Маршал Баграмян - Владимир Васильевич Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместе с командиром базы и капитаном теплохода “Красноград” мы осмотрели корабль. Пришли к выводу, что необходимо провести большие работы по подготовке помещений, чтобы личный состав мог в пути учиться и отдыхать.
Вернувшись в Ленинград, я доложил начальнику штаба округа, что принял в состав полка танковый батальон и батарею ПТУРС. В штабе получил информацию о том, сколько будет выделено транспорта, какие необходимо провести мероприятия по подготовке подразделений и как лучше обеспечить полк всем необходимым для длительного самообеспечения в отрыве от постоянных баз снабжения…
В начале июля формирование нового полка было закончено. Солдаты были как на подбор, второго и третьего годов службы. Особенно хорошую выучку прошли воины из северных дивизий, на одиночных стрельбах и тактических учениях они показывали высокие результаты…
В штабе дивизии на основании директивы штаба округа нам выделили сухогрузы “Ковров”, “Сретенск”, теплоходы “Эстония” и “Победа”. “Красноград” уже из Лиепаи вышел в море.
В конце июля — начале августа началась погрузка в железнодорожные эшелоны на станции Громово, что в семи километрах от Саперного. Первым уходил 1-й мотострелковый батальон Виктора Еремина, недавнего выпускника академии им. М.В. Фрунзе. Провожающих было много: жены, дети, сослуживцы, родители, друзья и, конечно же, начальники. Был какой-то особый настрой, играл оркестр, все шутили, и тени уныния не было на лицах.
Эшелоны уходили каждые два-три дня, все меньше оставалось техники на танкодроме, все меньше людей оставалось в городке. Я с остальными, а их насчитывалось 500 человек, убыл из Саперного 18 августа.
Городок моряков, где нам предстояло разместиться, был безлюдным. Распоряжался в городке представитель Генерального штаба, он и встречал, и размещал, и советовал, кому в какое гражданское платье переодеться. На переодевание ушли сутки, солдаты да и офицеры не узнавали друг друга. В шутку стали называть себя “аграриями”, специалистами по сахару. Я до самого последнего момента ходил в форме, переоделся в гражданское только на "Победе”.
(Кстати, “Победа” — это тот самый лайнер, на котором некоторые читатели, наверное, совершали туристические поездки.)
“Победа” бросила якорь на большом рейде. Сразу же приступили к погрузке продовольствия, медицинского имущества и оборудования, боеприпасов, оружия. В 24.00 подошли паромы для перевозки людей из Кронштадта к “Победе”. Я шел на втором пароме. На “рейде большом” стояла тишина, на легких волнах лениво покачивалась стальная громадина с поднятыми стрелами кранов, через ситец белой дымки все ярче вырисовывались очертания “Победы” и гирлянда огней на спущенном трапе.
Генерал-полковник, два полковника и я поднялись в капитанскую каюту. Капитан представился: “Иван Михайлович Письменный”. Ему вручили телеграмму, подписанную министром гражданского торгового флота и министром обороны.
Генерал вручил два пакета: “Первый откроете после прохода проливов, второй… Впрочем, об этом узнаете из первого пакета”. Пригласили в каюту офицера КГБ, и в его присутствии в сейф капитана положили пакеты, опечатав их тремя печатями. Все должны узнать только в море».
Я перечитываю эти цитаты и невольно любуюсь — только у военных такая пунктуальность, собранность, быстрота без суеты в очень сложной и ответственной ситуации.
Дальше опять о работе Баграмяна. У тыловиков тоже все шло организованно, без срывов. Запасы материальных средство создавались на срок от 3 месяцев до 1 года. В этой работе Иван Христофорович проявил весь свой талант, опыт и организаторские способности.
Кроме создания запасов материальных средств (продовольствия, горюче-смазочных материалов, вещевого имущества), большая работа была проведена по формированию медицинских учреждений — госпиталей различного профиля, специальных санитарных отрядов, лабораторий.
Недостатки обнаружились в пути, в основном, непредвиденные. Раньше не приходилось снабжать морские переходы на такие большие расстояния, да еще в особых климатических условиях. В трюмах сливочное масло при высокой температуре стало подтаивать, появились масляные лужи.
Едва ли не половина личного состава страдала морской болезнью. (Говорят, ею всю жизнь страдал адмирал Нельсон, хотя больше времени находился на кораблях, чем на суше.) К счастью, даже страдавшие морской болезнью, за исключением очень редких случаев, не потеряли боеспособности, стойко переносили все тяготы и лишения.
Предприимчивые воины вскрыли две бочки с солеными огурцами и съели их. Это облегчило им качку. Но пришлось устанавливать очередь в невместительные корабельные гальюны. Беда одна не приходит. Старшему врачу полка майору А.И. Жирнову вместе с судовым врачом пришлось делать операцию сержанту — приступ острого аппендицита. Прошла нормально.
Выход личного состава на палубу был ограничен, а при подходе к Багамским островам, когда начинались облеты морских транспортов самолетами американских ВВС и сопровождение кораблями США, вообще запрещался. Люки твиндеков, где размещался личный состав, покрывались брезентовыми чехлами. Воздух в таких случаях подавался только по вентиляционным устройствам. Условия пребывания в твиндеках в то время были очень тяжелыми, температура воздуха достигала 50 градусов. Пища выдавалась два раза и только в темное время. Подышать выходили на палубу ночью, небольшими группами поочередно.
Занятие боевых позиций ракетами и сухопутными войсками, организация взаимодействия с кубинской армией в компетенцию Баграмяна не входили. Этим занимались командующий группой генерал армии Плиев, представители Генерального штаба, командиры наших и кубинских частей.
А повседневным обеспечением продовольствием, горючим и прочими тыловыми потребностями занимался командированный Баграмяном генерал-лейтенант Пилипенко. Самому Ивану Христофоровичу вылететь на Кубу не разрешили: на ваших плечах, сказали ему, все вооруженные силы, десятки военных округов, групп войск, строительство многих жилых и хозяйственных объектов, оборонные заказы в промышленности, заготовки в сельском хозяйстве и многое другое, вам ни на один день нельзя отлучаться из страны.
Организационная структура тыла и снабжения советских войск на Кубе во многом определялись особенностями операции «Анадырь».
Сложилась следующая схема материального обеспечения группировки войск: Центр (Тыл Вооруженных сил) — Группа войск — войсковые части. В соответствии с этой схемой действовали три плеча подвоза.
Центр доставлял грузы морским путем до портов назначения, тыл Группы войск из портов автотранспортом перевозил их на свои склады. Необходимое количество продуктов питания, обмундирования, ГСМ, медикаментов и других предметов довольствия завозилось на полковые склады.
Тыл состоял из нескольких служб и складов с запасами материальных средств, включая автотранспортные, ремонтные подразделения и медицинские учреждения. Его службами в то время руководили: вещевой — подполковник А.Н. Любивый, продовольственного снабжения — подполковник Н.М. Чухарев, горюче-смазочных материалов — полковник М.Д. Огарков, квартирной — майор Р.Л. Сокур.
Службы тыла Группы функционировали нормально, не допускали срывов в обеспечении войск видами довольствия, помогали полковым службам в организации быта и боевой деятельности личного состава частей
