Император для легиона - Гарри Тертлдав

– Я надеюсь, ты излечишься и очень скоро. – Она отпустила его плечо и через минуту исчезла в темноте.

Марк продолжал брести вперед без определенной цели. Он был уже далеко за пределами укреплений Гавраса, двое солдат прошли рядом, не заметив его присутствия.

– …И когда его отец спросил, почему тот плачет, он ответил: «Сегодня утром пришел булочник и съел ребенка!» – произнес один из солдат, и оба громко засмеялись. Судя по голосам, они были изрядно навеселе. Скаурус не знал всего анекдота, но концовка показалась ему забавной, и он невольно усмехнулся.

Мимо проскакал всадник, что-то напевая себе под нос. Неожиданно песня смолкла: похоже, всадник впотьмах налетел на кого-то. Послышались приглушенные ругательства. Приглядевшись, Марк увидел поднимавшуюся с земли женщину. Она тоже заметила трибуна и двинулась ему навстречу. Не было нужды спрашивать, почему она бродит в темноте: юбка с широким разрезом раскрывалась при каждом шаге, обнажая ее белые ноги. В отличие от солдат, она сразу заметила трибуна и уверенно подошла к нему. Девушка была худой и смуглой, от нее пахло старыми духами, вином и потом. Ее улыбка, почти невидимая в темноте, была профессионально-призывной.

– Ты рослый парень, – сказала она, оглядев Марка с головы до ног. У нее был столичный выговор, быстрый и резкий, почти стаккато. – Хочешь пойти со мной? Я сделаю так, что лицо твое перестанет быть мрачным. Тебе полегчает, обещаю.

Скаурус усмехнулся. Завязки на ее корсаже были почти распущены, маленькая грудь матово светилась в темноте. Он почувствовал напряжение, словно кираса стала ему тесной и затрудняла дыхание, хотя доспехов на нем не было.

– Пойдем, – согласился он. – Это далеко?

– Не очень. Покажи деньги. – велела она, сразу переходя к делу.

Марк вспомнил, что, кроме плаща, на нем ничего нет, даже сандалии остались в палатке. Но когда он с сожалением развел руками, на указательном пальце тускло блеснуло серебро. Он снял кольцо и протянул девушке.

– Подойдет?

Она взяла кольцо, вгляделась, затем, улыбнувшись трибуну, дотронулась до него своими уверенными, умелыми пальцами.

Как она и говорила, ее палатка была неподалеку. Снимая плащ, Скаурус подумал о том, что девушка едва ли принесет ему то облегчение, которое он искал. Все еще сомневаясь, он лег рядом и обнял ее.

7

– Казды взяли Резаину?! – спросил Гай Филипп у Виридовикса с изумлением в голосе. – Когда ты это услышал?

– Один моряк сказал. Он говорит, что уверен в этом. Они ведь плавают по всему свету, эти моряки, и узнают новости раньше других.

– И эти новости всегда плохие, – сказал Марк, зачерпывая ложкой неизменную утреннюю кашу. – Далеко на юге сдалась Кибистра, а теперь еще и это.

Падение Резаины было большим ударом. Этот город лежал в двух днях пути к югу от залива Риякс, к востоку от Амориона. Если он действительно пал, то казды бросятся теперь на фанатиков Земаркоса, засевших в Аморионе. Города западных провинций сдавались под ударами захватчиков один за другим, в то время как осада Видессоса все еще тянулась и тянулась без всякого видимого результата. Кое-кто, правда, уходил из города: одни спускались со стен, другие уплывали на маленьких лодках, принося вести о том, что в крепости туже затянули пояса. Говорили они и о жестоком и жадном правительстве, но какими бы ни были трудности, испытываемые Сфранцезами, на двойных стенах столицы и высоких башнях ее постоянно маячили солдаты, по-прежнему готовые защищать город.

– У Туризина не слишком много шансов, – мрачно сказал трибун. – Он не может вернуться через Бычий Брод на тот берег, чтобы начать войну с Каздом – сначала ему нужно одолеть Ортайяса и Варданеса. Но к тому времени как Гаврас побьет их, у него уже не останется земель – кочевники завоюют Империю, пока он осаждает свою столицу.

– Все, что нам нужно сейчас, – это победа. И чем быстрее, тем лучше. Но это означает штурм, и я дрожу всякий раз, когда думаю об этом, – проворчал Гай Филипп.

– Ни разу не видал я еще двух таких мрачных мужиков, – заметил Виридовикс. – Мы не можем идти, мы не можем остаться. Драться мы тоже не можем. Так, может, просто напьемся, если уж не остается ничего другого?

– Я слышал советы, которые нравились мне меньше, чем этот, – хмыкнул Гай Филипп.

Отсутствие логики, обычное для кельта, раздражало Марка. Усмехнувшись и склонив голову, он иронически спросил:

– Ну и что же нам теперь делать, когда ты перебрал все варианты?

– Я еще не исчерпал их, милый мой римлянин, – парировал кельт, и глаза его сузились. – Ты оставил в стороне коварство и заговор, а Гаврас этих возможностей не забывает. Ты слишком честен и доверчив, чтобы найти выход, но, как знать, не отыщут ли его другие?

Скаурус одобрительно замычал – в словах Виридовикса была доля правды. Однако ему не слишком понравилось то, что кельт подразумевал под словами «честен и доверчив». «Простофиля» – вот что имел он в виду. Марк не думал, что заслужил такое определение.

Марк не стал повторять ночи, проведенной с проституткой. Ее объятия не решили проблем, которые возникли у него с Хелвис. Раздоры их, если уж на то пошло, стали глубже. Все чаще и чаще тишина, разделявшая их, напоминала душное одеяло. Трибун вздохнул с облегчением, когда неприятные мысли эти были прерваны появлением рослого видессианина – императорского гонца для поручений. Он выпил последний глоток светлого видессианского пива – вино здесь было слишком сладким, чтобы пить его по утрам – и сказал:

– Я слушаю тебя.

Гонец поклонился ему, как любому старшему по званию командиру, но Скаурус заметил его слегка поднятую бровь и поджатые губы – для аристократов-видессиан пиво было напитком простолюдинов.

– В палатке Его Величества во втором часу дня будет проходить офицерский совет.

В Видессосе, как и в Риме, день и ночь делили на двенадцать частей, считая от восхода солнца до заката. Трибун взглянул на небо.

– Ну что ж, времени достаточно, чтобы подготовиться.

– Не желаешь ли ты глоток эля? – спросил Виридовикс посланца, протягивая ему маленький бочонок с пивом. Марк видел, как под огненно-рыжими усами кельта зазмеилась улыбка.

– К сожалению, не могу, – ответил посланец Туризина. Голос его по-прежнему ничего не выражал. – Мне нужно передать поручение другим офицерам.

Поклонившись во второй раз, он исчез.

Как только гонец скрылся с глаз, Гай Филипп хлопнул Виридовикса по спине.

– «К сожалению, не могу», – передразнил он видессианина. Центурион и кельт громко рассмеялись, забыв свои ссоры.

– А не выпьешь ли ты глоток эля? – спросил его Виридовикс.

– Я? Великие боги, нет! Терпеть его не могу.