Vesyoly Rodzher - Vechnaya Olga
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Придурок, точно прибью когда-нибудь, - шепчет Вик и возвращается к ней. Кажется, он не то постанывает, не то шипит, а может, так громко дышит, обнимает ее бедра, целует, да так страстно и чувственно, что каждым движением признается в любви. Хоть и не вслух, но слов и не надо, зачем им сейчас эта банальщина, когда до пика остается каких-то несколько движений?
Не зря она удивилась его покорности, обычно перед оральными ласками они несколько минут ссорятся или хотя бы препираются, ей приходится каждый раз отстаивать его безопасность. А сегодня он все сделал сам, как будто смирился. Не зря она на это обратила внимание! В момент, когда ее стоны становятся тише, а она всегда замирает перед оргазмом, все тело напрягается, лишь пальцы сжимаются, - он это знает. В этот момент он убирает защиту и обхватывает ее губами наживую. Чувствительная кожа к чувствительной коже, проводит языком, посасывает в выбранном им ритме, идеальном для нее. Его рот такой горячий, что она громко стонет, не удержавшись, а он быстро, невнятно что-то шепчет ласковое, поощряя.
Она бы спорила, ругалась, билась, но не может. Потому что уже на границе, потому что есть силы только поддаться, смириться и полностью подчиниться его желаниям. Наслаждение уже несет ее, подхватывает и топит, и Вера охотно расслабляется, чувствуя себя счастливой, оттого что с ним сейчас здесь, позволяет любить себя, чувствуя, как трепещет на грани сердце.
Она кончает в его руках долго, сладко, улыбаясь. Именно так, как он любит, чтобы она делала для него. И так, как нужно, чтобы перебросить его через границу. Но он еще там, не с ней в потрясающем удовольствии. Выпрямляется, тянет ее, ставит на слабые ноги, отворачивает к стене, к прохладному кафелю, по которому скользят ее влажные ладони, чуть наклоняет. Она послушна и податлива.
Щипает и тискает ее бедра. Дышит ей в шею, на обнаженное плечо, проводит языком и дышит на влажную кожу. Она чуть поворачивает лицо в его сторону. Его губы блестят, они пахнут так, как она там. Он целует ее, и на вкус он такой, как она - там. В этот момент она точно знает, что он принадлежит ей, а она - ему.
Вик отворачивается, чтобы надеть презерватив. Все еще стесняется, но она скажет ему так не делать позже. А сейчас только:
- Дай мне попробовать... Тебя там... Хоть чуть-чуть... Пожалуйста, - судя по голосу, умоляет. Через секунду он снова рядом.
Пихает палец ей в рот, и она ощущает незнакомый приятный вкус, облизывает, лижет, едва не падая в его руках от возбуждения. Он входит в нее сразу двумя пальцами, резко, без предупреждения, полностью, заставляя прогнуться. Одно движение следует за другим, не давая передышки, не давая привыкнуть и расслабиться. Приходится делать это в процессе.
- Я бы хотел взять тебя сзади сейчас, вот так, сразу сильно. - Движения становятся быстрее. - Хочу тебя всю, до конца. Глубоко.
Она просто стонет, прикрывая глаза. Он лижет ее шею и дышит на влажную кожу, отчего та горит. Вера выгибается ему, подает себя.
- Ты там даже не влажная, ты мокрая, мягкая и горячая. Взять тебя... собой... - его голос становится прерывистым, хриплым. Дыхание частым, тяжелым, он всегда так дышит, когда приближается к своему пику. Она это знает. Одной рукой он ее трахает, другую кладет на клитор, касается кончиками пальцев. - Хотя бы раз... собой... наживую... Черт, Вера, хотя бы один раз... Я бы все отдал... жизнь отдал... чтобы тебя хотя бы раз...
В эту секунду она понимает, что ей мало. Не хватает. Его ладони крупные, пальцы длинные, но и их слишком мало, чтобы удовлетворить ее сейчас. У нее там так скользко, она хочет принять его всего. Ей это надо. Хочется большего. Вере надо больше, сильнее, глубже. С ним одним.
Она прижимает его пальцы к клитору своими изо всех сил и кончает во второй раз. Он это чувствует. Дышит, дышит, дышит, и утыкается в ее затылок лбом. Тихо постанывает, достигая собственного пика. Она смотрит в зеркало и видит его сгорбленную израненную спину, его изуродованные страшной мукой плечи, которые дрожат в такт его удовольствию, которое она ему дарит именно сейчас.
Он сказал, что все бы отдал, лишь бы быть в ней хотя бы один раз. Она бы в эту самую минуту отдала бы все, лишь бы прижаться к его груди своей. Неважно, какая у него кожа: грубая, коричневая, неровная, - после этого безумного секса единственное, что ей нужно - это прильнуть к нему, прижаться, и просто чувствовать. Как она могла даже на мгновение представить, что не хочет быть с ним?
