Шесть великих идей - Мортимер Адлер

Они должны вынужденно отрицать приобретенную свободу поступать как должно в пользу нравственной возможности выбора. Отрицая моральную свободу, которая предполагает добровольное подчинение диктату морального и гражданского права, они также должны отвергать разницу между свободой и своеволием и думать, что люди свободны только тогда, когда их поведение никак не ограничено сдерживающей силой закона.

Те, кто утверждает, что человеческой природе присуща лишь одна свобода, делают это на следующих основаниях. И хотя они рассматривают человека как часть природы, они также считают, что он принадлежит природе лишь отчасти.

По их мнению, работа человеческого интеллекта и воли может быть обусловлена действием мозга как физического механизма, но она не полностью регулируется физическими, биофизическими и биохимическими законами, которые управляют мозгом и телом человека.

Чтобы подтвердить наличие свободы воли, не нужно идти на крайность, приписывая человеку духовность, которая полностью превосходит физическую природу и таким образом полностью освобождает от подчинения причинным законам. Достаточно подтвердить лишь то, что физическая основа человеческого поведения является необходимым, но не достаточным условием для работы человеческого ума — в сфере как мышления, так и проявления воли.

Соответственно, носители мнения о том, что человек по своей природе обладает свободой выбора, отвергают аргумент детерминистов, что такая свобода нарушает законы физической природы. Основное противоречие между ними порождается их противоположными взглядами на человеческую природу — как не отличающуюся радикально от природы других физических организмов или как выходящую за рамки физического мира, по крайней мере частично.

Я указал ранее, что нравственная свобода предполагает возможность выбора. Теперь я должен напомнить еще одну мысль: естественное право на свободу действий также предполагает возможность выбора. Оно основано на необходимости свободы действий в качестве средства, которое используется в стремлении к счастью.

Нам не может быть предъявлено обвинение в моральной ответственности за принятие для себя добродетельной человеческой жизни, если мы не свободны в выборе действий, которые не ограничены никакими сдерживающими факторами, кроме налагающихся справедливыми законами. Без свободного выбора мы не можем быть свободными и поступать как должно. Без моральной свободы мы не наделены правом поступать, как нам хочется, в соответствии с готовностью поступать как должно.

Если я прав насчет противоположных взглядов в отношении свободы — а это читатели должны решить сами, — тогда наиболее здравой и адекватной теорией является та, которая подтверждает все три основные свободы: натуральную свободу выбора, приобретенную нравственную свободу и косвенную свободу действий, которая соединяется с политической свободой граждан, получивших право голоса по власти конституционного правительства.

Наиболее спорный вопрос, касающийся равенства, сосредоточен вокруг принятия или отрицания того, что все люди равны в общей человечности, и только в этом.

Все индивиды одинаково человечны. Ни один не является более или менее человечным, чем другой, хотя они могут быть не равны друг другу в той степени, в которой обладают видоспецифическими свойствами как все члены человеческого рода.

Такой взгляд на индивидуальное равенство всех людей отрицается теми, кто делит человечество, подобно Аристотелю, на тех, кто при рождении наделен способностью жить как свободный гражданин и управлять течением своей жизни, и тех, кому уже от рождения недостает потенциала для самостоятельного развития.

Таким образом, неравенство, которое, как считается, существует между двумя частями человечества, не рассматривается как разница в той степени, в которой индивиды обладают одинаковыми врожденными способностями. Оно, скорее, включает в себя то различие, которое существует между двумя группами — теми, кто обладает врожденными дарованиями, и теми, кому их не хватает.

Представленное здесь различие между равенством или неравенством в принципе в определенных деталях имеет далеко идущие последствия. Целый ряд неоспоримых фактов позволяет нам утверждать, что все люди равные не только в виде, но и в той степени, в которой они обладают свойствами, присущими их общей человеческой природе.

