Разносчик порнографии - Виктор Мельников

С этих самых пор ему так и доставались маленькие кусочки объедков со стола. Про собаку просто забывали, что она живёт в доме. Понятно, что Ус – занятой человек, его жена – тоже (директор школы). Всю работу по дому выполняла служанка. Но с собакой ей не хотелось иметь дело – она не любила собачью породу. Поэтому у Гандона имелось много свободного времени, чтобы быть наедине с самим собой и пустым желудком. Нагадить на палас – и то проблема.

Время летело быстро. Вот и новый год скоро. Гандон понимал это по запаху – в доме начали готовить праздничные блюда. Но собаке был строго-настрого запрещён вход в кухню. Но стоит только пожелать, как говорится, случай всегда найдётся.

А Валерий Сергеевич тем временем играл в карты с друзьями. Он был заядлый игрок. Гандону разрешалось присутствовать во время игры. Он лежал обычно на коврике возле книжного шкафа, наблюдая за Евгением Николаевичем, гостем.

Играли в покер. На евро. Пили армянский коньяк. Евгений Николаевич часто проигрывал, злился. Проигрывал и судья Григорян, но тому было всё равно.

На первый взгляд, если внимательно посмотреть на Баскакова, это было не заметно – следователь же! Но Гандон видел, как его пальцы ног сжимаются и разжимаются, носки рвались. Усу, напротив, везло. Он был в хорошем расположении духа, много шутил.

– Рассердясь на вшей, да и шубу в печь. – Он всё прекрасно понимал.

У Евгения Николаевича зазвонил сотовый телефон.

– Да?

Звонил одноклассник Дима. Юрист одного из предприятий города.

– Евгений, здесь одной моей сотруднице помощь нужна.

– Ну…

– Ус – обвинитель, понимаешь… В январе суд. Сын у неё под следствием. Готова заплатить. Скажи, сколько надо? С Усом у тебя дружеские отношения, насколько мне известно.

– Фамилия сына?

– Новиков.

– Сейчас перезвоню.

Евгений Николаевич объясняет ситуацию Усу, шепчет на ухо (Григорян сейчас лишний). Тот в таком хорошем расположении духа, ему фартит, и он называет заниженную цифру.

Евгений Николаевич извиняется, выходит из-за стола, идёт в другую комнату.

Гандон поднимается с коврика, плетётся следом.

– Алло, Дима?

– Слушаю.

Евгений Николаевич называет сумму в два раза больше.

– Хорошо, я передам. Она, сотрудница, кстати, сейчас рядом со мной.

Гандон смотрит на Евгения Николаевича. Тому не нравится, как смотрит на него собака, и прогоняет её.

Вскоре сделка совершена. Все остались довольны. В том числе и Евгений Николаевич, хотя он проигрался в пух и прах. И своё довольство он проявляет так, что гладит Гандона, которого не гладил вообще никогда.

Гандон рычит, и Евгений Николаевич одёргивает руку.

– Исхудал пёс, – говорит он, обращаясь к Валерию Сергеевичу. – Вон как рычит!

– Танька, – зовёт Валерий Сергеевич служанку, – накорми Гандона. А то он и правда всех гостей перекусает.

Наступает ночь. Завтра Новый год. Хозяева спят. Не спится только Гандону. Его снова плохо накормили.

Он пробирается в кухню, дверь открыта.

Очертания большого холодильника видно во тьме. Гандон садится напротив. Там, за дверью, столько кушанья! Он знает. И пытается открыть мощной лапой дверь холодильной камеры.

С третьей попытки ему это удаётся.

Яркий свет бьёт в глаза – а запах!..

От удовольствия Гандон тявкнул. Но не громко. Слюни потекли из клыкастой пасти. Ещё бы! Гусь жареный с золотистой корочкой. Сандвичи с сёмгой и сыром. Шашлык из курицы. Утиные окорочка с ананасами. Рулет из индейки с черносливом. Нежные котлетки. Салаты. Говядина… «Во гадина!» – подумал Гандон, сожрал всё и тут же насрал возле холодильника.

Это собачий вольер. Он специально сделан для Гандона, и сделан поспешно.

Зима, Гандон мёрзнет и готовит побег.

Он прокопал под сеткой ограждения яму и ждёт теперь, когда его накормят.

Танька несёт похлёбку. Гандон ест последний раз в этом доме. Облизывается. Громко лает на прощанье. Пролазит через подкоп – и бегом прочь в неизвестность.

Это Бес. Бомж. Он стоит возле церкви, просит милостыню. На поводке у него собака. Вместе с собакой на территорию церкви ему нельзя. Кошкам можно, а собакам вход воспрещён. Там ночлежка – Бог заботится почти обо всех тварях, как может. Бесу поэтому пёс в тягость, он не Бог, он тварь. Но и отпустить собаку не может. По тем же самым причинам, что и Валентин Елыгин.

