазах жителей: «Расследований о расстреливаемых никаких не производилось; пощады почти никому не давалось; бывали два-три случая, когда заключённые, считавшие себя обречёнными, неожиданно освобождались, причём причина освобождения оставалась столь же неизвестной, как и причина заключения».

Барон Николай Петрович Врангель оказался счастливчиком. Ему невероятно повезло: его не расстреляли, а освободили, благодаря мужеству его жены. Чудом уцелевший барон, напишет в своих мемуарах: «…Со слов очевидца, старого смотрителя маяка, на его глазах за три дня были расстреляно более ста человек. Трупы их, с привязанным к ногам грузом, бросались тут же у мола в воду».

Крым – это курорт, здесь всегда поправляли своё здоровье, те, кому это было необходимо. В то время в Ялте также находилось множество санаториев. Во время войны их основными постояльцами были раненые на войне офицеры. Ни в чём не виноватые, они пополнили собой список жертв: «На улице был убит прапорщик Пётр Савченко, вышедший только что из обстреливаемого орудийным огнём санатория Александра III, где он находился на излечении; убил его матрос за то, что офицер не мог ответить, куда направились татарские эскадроны. Обобрав труп убитого, матрос приколол убитому погоны на грудь и стащил его затем на бойню».

В крымских городах русское военное командование разместило и госпитали. Ужасный конец постиг многих их обитателей: «Ни болезнь, ни раны, ни увечность не служили защитою против зверств большевиков: в революционный штаб был доставлен несколько раз раненный в боях с немцами юный офицер на костылях, его сопровождала сестра милосердия. Едва увечный воин вошёл в комнату, где сидел красноармеец Ванька Хрипатый, как тот вскочил и на глазах сестры из револьвера всадил офицеру пулю в лоб; смертельно раненный юноша упал, стоявший тут же другой большевик, Ян Каракашида, стал бить несчастного страдальца прикладом тяжёлого ружья по лицу».

У будущего командира Дроздовской дивизии Антона Туркула во время этих событий был убит родной брат: «В Ялте начались окаянные убийства офицеров – пишет он в своей пронзительной книге „Дроздовцы в огне“ – Матросская чернь ворвалась в тот лазарет, где лежал брат. Толпа глумилась над ранеными, их пристреливали на койках. Николай и четверо офицеров его палаты, все тяжело раненные, забаррикадировались и открыли ответный огонь из револьверов. Чернь изрешетила палату обстрелом. Все защитники были убиты».

Не зная за собой никакой вины, раненые и здоровые офицеры не собирались прятаться или сопротивляться. Апатия, охватившая страну за время правления Временного правительства, сказалась и на них. Пассивность эта будет стоить им жизни: «Всего в первые два-три дня по занятии Ялты было умерщвлено до ста офицеров, не принимавших никакого участия в гражданской войне, проживавших в Ялте для укрепления своего здоровья или лечившихся в местных лазаретах и санаториях. Большинство убитых офицеров с привязанными к ногам тяжестями бросались с мола в море. Трупы безвинно казнённых были извлечены с морского дна и похоронены в братской могиле через пять месяцев, когда Крым оказался занятым германцами».

Но может именно в Ялте среди большевиков собрались самые отпетые негодяи и садисты, а другим городам Крыма повезло больше, и их коммунисты были нормальными людьми? Материалы все той же деникинской комиссии показывают, что насилие и зверства были визитной карточкой новой власти на всём крымском побережье.

Но самое страшное произошло не в Ялте: «Вечером 14 января 1918 года на взморье вблизи Евпатории показались два военных судна – гидрокрейсер „Румыния“ и транспорт „Трувор“. На них подошли к берегам Евпатории матросы Черноморского флота и рабочие севастопольского порта. Утром 15 января „Румыния“ открыла по Евпатории стрельбу, которая продолжалась минут сорок. Около 9 часов утра высадился десант приблизительно до 1500 человек матросов и рабочих. К прибывшим тотчас присоединились местные банды, и власть перешла в руки захватчиков».

Дальше начались обыски и аресты. Врывавшиеся большевики отбирали не оружие, а всё то, что попадало им под руки. Словно ангелы смерти шныряли по Евпатории матросы «с вымазанными сажей лицами или в масках». Они арестовывали офицеров и всех, заподозренных в контрреволюции.

«Арестованных отводили на пристань в помещение Русского общества пароходства и торговли, где в те дни непрерывно заседал временный военно-революционный комитет, образовавшийся частью из прибывших матросов, а частью пополненный большевиками и представителями крайних левых течений г. Евпатории. Обычно без опроса арестованных перевозили с пристани под усиленным конвоем на транспорт „Трувор“, где и размещали по трюмам. За три-четыре дня было арестовано свыше 800 человек. Обхождение с арестованными было наглое, грубое, над ними издевались, и первый день им ничего не давали есть».

Задержанных не кормят даже по двое суток, потом вдруг приносят ведро бурды, миски и одну ложку. Оказывается, офицеров было приказано кормить только остатками, собранными из мисок прочих арестантов! Далее следовал «справедливый» пролетарский суд и один приговор для всех – смерть. Мучительная. «Казни производились сначала только на „Румынии“, а затем и на „Труворе“ и происходили по вечерам и ночью на глазах некоторых арестованных. Казни происходили так: лиц, приговорённых к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду».

Этим ещё крупно повезло. Бросали за борт и живых. Озверевшие матросы расставляют связанных людей вдоль борта, а потом ударом ноги отправляют их в море. На берегу весь этот ужас наблюдают родственники приговорённых: «Эта зверская расправа была видна с берега, где стояли родственники, дети, жены… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись».

Вечная память Николаю Владимировичу Татищеву и другим невинным жертвам, живыми сброшенными в воду! Как это ни страшно звучит – но и они были просто счастливчиками. Революционные матросы, ещё девять месяцев назад вытягивающиеся во фрунт перед офицерами, теперь быстро теряли человеческий облик. Материалы деникинской комиссии без содрогания читать невозможно:

«…Со слов очевидца, картина этих зверств была такова: перед казнью по распоряжению судебной комиссии к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу мимо целого ряда вооружённых красноармейцев и вели на так называемое „лобное место“ (место казни). Тут жертву окружали со всех сторон вооружённые матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали верёвками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезывали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки, и в таком виде жертву бросали в воду. После этого палубу смывали водой и таким образом удаляли следы крови. Казни продолжались целую ночь, и на каждую казнь уходило 15–20 минут. Во время казней с палубы в трюм доносились неистовые крики, и для того, чтобы их заглушить, транспорт „Трувор“ пускал в ход машины и как бы уходил от берегов Евпатории в море. За три дня, 15, 16 и 17 января, на транспорте „Трувор“ и на гидрокрейсере „Румыния“ было убито и утоплено не менее 300 человек».