ИГ/РА - Диана Килина

– В Мексике опасно, – Оля сморщила носик и надула губы, – Игорь, ну пожалуйста. Я хочу в Испанию.

Закатив глаза, я махнул рукой, чтобы подозвать официанта. Когда тот появился рядом с нашим столиком, я оплатил счёт и допил своё вино. Оля отвернулась к окну и задумчиво посмотрела на Исаакиевский собор в вечернем свете.

– Поехали домой? – нарочито небрежно бросаю я, чтобы отвлечь её от своих мыслей.

Она вздрагивает и поворачивает голову. Смотрит на меня, туман в её глазах проясняется и уголки губ приподнимаются в полуулыбке.

– Поехали, – тихо отвечает она.

Я поднимаюсь первым, и подаю ей руку. Бегло оглядываю зал, и снова отмечаю, как на неё смотрят другие мужчины. До сих пор не могу к этому привыкнуть, и, наверное, буду спокоен только если она будет носить паранджу, но мы же в Питере в конце концов.

– О, – вдруг говорит она, – Я забыла сказать, что к нам приедет Илона.

Я тихо хмыкнул и широко улыбнулся.

– А я забыл предупредить, что к нам приедет Тимур.

– Похоже, вечер будет интересным, – пробормотала Сладкая, – Главное, посадить их подальше от друг друга, а то ещё подерутся.

Громко заржав, я тут же прикрыл рот рукой.

– Как ты думаешь, почему они так друг друга ненавидят? – Ольга улыбнулась, заходя в лифт и встала напротив зеркала, потирая свою бровь.

– Не знаю, но наблюдать за ними забавно, – фыркнул я, приобняв её за талию и притянув к себе.

Поцеловав в макушку, я пригладил чуть растрепавшиеся волосы и улыбнулся, поймав её взгляд. Она прижалась ко мне, и прижималась до тех пор, пока мы спускались на лифте и шли к машине. Прыгнув на водительское сиденье, Ольга пристегнулась и завела машину. Я устроился рядом и натянул на глаза солнечные очки, откинувшись на сидении.

Ольга, наши дни

– Илон, что у вас с Тимуром? – спросила я осторожно, делая вид, что полностью поглощена помидором, лежащим на разделочной доске передо мной.

– С Агеевым? У меня? – она удивилась, но я заметила, что её щёки немного побледнели, – С этим козлом у меня ничего нет и быть не может.

Фыркнув, сестра отвернулась и бросила в салатницу мелко порубленную зелень.

– Он неплохой мужик с виду, – я пожала плечами и улыбнулась, пока она не видит.

– Он говнюк и придурок, – прошипела она, – Постоянно придирается. И вообще… – Илона замолчала и глубоко вздохнула, вынуждая меня повернуться к ней.

– Что вообще? – я усмехнулась, изо всех сил сдерживая улыбку.

– Ничего, – она прищурилась и покосилась в сторону веранды, на которой восседали мой Игорь и Тимур.

Встретив взгляд тёмных глаз Агеева, она фыркнула и принялась нарезать овощи с особой яростью, звонко стуча по разделочной доске ножом. Тимур посмотрел на меня, удивлённо вскинув брови – в ответ я могла только пожать плечами.

– А мне он нравится, – небрежно бросила я, готовясь к очередному взрыву.

– Чем же? – удивлённо крякнула Илона.

– Ну, он сильный, волевой, преданный. Это большая редкость в наше время. И поёт неплохо.

– Ты мне больше не сестра, – прошептала она, уставив в меня кончик ножа, – Как он может тебе нравится? Он же страшный.

– Внешность – не главное. Главное, что у человека в душе. Игорь тоже страшный.

– Твой Лазарев красавчик, каких поискать.

– Нет, у него взгляд жуткий временами, – я рассмеялась и посмотрела на веранду.

Игорь взял в руки гитару, через секунду до меня донеслись первые аккорды, и я растянулась в улыбке – люблю такие вечера.

– Спойте «Кукушку» – крикнула я.

Тимур махнул рукой и улыбнулся. Гитара заиграла звонче, Игорь обернулся через плечо и подмигнул мне, крикнув в ответ:

– Как пожелаете, дамы.

Песен ещё ненаписанных, сколько?

Скажи, кукушка, пропой.

В городе мне жить или на выселках,

Камнем лежать или гореть звездой?

Звездой...

Невольно подпеваю, покачивая бёдрами в такт. Илона рядом со мной хмурится и качает головой, заканчивая с нарезкой салата и скидывая овощи в чашку.

Их голоса на улице сливаются, и они начинают петь громче. Тимур – звонко и мелодично, Игорь – чуть сипло. Я достаю противень из духовки и перекладываю мясо на большое блюдо – сегодня у нас свинина по–пекински. Для Тимура отдельно приготовила баранину – она дожидается своего часа в сковородке на плите, накрытая крышкой. Он не ест свинину – ислам обязывает.