Прихожанам он предлагает собаку по бросовой цене, за три бутылки водки. Никто не берёт. Даже не торгуется.

Одна бабушка говорит:

– Бесик, я знаю хозяина этой собаки. – И даёт ему адрес.

Бес идёт, уверенный, что сейчас будет совершена сделка.

Дверь открывает Елыгин.

– Только не Гандон! – успевает он сказать и закрывает дверь.

Во дворе дома он встречает выпившего Евгения Николаевича – он его знает по старым, заведённым на него делам.

– Пёс не нужен? – предлагает.

– Гандон никому не нужен, – говорит безразлично Евгений Николаевич.

В этот же день Бес отвёл собаку в безлюдное место, сказал, что гандонам нет места в этом мире, ударил пса по голове…

С опозданием в несколько дней Бес смог сытно отметить Новый год.

У себя в шалаше за бутылкой вонючего самогона в компании таких же, как он сам, Бес подавал на стол котлетки, голубцы, солёный салат с курицей – и мог бы подать ещё много чего, но… Аминь!

Это автор. Я услыхал эту историю случайно. Я даже рад, что дело так кончилось. Да, жаль бассет-хаунда, но в оправдание скажу: отмучился Гандон, с паршивой собаки хоть шерсти клок. Что верно, то верно… И автор гандон, кстати. Как не крути…

Позднее чувство

Я не представлял себе, что было у Галины на уме. Мне виделось, что ей ничего неведомо. Разве возможно обладать пытливым умом в двадцать лет? В таком возрасте можно иметь красивое тело, желание любить и размытые перспективы на будущее замужество. Для моего же ума, в свои почти сорок, самое интригующее в этой девушке было то, что являлось непонятным. Ибо всегда ужасно хочется узнать больше, скажем, разобраться в чём-то, уяснить, чтобы оказаться в неком магическом круге. Стать, верно, своим. Я, видимо, хотел помолодеть, лучше сказать так, идти нога в ногу с этой девушкой.

Впервые я её увидел осенью. Она с подругой пришла устраиваться на работу. Шеф мимоходом, помню, зашёл ко мне в кабинет, а следом за ним, постучавшись в дверь, впорхнули две красавицы. Смущаясь и, как показалось, краснея, блондинка молвила:

– Мы по поводу работы, – она обращалась, не знаю почему, ко мне.

Шеф посмотрел на меня. Я, как завороженный, не отрывал глаз от обладательницы пышной груди, мой взгляд гулял по её фигуре, но всякий раз возвращался к лицу.

– Ну что, берём? – он хитро улыбнулся.

– Вам решать, – сказал я. – Я бы взял. Тем более человек нам нужен, девушка, на мелкобытовую технику.

После короткого собеседования стало ясно, что торговой сети подойдёт именно блондинка. У неё имелся хоть какой-то опыт в торговле. Подруга, молчаливая и угрюмая, не соответствовала по многим требованиям фирмы.

На следующий день Галина вышла на работу вместо уволившейся сотрудницы. Так совпало, решал не я.

А ещё через три дня я обмывал книгу «Градусс-выше: выдержанное». Я пригласил друзей и знакомых в кафе «Хуторок», там дёшево и вкусно кормили, никаких микроволновых печей и прочей цивилизации при приготовлении пищи. Но, как мне представлялось, не хватало связующего звена во всей этой дружной, но чисто мужской компании, и я подошёл к Галине, спросил:

– Водку пьёшь?

– Пью, – был её ответ.

Я же в свою очередь, однако, понял, что поспешил, сказал не совсем то. Наверное, мне не хотелось вот так сразу, сходу, говорить о поводе застолья. Но в любом случае надо было сказать правду, и я уже ждал встречного вопроса с её стороны, но его не последовало.

– Я буду с вами, я почти никого не знаю в этом городе, – сказала она (как подчинённая, на рабочем месте она была на «вы» всегда), а я… кому-то покажется это подлостью, заложил руки за спину и попытался стащить обручальное кольцо в карман брюк. Пока я выполнял эту шулерскую манипуляцию, Галина добавила: – В нашем районе почти нет работы. Я свою подругу, Иру, приглашу, можно?

И тут вдруг возникло невероятное ощущение, что это знакомое мне лицо Галины я никогда раньше не видел. В этот самый момент кольцо легло на дно кармана.

– Конечно, – сказал я. – Это та девушка, с которой ты устраивалась?

– Да, живём вместе, снимаем двухкомнатную квартиру. С нами живут ещё две подруги. Мы из одного посёлка. Учились в одном классе.

– Иру – можно, – пояснил я, щёлкая пальцами рук. – Сегодня в девять вечера на «Хуторке».

А сам подумал, можно всех. От этой мысли меня передёрнуло, скривило, и я вспомнил, что женат, а не разведён. Куда тебя несёт! Но слишком желанной оставалась Галина, что я решил, будь что будет, отдамся морскому течению, куда вынесет прибой, там и окажусь.