Недочеловек - Тёмный Макс

Глава 19

И почему люди злые? В чем заключается природа их злости? В инстинктах и повадках, взятых нами от животных? В неуемном желании власти? Наживы? Собственного самоудовлетворения? Почему людям нравится творить зло? Смеяться над падением другого? Завидовать тем, кто успешнее? Где лежит корень всех наших пороков? Всего того насилия и всех тех ужасов, что ежедневно совершаются во множестве миров? Найдется ли в мультивселенной хоть один мир, где разумный не совершает зла? Я очень сильно сомневаюсь. Ни одно людское поколение никогда не жило без войны, грабежей, изнасилований и аналогичных зверств. Взять любой период существования человека, всегда существовало насилие. Человек взял палку, чтобы ею ударить. Человек взял камень и привязал его к палке, чтоб ударить больнее. Человек добыл железо, чтоб выковать из него меч. Человек начал строить, чтоб защититься от врагов. Все ради войны, все ради насилия. Но развились бы мы, не существуя её? Жил бы я в комфортных условиях? Или продолжали бы мы прыгать по деревьям и есть бананы? Может ли зло быть оправдано? Да и что вообще есть такое зло? Для одного оно одно, для другого другое.

Почему убийство изначально считается плохим? Плох ли маньяк, убивший несколько человек? Естественно. Но будет ли плох солдат, убивший ровно такое же количество, защищая свою родину? Система дала универсальное понятие злу: то, что может принести вред развитию вида. Пока я видел лишь одну её грань. Но если человек потребляет ресурсы планеты и не приносит виду никакой пользы, будет ли его убийство оправданным? Если на те ресурсы, что потребил он, можно обеспечить жизнь другому? Будет ли это плюсом или минусом к карме? Чем определяется, сколько кармы дается за деяния? Я замечал, что за убийство разных существ её дается разное количество, даже если степень угрозы виду одинаковая. Как определить, кто достоин существовать, а кто нет? Вроде Система дает четкие понятия и рамки, но так ли она права? Я обязан определиться сам. Имею ли я право убивать и решать? По моему мнению, да. Разве заслужили ли жизни те подростки? Что бы полезного они сотворили? Продолжали бы вымогать деньги и издеваться над себе подобными и во взрослой жизни. Ответ прост. Ни один убитый мной жизни не заслуживал, и это предельно ясно.

А заслуживаю ли жизни я? Не имею ни малейшего понятия. Вроде моя карма положительна. Но я без малейших угрызений совести застрелил человека, убил целую группу подростков. И меня пугает, что я ничего не чувствую. Практически ничего. Я лишь думаю, что был прав. Убив одних, я спас других, расставил приоритеты. Я оценил жизнь каждого, проанализировал, взвесил и принял решение. То есть в каких-то случаях убивать необходимо, но граница очень тонка, и важно никогда её не перейти. Не пасть в бездну окончательно. Несомненно, чудовище способно победить лишь чудовище, но после победы главное — самому не превратиться в то, с чем ты боролся.

Я лежал на холодном полу в разрушенном здании в какой-то квартире на третьем этаже, и множество мыслей овладевало мной, они бурлили и искрились в моей голове, мораль, будущее, прошлое, настоящее. Хоть я и ужасно уставший, но уснуть не в состоянии, размышления не дают. Надо попробовать снова. Я закрыл глаза. Успокоился. Очистил разум. Вдох. Выдох. Прочувствовал все свое тело, каждую его мышцу, я сильно утомлен, боль по всему организму. Даже не заметив, погрузился в сон.

Пробуждение было неприятным, тело затекло и болело от лежания на полу, ещё и холодно. Хотел поспать на матрасе и кровати, но за такое время он уже прогнил и рассыпался. Глянул в разбитое окно. Ночь. Темнота. Не видно ни зги. Вдруг откуда-то снизу раздался протяжный вой. Разновидность демонических волков или какой-то другой подвид тварей? Подтверждая мои предположения, в голове раздался голос серафима.

— Демонические волки, судя по всему, они тебя учуяли и скоро будут здесь. Вставай, поднимайся, иди к двери, будем обороняться.

Да что ж не может у меня жизнь хоть немного побыть спокойной, без бесконечных сражений.

— Их четверо, сильно крупнее обычных диких волков самой крупной породы, в два-три раза, быстрее, мощнее, и по всем остальным параметрам лучше, чрезвычайно опасны, идут на большом расстоянии, если управляться с каждым за одну две минуты, то не придется драться с двумя сразу, их кожа покрыта костяными наростами, как доспехи, твоими когтями не пробьешь, придется бить в слабые места, они в районе глаз, зада, живота. Ещё вариант засунуть руку в пасть, и пробить там все, но твою руку могут просто банально откусить. Хотя если умеешь приделывать руки обратно, неплохой вариант.

Шамсиэль проговорил это с шутливой интонацией, не зная, что мне уже приходилось на своем опыте приделывать руки обратно к телу. Соответственно, для меня вариант с засовыванием руки в пасть не так уж и плох, правда, боли придется потерпеть изрядно, но ничего, как-нибудь справлюсь, если понадобится. Главное — остаться живым ведь.

— Это бывшие обычные волки, пораженные демонической энергией, как ты уже мог догадаться.

Активация когтей на максимальную длину, я до сих пор не знал, какова она, еще не проверял. С удивлением рассматривал похожие на сталь, выросшие у меня на ногтях длиной двадцать-тридцать сантиметров лезвия. Неудобно что-то ими делать в быту, кружку не взять, чаю не налить, порежешься. Зато драться, я считаю, одно удовольствие. Сейчас этих волков на колбасу и шашлыки пущу, устрою тут демоническое барбекю. Пусть только попробуют на меня напасть. Втянул когти обратно. Взял ружье. Привел его в боевое действие.

Я храбрился и юморил, но на самом деле мне было невероятно страшно. Я видел волков в зоопарке, и уже там они выглядели достаточно опасно. А уж представить что-то вдвойне страшнее их… Как бы я сам не отправился на колбасу.

— Шансы выжить невысоки, говорю тебе честно. Противник невероятно опасный. В самой критической ситуации я попытаюсь вмешаться, но мое вмешательство может нам очень дорого обойтись, вплоть до того, что нас заметит, поймает и уничтожит лорд демонов. Постарайся, пожалуйста, сам.

— Да ладно, я справлюсь, посмотри на меня, самый сильный человек в мире.

Проговорил я, улыбнувшись, подпрыгнул и оказался на ногах, направился веселой походкой к двери.

— Я тебе