Он целует ее в затылок, благодарит, а потом оседает на пол, облокачивается на стену. Она сначала хочет так же, но холодно, и стелет под себя взятое с полки белое полотенце.
Отдыхают, поглядывая друг на друга.
- Вик, ты будешь очень сильно на меня злиться, - говорит она через несколько минут.
Он смотрит на нее пьяными глазами, лицо румяное, улыбка вялая, блаженная.
- Только не начинай опять про свой ВИЧ, пожалуйста. Я большой мальчик, Вера, который способен взять ответственность за свою жизнь на себя. О рисках ты меня предупредила. Пятьсот миллионов раз.
- Вик, я поцеловалась с Варей. - И зажмуривается изо всех сил. - Прости, прости, прости.
- Чегооо? - пораженно выпучивает глаза. Она втягивает голову в плечи, подбирает колени к груди и утыкается в них лицом. - Хрена себе сюрприз.
- Так получилось. Это было недолго, всего один раз. И это все видели, - прячется за ладонями. Он смеется, хохочет, откинув голову.
- Да ну нафиг, не верю.
- Кажется, ты прав, я действительно...того... Ну, и с девочками могу.
Он хохочет.
- Где она тебя поймала?
- Это я ее поймала, мы рядом в сауне сидели. Обещаю, что больше никогда...
- Капец, Вера! Я думал, что это я тебя так завел. Вот только не говори, что представляла на моем месте ее. Хей, я не переживу такое!
- Нет, это точно нет. Только ты и в мыслях и в действиях. Но вот так случилось, - пожимает плечами. - Надеюсь, домой я еду в "Кашкае", а не на электричке?
- Хотела сказать, а не в "Мерсе" Вари? - он снова хохочет. - Почему я этого не видел?
- Джей-Ви видел, он тебе расскажет.
- Капец, Джей-Ви видел, а я нет. - Он встает, надевает майку, затем отворачивается, чтобы снять презерватив, выбрасывает его в урну. - Вера, ты как? Хочешь еще веселиться? Я почти не спал прошлую ночь, и сейчас ноги не держат. Хочу поискать свободную спальню.
Он поправляет майку, затем застегивает толстовку, проверяет в зеркале, что надежно спрятаны все пораженные части кожи. Напяливает свою дурацкую шляпу задом наперед.
- Отличная идея. Умираю, как хочу спать.
Он помогает ей расправить и застегнуть измятое платье, и они выходят из ванной, держась за руки. Оба раскрасневшиеся, с идиотскими улыбками и неестественным блеском в глазах, выдающим случившееся с потрохами. Оказывается, большинство гостей находятся в доме и играют в покер, остальные активно болеют за игроков. По лестнице Вера с Беловым поднимаются под аплодисменты и свист. Вик на полпути решает вдруг отсалютовать всем, снимает шляпу и машет, приходится потащить его за руку в спасительную темноту и прохладу одной из комнат, где они закрываются на замок и, наконец, засыпают в мягкой постели, рядом друг с дружкой обессиленные как разговорами, так и действиями.
Отчеты непотопляемого пирата. Запись 13
Так, запись номер тринадцать; добрались до дьявольского числа наконец-то, ну что ж, никуда от него не денешься. Отчеты требуют регулярности, нельзя перепрыгивать. Один бывший психиатр, которому повезло стать пациентом собственных коллег, и с которым я как-то списался по поводу его статей и советов отчаявшимся с диагнозом F, убедил в правильности ведения изложений. Печатать мне лень, но хотя бы прокручиваю мысленно, стараюсь взглянуть на ситуацию с другой стороны, анализирую. Понятия не имею, помогает или нет, но врач этот бывший каким-то нереальным образом умудрился завести семью уже после постановки диагноза: нашел красивую нормальную женщину, которая родила ему дочь. Может, и не зря я его слушаю.
Смотрю на Веру, спит сладко, не догадывается, что наблюдаю. Непривычно. Чаще всего, когда просыпаюсь, ее место пустует и даже успевает остыть, не остается даже легкого, едва уловимого аромата. Никаких следов.
По утрам не верится, что Вера вообще существует и действительно проводит со мной кучу времени. Если бы не ее вещи, без шуток, спросонья мог решить - привиделось. И сейчас вот не верится, что после вчерашнего она на расстоянии вытянутой руки.
В коем-то веке проснулся раньше будильника сам, на часах и семи нет, а рвать и метать не хочется. Вот беззащитную рядом Веру - хочется. Кусаю губу, рассматривая ее, вспоминая, как сильно она вчера испугалась, как отчаянно сдерживала слезы, дрожала, словно травинка. Но ты не бойся, родная, я тебе не позволю сорваться и улететь без курса и против желания. Знаю ведь, что на глупости способна. На меня посмотрите, если вам нужны доказательства. Но не глупость ли дарить себя чудовищу с ядовитой растворившейся пулей в башке?