– Ставь посуду на стол, – командую я сестре.

Та послушно подхватывает тарелки и идёт на веранду. Я несу туда салат и блюдо с мясом – Игорь сразу же перестаёт играть и перехватывает у меня тяжёлую тарелку, водружая её на стол. Подмигивает мне и возвращается к гитаре, подхватывая припев на пару с Агеевым:

Солнце моё – взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох – дай огня.

Вот так...

Я провожу ладонью по его плечу и наклоняюсь, чтобы поцеловать в щёку. Пока Илона несёт столовые приборы я не могу удержаться, и тихо мурлычу ему на ухо:

Хорошо с тобой, да плохо без тебя…

Игорь громко смеётся, подмигивает мне и отставляет гитару в сторону. Я сажусь рядом, позволяя ему притянуть меня к себе и ловлю задумчивый взгляд Тимура, устремлённый на Илону. Он замечает, что я на него смотрю, и делает вид, что разглядывает что–то вдалеке.

Быстро переглянувшись с Игорем, мы одновременно дёргаем бровями в понимающем жесте, и он щекочет мой нос с широкой улыбкой на лице.

– Спорим, мы ещё погуляем на их свадьбе? – тихо шепчет он мне на ухо.

– Главное, не состариться к этому моменту, – так же тихо отвечаю я.

ЭПИЛОГ

Все дороги приводят меня к тебе,

Дороги знают всё лучше, чем я.

И я не стану искать других дорог…

Виктор Цой

Тёплые ладони легли на мои плечи, и я не сдержала улыбку, когда он прижался ко мне в темноте. Убрав мои волосы в сторону, Игорь проводит носом по моей шее, а потом целует ямочку под челюстью, посылая электрические заряды по моей коже.

– Почему не спишь? – тихо говорит он, опуская руки на мои бёдра.

– Воды захотелось попить.

– Ммм.

– А ты? Опять кошмары?

– Угу. Проснулся, а тебя рядом нет.

– Ну, я здесь, – развернувшись, я обхватила его шею руками, привстала на цыпочки и поцеловала в губы, – Что тебе снилось?

– Одно и тоже, – вздыхает он, зажмурившись, – Ненавижу этот сон.

– Ты никогда не рассказываешь о нём. Почему он так тебя пугает? – шепчу я, прижимаясь к нему всем телом, желая прогнать грусть в его глазах и напряжённость в теле.

Игорь мягко улыбается, гладит меня по щеке и устраивает мою голову у себя на груди, сжимая в крепких объятиях. Я слышу, как бешено колотится его сердце в груди, и провожу ладонью прямо над ним – успокаивая.

– Просто этот сон… – говорит он, – Такой реальный. Наш дом, но тебя в нём нет. Гостиная совершенно пустая, как будто тебя и не было никогда. А когда ты появляешься, ты такая чужая… Ты ненавидишь меня.

– Я люблю тебя, и ты это знаешь.

– Знаю, но… Ты стоишь на этой же кухне, но не позволяешь к себе прикоснуться, – тихо шепчет он, – У меня ладони жжёт, а ты не подпускаешь к себе. Боишься.

– По–моему, ты слишком много думаешь, – улыбаюсь я, подняв голову.

– Думаю? – он приподнимает брови в удивлённом жесте и отклоняется назад.

– Да. Основной механизм снов – это то, что рисует наше подсознание. Например, ты случайно вспоминаешь кого–то – и он начинает тебе снится. Причём, чем больше ты о нём думаешь, тем ярче твои сны. Так и ты – гадаешь, что было бы «Если», и воображение рисует тебе возможные варианты.

– Почему эти варианты такие мрачные, в таком случае? – ухмыляется он.

– Страх, – я вздыхаю и улыбаюсь ему, – Это просто игры разума, Игорь. Просто сны. Не думай об этом, и они пройдут. Я же здесь и сейчас, какая разница, что было бы «Если»?

Он что–то мычит, хмурится, и быстро приподнимает меня над полом, усаживая на кухонный островок. Целует в губы, потом в щёку и в шею, глубоко вдыхая мой запах – привычный ритуал.

– Чувствуешь? – я провожу ладонью по его спине, – Я реальна. А это всего лишь кошмары.

– Может, я просто схожу с ума?

– Нет, на психа ты не похож, – звонко рассмеявшись, я отклонилась назад, – Поверь, я бы заметила.

– Да, ты же мозгоправ, – бормочет он, задирая мою ночнушку.

– Психолог, – раздражённо мычу я.

– А, одна херня.

Его руки блуждают по моему телу, он прижимает меня к себе, целует плечи, ключицы, перебирает позвонки пальцами. Я теряюсь в ощущениях от его прикосновений, но…

– Стой, подожди, – шепчу я, чуть отталкивая его, – Мне надо кое–что тебе сказать.

– Что? – оживившись, он смотрит на меня сверху–вниз в полумраке, в глазах появляется любопытство и мелькают светлые огоньки.