Очерки по истории Казанского ханства. Становление, развитие и падение феодального государства в Среднем Поволжье, 1438–1552 гг. - Михаил Георгиевич Худяков

из мусульманства в христианство были обещаны гражданские льготы и привилегии, и таким образом русское правительство действовало при помощи той же системы подкупов, которой оно старалось привлечь в русское подданство жителей горной стороны после построения Свияжска. Завоеватели стали энергично хозяйничать в столице бывшего ханства. Вызванными с западной границы псковскими мастерами была начата постройка каменной крепости на кремлевском бугре[254]. Рядом с ханским дворцом был начат постройкой христианский собор — «громадное, столичных пропорций здание, затеянное великой державой после победы», «демонстративная эмблема московского могущества»[255]. Наместник поселился не в ханском дворце, стоявшем на окраине города, а ближе к центру, на другом конце кремлевского бугра, около бывшей главной мечети, над Тезицким оврагом.

В 1557 году, тотчас же вслед за покорением ханства, русское правительство произвело раздачу казанских земель русским людям. Конфискованы были ханские земли и владения казанских князей и помещиков.

Раздел был произведен между следующими категориями: часть земель была отписана на государево имя, часть — на имя наместника, обширные владения были отданы архиепископу, церквам и монастырям, остальными землями были наделены участники походов, дети боярские, имевшие недостаток в земле внутри Русского государства, наконец, были вознаграждены все изменники, новокрещены и лица, оказавшие различные услуги русским при покорении ханства (например, мурза Камай). В край хлынул поток русских переселенцев.

Участник войны 1552 года князь А. М. Курбский в следующих восторженных выражениях описывал богатство и благосостояние Казанского ханства: «В земле той поля великие и зело преизобильные и гобзующие на всякие плоды; тако же и дворы княжат их и вельможей зело прекрасны и воистину удивления достойни, и села часты; хлебов же всяких такое там множество, воистину вере ко исповеданию неподобно: аки бы на подобие множества звезд небесных; тако же и скотов различных стад бесчисленные множества и корыстей драгоценных, наипаче от различных зверей, в той земле бывающих: бо тамо родятся куны дорогие и белки и прочие зверие ко одеждам и ко ядению потребные; а мало за тем далей соболей множество, такожде и медов: не вем, где бы солнцем больше было»[256]. Завоевательные походы 1553–1554 и 1556 годов нанесли страшное опустошение краю. Десятки, быть может, сотни селений были превращены в развалины, запасы хлеба испепелены, скот разогнан, имущество разграблено, жители истреблены. Г. Перетяткович говорит: «В XVI столетии в писцовых книгах Казанского и Свияжского уездов (1565–1567 гг.) встречаем огромное число пустошей, свидетельствующих наглядно о том, что этот край до опустошительных войн, происходивших в нем при завоевании Казани и во время восстаний здешнего населения против Москвы, не был беден людьми»[257]. Население отхлынуло в леса, расположенные к северу от Казани. Тогда-то именно заселились казанцами берега реки Шошмы и ее притоков, а вокруг Казани образовалась широкая 50-верстная полоса опустевших земель, которые стали быстро расхватываться русскими переселенцами.

Разоренные жители, уцелевшие от погрома, начали понемногу восстанавливать свое разрушенное хозяйство, но прошло много десятилетий, прежде чем край оправился от разорения. Громадная убыль людей и неисчислимый материальный урон нанесли страшный удар казанским татарам. Погибли почти все культурные сокровища, накопленные прежними поколениями, беженцам из многолюдной прежде столицы, оставшимся в живых, пришлось доживать свои дни в глухих лесных деревушках, думая не о культурных приобретениях, а лишь о суровой борьбе за существование. В отдаленном селении Ошла-Сардык (Шудинской волости) сохранилась могила казанской царевны (хан-кызы), спасшейся от погрома и скончавшейся в этой бедной деревне. В нужде и лишениях угасло последнее поколение образованных казанских людей, носителей старинной культуры, и грустью полны слова татарского летописца этой эпохи: «Иш-Мухаммед, сын Тугк-Мухаммеда, был праведный человек. В деревне Адай 36 лет руководил школой, которая процветала при нем и привлекала много учеников… Между тем в течение 20 лет из знающих этот путь и причастных ему никого не осталось…» В войне за независимость погибли тысячи жизней, казанский народ лишился лучших своих сыновей, не говоря уже о материальных потерях, и прошло много лет, прежде чем он, вынужденный перейти от городского быта к крестьянскому, утративший свои культурные приобретения, приспособился к новым условиям существования. Страшное понижение культурного уровня, экономический регресс, сопровождавшийся переходом к примитивным формам хозяйства и сокращением всех потребностей, упадок промышленности и торговли, обеднение населения, отвычка от активного участия в строительстве государственной и общественной жизни — вот те последствия, которые принесло казанским татарам русское завоевание.

Для русских результаты первого опыта завоевательной политики также принесли немало разочарований. Надежды правительства, выражением которых были проекты И. Пересветова, не оправдались. М. Н. Покровский говорит: «Раньше всего, по-видимому, рухнули надежды средних и мелких помещиков на великие и богатые милости, связанные с покорением Казани». Во-первых, покорение это оказалось далеко не столь легким делом: население Казанского ханства еще шесть лет после падения своей столицы ожесточенно сопротивлялось, и русские города, построенные в новопокоренной области, все время «в осаде были от них». Серьезность восстания свидетельствуется тем, что инсургентам удалось уничтожить целое большое московское войско, с боярином Борисом Морозовым во главе, которого они взяли в плен, а потом убили. По словам Курбского, при усмирении погибло столько русских служилых, чго и поверить трудно: «иже вере неподобно». А затем, первыми, кто воспользовался ею, оказались не помещики, а крестьяне. Гораздо раньше, чем страна была настолько усмирена, чтобы можно было завести там правильное помещичье хозяйство, по следам русских отрядов потянулись на восток длинные вереницы переселенцев. Они гибли десятками тысяч, но воля была так соблазнительна, а вольных земель в центральных областях оставалось так мало, что гибель передовых не останавливала следующих. По некоторым признакам можно заключить, что отлив населения на восток начался параллельно с казанскими походами, не дожидаясь их успеха[258]. Разочарование дворян в результатах завоевания достаточно объясняет отрицательное отношение А. Ф. Адашева к Ливонской войне, тогда как проекты И. Пересветова настаивали на завоеваниях. Еще в 1554 году А. Ф. Адашев и дьяк И. Михайлов, которым принадлежало видное участие в составлении плана завоевания Казанского ханства, готовились к покорению Балтийского побережья и предъявляли «исторические» права на Ливонию, но к началу Ливонской войны (1558 г.) А. Ф. Адашев уже выходит из состава правительства и высказывается против дальнейших завоеваний. Эта перемена во взглядах А. Ф. Адашева хорошо объясняется разочарованием в плодах завоевательной политики на востоке, результаты которой как раз в это время были подсчитаны.

Войны за освобождение Казани

Ни одно из мусульманских государств Восточной Европы не могло остаться равнодушным к падению Казанского ханства: Турция, Крым, Астраханское ханство, Ногайское княжество — все были опечалены гибелью мусульманского государства в Среднем Поволжье и постарались оказать ту или иную поддержку единоверным и единоплеменным собратьям.

Крымский историк XVI