Оковы прошлого - Франсуаза Бурден

После обеда Альбан в третий раз отправился в Сен-Гатьен-де-Буа. Каждый раз ему приходилось долго себя уговаривать. Этот аэропорт казался ему игрушечным. Встреча с Жан-Полем и представителем Торгово-промышленной палаты Англькевиля-ан-Ож была назначена на четыре часа пополудни, но Альбан решил приехать пораньше. Издалека он внимательно осмотрел взлетно-посадочную полосу номер один, оснащенную мощным светотехническим оборудованием, и предангарную бетонированную площадку длиной примерно в две тысячи пятьсот и шириной в сорок пять метров. Полоса номер два была поскромнее, с травяным покрытием, и длина ее составляла порядка семисот метров. Общая площадь обнесенной оградой территории аэропорта составляла двести гектаров.

«Красивая игрушка…»

Эти цифры он знал наизусть. В прошлом году сто пятьдесят тысяч пассажиров проследовали через аэропорт Сен-Гатьен-де-Буа транзитом. Треть от этого количества — туристические рейсы из Марокко, Туниса и Египта, остальные две трети — чартерные рейсы. Одна английская компания организовала регулярный авиарейс между Довилем и Бристолем: самолеты будут летать туда и обратно четыре раза в неделю. А еще — этот факт казался Альбану особенно забавным — среди всех европейских аэропортов именно Сен-Гатьен-де-Буа держал пальму первенства по перевозке предназначенных для разведения чистокровных лошадей. Несколько сотен этих животных курсировали между Нормандией, Америкой, Ирландией, Великобританией и Объединенными Арабскими Эмиратами. Для этого было предусмотрено около двадцати специальных боксов и пандус.

«Рентабельная современная игрушка…»

Хотелось ли ему здесь работать? Смотреть, как взлетают и садятся самолеты, которые он отныне не сможет пилотировать? Стать пленником рутинной управленческой работы? Стать аэродромной крысой, которая смотрит в небо, но не может в него подняться? Он должен преуспеть в новой профессии, тем более что время поджимает — скоро у него будет полноценная семья.

«Нужно решить: если проблема только в самолюбии, я справлюсь, но если эта работа покажется мне отвратительной, мне тут делать нечего».

До встречи оставалось несколько минут, и Альбан уже шел к административному зданию, когда зазвонил мобильный. Увидев номер Жиля, он ответил на звонок.

— Привет, братишка. Я звоню тебе по срочному делу: страховая компания хочет провести дополнительную экспертизу. Волноваться нечего, они пытаются тянуть время, как обычно, но я дал им знать, что нам это надоело и мы передаем дело в суд! Мне очень жаль, но тебе придется еще раз обойти врачей.

— Как думаешь, это когда-нибудь закончится? — вздохнул внезапно павший духом Альбан.

— Со страховиками? Конечно! Крепись, старик! Я пообещал тебе огромную сумму денег, и ты ее получишь! Вся загвоздка в том, что надо еще немного потерпеть.

Попрощавшись с братом, Альбан минуту вертел в руке свой мобильный. Новая задержка… Может, судьба посылает ему знак, что нужно взяться за эту работу? На ремонт «Парохода» уходят крупные суммы, и очень скоро денег перестанет хватать.

«Знак судьбы! Ей-богу, я, как Давид, начинаю верить во все эти Жозефинины штучки!»

На посадку как раз заходил самолет производства компании Piper. Альбан замер, наблюдая за приземлением, и сердце его сжалось от тоски. Когда самолет сел, Альбан твердым шагом отправился дальше.

Давид проводил клиентов до входной двери, поздравляя с удачным приобретением. С датой подписания документов они уже определились, так что сделка у него в кармане. Удивительно, но с приближением новогодних праздников работы в агентстве прибавилось. А действительно, почему бы не положить себе под елку новый дом?

— Клодин, вы можете идти. Сегодня ничего важного уже не случится, — сказал он своему секретарю.

У всех полно забот — обежать магазины, выбрать подарки, приготовить праздничный ужин… Давид относился к числу «понимающих» начальников, но взамен требовал максимальной отдачи. Сам он все силы отдавал работе, которая с каждым годом нравилась ему все больше. Продавать дома, участки, квартиры и коммерческие помещения оказалось намного интереснее, чем он думал, когда брался за отцовское дело. Тогда Давид руководствовался только чувством долга и был уверен, что очень скоро найдет себе другую работу, по душе. Но быстро вошел во вкус…

Он машинально заглянул в кабинет к своим агентам, чтобы посмотреть на их рабочий график. Один как раз собирался съездить на какую-то мельницу, второй подыскивал перспективных клиентов.

Напевая, Давид вернулся к себе в кабинет. День выдался насыщенным, настроение было хорошее. В обед он навестил в больнице Жозефину и очень обрадовался, отметив, как быстро к ней возвращаются силы — по крайней мере, если судить по ее внешнему виду. А ведь ей как-никак восемьдесят четыре, и за своим здоровьем она следит из рук вон плохо, путая таблетки, а то и вовсе забывая их принять. Слава Богу, с головой у Жо полный порядок, и достаточно поговорить с ней пять минут, чтобы в этом убедиться. Почему она так мало о себе заботится? Неужели потому, что привыкла думать только о других? Более сорока лет жизни она посвятила трем своим внукам, и до последнего ее вздоха ничего не изменится. Переезд Альбана в дом, который она привыкла называть «проклятым мусорохранилищем», и обрадовал и опечалил ее: обрадовал, потому что она снова обрела семью, огорчил — потому что теперь она опасалась, как бы в стенах виллы не случилась новая трагедия. Несколько лет назад, когда Давид заглянул к ней в гости, Жо в отчаянии воскликнула: «Продай этот дом! Глаза б мои на него не смотрели!» Он возразил, что внуки очень расстроятся и никогда не смогут понять, чем продиктовано ее решение. Вот если бы она им все рассказала… Но на это Жо никак не могла решиться.

— Есть кто живой?

Давид не услышал, как хлопнула входная дверь, но узнал голос Альбана.

— А как же! Заходи!

— Ты до сих пор работаешь? — входя, улыбнулся Альбан. — Я шел мимо и подумал: дай-ка зайду и приглашу Давида на ужин.

— Шел мимо? А телефон что, сломался?

— Ладно, твоя взяла. Я хотел с тобой поговорить. Сегодня столько всего случилось… Кстати, я подал свое резюме на должность директора аэропорта в Сен-Гатьен-де-Буа.

Уловив в голосе друга обреченность, Давид тут же отреагировал:

— Прекрасная новость! Но почему ты говоришь об этом так, словно только что похоронил родителей? О, прости, я неудачно выразился… В любом случае, ты принял верное решение.

— Скажем так — здравое. Мою радость по этому поводу можно сравнить с радостью ребенка, который мечтал о самолете с дистанционным управлением, а получил коробку от него. На крышке — картинка, а внутри пусто.