Если мы отвергаем аристотелевский или любой похожий на него взгляд, который делит человечество на два неравных вида, мы не можем отрицать мнение, что все люди, равные в целом, тем не менее индивидуально неравны во многих существенных аспектах. Два человека могут, конечно, быть равными в той степени, в которой они обладают некоторыми человеческими атрибутами, но довольно редко случается так, что два человека абсолютно равны.

Утверждение, что все люди лично равны в своей человечности, основано на признании того, что все имеют право на косвенное равенство условий и возможностей. Из признания того, что лица, равные в целом, также неравны во множестве разнообразных аспектов — не только в сфере врожденных талантов, но и в приобретенных навыках, и в том, как они используют все это в работе или услугах, которые оказывают, — следует, что справедливость требует неравенства в той степени, что люди получают вознаграждение за то, что они делают.

Эгалитаристы, выступающие в связи с косвенным равенством условий за ликвидацию всех неравенств в деталях, не в состоянии признать, что личное равенство людей в целом вместе с их неравенством в деталях приводит к двум выводам, а не к одному.

Этого недостаточно, чтобы сделать вывод о том, что все люди заслуживают равного обращения или условий, то есть равенства в целом. Необходимо также вывести, что физические лица, неравные в существенных аспектах, заслуживают различного отношения или условий, что можно назвать неравенством в деталях.

Фундаментальное различие между равенством и неравенством в целом и в деталях подвергается сомнению теми, кто считает, что существует только второй тип равенства или неравенства. Они отрицают этот постулат на основании самого понятия неравенства. Одна вещь больше, а другая меньше только в определенном смысле, и на основе понятия равенства, которое состоит в том, что одна вещь не больше и не меньше другой в определенном смысле.

Понятия больше и меньше относятся к разнице в степени. Отсутствие разницы, которую можно выразить при помощи этих понятий, означает отсутствие различия в деталях. Следовательно, неравенство должно всегда включать в себя разницу в мелочах, а равенство — состоять в отсутствии различия в деталях.

Если бы понятие равенства было бы ограничено только этим, то мы не могли бы признать, что все люди равны в целом как человеческие существа и в то же время неравны в деталях в любом количестве значимых смыслов. Точно так же было бы невозможно обосновать и противоположную точку зрения, которая состоит в том, что все человечество разделено на две неравные группы в целом, а не только в деталях, в силу того, что одна группа обладает врожденными достоинствами, которых другая вовсе лишена, а не просто имеет их в меньшей степени.

Тем не менее следует ответить на вызов эгалитаризма и показать, что смысл равенства и неравенства в целом соответствует общему понятию равенства (ни одна из вещей не больше другой) и неравенства (одна вещь больше другой в определенном смысле).

Для достижения требуемой цели будут полезны два конкретных примера. Сначала рассмотрим политическое равенство и неравенство.

Политическое равенство в целом существует в том обществе, в котором все люди по своей политической природе имеют право на свободу и наделены статусом граждан с избирательным правом. Политическое неравенство в целом существует в любом обществе, в котором кто-то наделен правом голоса, а некоторые не имеют его и тем самым лишены политической свободы и участия в политике путем выборов. Во втором случае одна группа людей обладает тем, чего полностью лишена вторая. Это разница не в степени, а в целом.

Когда население разделено на две группы, одна из которых обладает политическим статусом, властью и привилегиями, чего полностью лишена другая, то члены первой группы пользуются достаточными — или даже избыточными — условиями, на которые имеют право все люди. Члены второй группы, лишенной таких условий, имеют меньше достаточного, если ими управляют, заботясь об их благе, хотя и без их участия в управлении, или не имеют совсем ничего, если они являются рабами, которых используют в качестве орудий производства.

Неравенство в целом между теми, кто обладает политическими правами, и теми, кто их лишен, может, таким образом, рассматриваться как неравенство, которое включает в себя разницу между бульшим и меньшим. Обладающие наделены достаточной политической властью или даже избыточной, если они занимают публичные должности и пользуются властью. Не обладающие наделены недостаточной политической властью или же совсем лишены ее.