Фантастические тетради - Ирина Ванка

Все дело в том, что термин «протобонтуанцы» напрочь сбивает с толку, особенно в таких источниках, как Книга Искусств, где хронология соблюдается не тем способом, который принят в описываемых ею цивилизациях. Дело именно в хронологии: если событие относится к периоду до Аритаборского раскола* (*в последующих главах), — разделение на первопосредников и протобонтуанцев вообще не имеет смысла.

Глава 4

Прошло время и Матлин понял, почему всегда общительный Суф, для гуманоида даже чересчур общительный, не желает навести у бонтуанцев подробную справку о корабле-похитителе. Это стало ясно после ревизии отсеков его корабля, которую Матлин предпринял по случаю, напоровшись в лаборатории Ксара на схемы багажных «транзитов» из парка ЦИФа. Схемы были достаточно подробны, чтоб разглядеть содержимое контейнеров и обнаружить, что Земля все же полегчала на несколько тонн: чего только Суф с нее не утащил. Не считая того, что Ксар уже успел выгрузить и припрятать, из последнего контейнера лично Матлин извлек томов двести энциклопедий, словарей, альбомов, технических справочников, безногий рояль, корпус которого был битком набит нотными сборниками, в том числе и образца прошлого века — явно имел место налет на музей. К ним были приложены мотки металлических струн, туго набитые холщовые мешочки с хрустящим содержимым, темные закупоренные бутылочки с жидкостями, коробочки с чем-то вонючим. Корзиночка с яйцами, подозрительно похожими на крокодильи, которая стояла особняком, очевидно, не поместившись в предыдущий контейнер. «Теперь-то мне понятно, — думал Матлин, — отчего бедняга-Суф так торопился сбагрить меня ЦИФу. В яйцах он никогда не был большим специалистом, но надеялся, что вылупившиеся из них твари, наверняка, предпочтут живое мясо даже самому витаминному брикету и правильно сделают: не для того Бог дал живому существу пищеварительный тракт, чтоб он в расцвете лет атрофировался от местного «общепита». Но все это добро, вместе взятое, выглядело пустой безделушкой по сравнению с блоком записей, бесследно исчезнувшем в недрах ЦИФа, до которого Матлин так и не сумел добраться на корабле и о содержании которого теперь предпочитал даже не догадываться.

Суф пропадал по своим делам уже много дней. Матлину этих дней хватило для того, чтобы отчаяться найти навигатора. Единственное, что удалось извлечь из многочисленных запросов, которыми он атаковал навигационные службы, это то, что похитивший его бонтуанский корабль давно убрался из зоны Акруса и вернулся в родной «заповедник». Навигаторы, которые не задают лишних вопросов, почему-то оказались подвержены двум неприемлемым крайностям: либо чрезвычайной занятости, либо чрезвычайной лени. Двое из опрошенных, в свое время, побывали в Акрусе. Но ничего, кроме подтверждения информации Ксара о существующей там фактуре, из них выцедить не удалось. Разве что переменные координаты, которые он был вполне в состоянии узнать сам.

Некоторое время Матлин провел в сосредоточенном уединении смотрового бокса в одном из так называемых «каталогов фактур», которые больше напоминают музейно-архивные скопления и доступны всем любопытным, лишь бы они умели себя обслужить. Сюда валом сваливали все отработанные материалы и новые поступления из ближайших ЦИФов, а местное оборудование только и занималось тем, что сортировало этот хлам.

На эту «свалку» Ксарес препроводил его лично и бросил на произвол судьбы. Первое время все шло замечательно. Матлин вполне самостоятельно обнаружил полный банк данных об интересующей его фактуре Акруса и получил самые подробные, но ни о чем ему не говорящие сведения. Эта зона несколько тысяч лет назад была вполне навигационно-благополучной, но в суть происходящих в ней астрофизических процессов вникать было бессмысленно, тем более, что аномалия рано или поздно должна сойти на нет. Ясно одно: в ближайшее обозримое тысячелетие цивилизованной навигации в зоне не прогнозируется.

Сама же фактура, на первый взгляд, не имела ничего примечательного. Что-то между 3-й и 4-й ступенью по шкале Дуйля. Занимала собой около двадцати групп близко расположенных планетарных систем с развитой внутренней коммуникацией. Была слегка перенаселена, особенно в местах, пригодных к существованию на поверхности грунта и при неглубоком «заземлении». Имела три наиболее распространенных мутационных типа, вероятнее всего, местного происхождения, один из которых был подозрительно человекоподобен, скорее ближе к арабу, чем к европейцу, и прочим. Это навело Матлина на некоторые интересные, но ничем не обоснованные предположения. Детальный анатомический анализ мутации также не выявил отличий от землян, но матлиновы познания в анатомии для таких выводов были слишком скудны.

Как правило, изучаемые планеты имели на своей орбите «наблюдатель», оставленный в наследство ЦИФом-исследователем. Эта штука, незаметная для местных аборигенов, представляла собой подобие дистанционно управляемого глазка, «мухи». Матлину удалось обнаружить несколько «мух», но, как он ни старался, спустить их ниже, чем на сто метров от уровня грунта у него не получилось. Да и маневрировали «мухи» крайне неуклюже. ЦИФ, оставивший «наблюдателя», объяснил это исключительно астрофизическими процессами в зоне и посчитал счастливой случайностью даже то, что из сотен «мух» пара штук все же дает изображение. Но качество изображения Матлина никак не устраивало. По его настоятельной просьбе архивному компьютеру удалось придать «мухе» маневренность, но высоту зашкалило безнадежно.

К концу своей работы, даже в доступных музейных материалах, Матлин уже неплохо ориентировался в фактуре и с грехом пополам понимал язык, который имел ассоциативное сходство с языком Ареала, так называемой его «бонтуанской группой». Он имел несколько вариантов поиска следов корабля в зоне, но ни одного варианта, как до этой зоны добраться, несмотря на то, что полетные тактики кораблей, когда-либо преодолевавших рискованную часть зоны, были обозначены перед ним красивым размытым пунктиром, временами переходящим в многоточья. Это свидетельствовало лишь о том, что грамотное использование КМ-транзита в зоне не столь уж рискованно.

Именно эта информация дала ему право снова обрушиться на Суфа, но тот остался непоколебим: не пойду и точка… Никакие уговоры на него категорически не действовали, на понт Суф не брался принципиально, не имел такой ценной черты характера. Сколько Матлин ни старался ее привить — все впустую, отсутствовала сама почва для подобных прививок. Суф прекрасно знал себе цену и ни полкопейки больше. Зато в гуманоидах его типа имелась другая, гораздо более важная черта характера, которая с лихвой компенсировала отсутствие понта: если уж они брались за что-то серьезное, то делали это наверняка, иначе не брались вовсе. И если они утверждали, что справятся с полетной задачей наверняка, — в успехе можно было не сомневаться.