Королевский убийца - Робин Хобб

— «Перекованные», — сказал я ей тихо.

— «Перекованные», — повторила она удивленно, — у них не осталось сердец, так мне объясняли. — Я скорее почувствовал, чем увидел ее взгляд. — Разве я такая плохая «жертвенная», что есть люди, которые могли захотеть убить меня?

Вдалеке послышались звуки рога. Поиски.

— Они набросились бы на любого, кто попался им на дороге. У них даже мысли не возникло, что не стоит нападать на будущую королеву. Очень сомневаюсь, что они вообще знали, кто вы такая. — Я стиснул зубы, чтобы не сказать, что в случае с Регалом это было совсем не так. Если даже он не намеревался причинить ей зло, то и не смог уберечь ее от него. Я не верил, что он вообще намеревался показать ей «охоту», гоняя в сумерках лисицу по заснеженным холмам. Он хотел потерять ее. И сделал это умело.

— Я думаю, мой лорд будет очень сердит на меня. — Она расстроилась, как ребенок. Как бы в ответ на ее слова мы обогнули гору и увидели приближающихся к нам всадников с факелами. Мы снова услышали рог, уже более отчетливо, и спустя мгновение оказались среди них. Они были передовой группой главного поискового отряда, и одна девушка сразу же поскакала назад, чтобы рассказать будущему королю, что его королева нашлась. В свете факелов стражники Верити восклицали и сыпали проклятиями при виде крови, которая все еще блестела на шее Софтстеп. Но Кетриккен сохраняла самообладание, заверяя их, что ее крови здесь нет. Она тихо рассказывала о «перекованных», которые набросились на нее, и о том, что она сделала, чтобы защититься. Я видел, как восхищаются ею солдаты. В первый раз тогда я услышал, что один из нападающих спрыгнул на нее с дерева. Его она убила первым.

— С четырьмя она разделалась, и ни царапины! — воскликнул один седой ветеран. И потом смущенно добавил: — Уж извините, моя леди, королева, я не хотел сказать ничего неуважительного.

— Это могла бы быть совсем другая история, если бы не появился Фитц, — тихо сказала Кетриккен. Восхищение стражников только возросло от того, что она не стала хвалиться своим триумфом.

Они громко поздравляли ее и сердито обещали назавтра прочесать местность вокруг Баккипа.

— Это позор для всех нас, что наша собственная королева не может ездить тут в безопасности, — заявила одна женщина. Она положила руку на рукоять клинка и поклялась, что завтра покроет его кровью «перекованных». Несколько других последовали ее примеру. Разговор становился все громче, и облегчение от того, что королева теперь в безопасности, только подливало масла в огонь. Триумфальное шествие к дому остановилось, как только появился Верити. Он примчался бешеным галопом на взмыленной лошади. Тогда я понял, что поиски были долгими, и мог только догадываться, по скольким дорогам проскакал Верити, после того как получил известие, что его леди пропала.

— Как ты могла быть такой глупой, чтобы зайти так далеко, потеряв дорогу! — были его первые слова. Голос его был строгим. Я увидел, что ее гордо поднятая голова опускается, и услышал невнятные объяснения ближайшего ко мне человека. С этого момента все пошло наперекосяк. Он не бранил ее на глазах у людей, но я заметил, как он вздрогнул, когда она рассказала, что с ней случилось и как она убивала, защищаясь. Он был недоволен, что она при всех рассказывает о банде «перекованных», достаточно храбрых, чтобы напасть на королеву у самого Баккипа. То, что Верити хотел сохранить в тайне, завтра будет обсуждаться на каждом углу, вместе с тем, что они, «перекованные», к тому же осмелились напасть на королеву. Верити метнул в меня убийственный взгляд, как будто это было делом моих рук, и грубо потребовал свежих лошадей у двоих стражников, чтобы вместе со своей королевой вернуться назад в Баккип. Он галопом понесся к городу, уводя ее за собой, как будто от этого зависело, насколько серьезный урон будет нанесен безопасности замка. Он, видимо, не понимал, что лишает своих стражей чести благополучно привезти ее домой.

Я медленно поехал с ними, пытаясь не слышать ропота солдат. Они не корили впрямую будущего короля, зато всю дорогу хвалили королеву за присутствие духа. Если они и думали что-нибудь о поведении Регала, то ничего об этом не говорили.

Позже этой ночью, в конюшнях, после того как я вычистил Суути, я помог Барричу и Хендсу привести в порядок Софтстеп и лошадь Верити. Баррич ворчал по тому поводу, что оба животных были сильно загнаны. Софтстеп слегка поцарапали во время нападения, а рот ее был поврежден, когда у Кетриккен пытались вырвать поводья. Но в общем и целом у животных не было сильных повреждений. Баррич послал Хендса приготовить теплое пойло для них обоих. Только тогда он тихо рассказал, как Регал пришел, отдал свою лошадь и поднялся в замок, даже не упомянув Кетриккен. Баррича заставил забеспокоиться конюшенный мальчик, спросивший, где Софтстеп. Когда Баррич отправился узнать, в чем дело, и обратился к Регалу, принц ответил, что полагал, что Кетриккен осталась на дороге и вернулась вместе со своими провожатыми, так что это Баррич поднял тревогу, а Регал очень неопределенно говорил о том, где он ушел с дороги и в каком направлении лисица увела его и, возможно, Кетриккен.

— Следы были хорошо заметены, — пробормотал Баррич, когда вернулся Хендс. Я знал, что он говорит не о лисице.

Когда этой ночью я поднимался в замок, ноги мои были налиты свинцом, так же как и сердце. Я не хотел представлять себе, что чувствует Кетриккен, и также не хотел думать, о чем судачат в караульной. Я стянул с себя одежду, упал на кровать и мгновенно провалился в сон. Молли ждала меня в моих снах, и это был единственный покой, который я знал.

Вскоре я был разбужен. Кто-то колотил в мою запертую дверь. Я встал и открыл ее заспанному пажу, которого послали вызвать меня в кабинет Верити. Я сказал ему, что знаю дорогу, и отослал обратно в постель. Я поспешно натянул свою одежду и помчался вниз по ступенькам, думая, что еще за несчастье на нас свалилось.

Верити ждал меня. Огонь в камине был почти единственным источником света в комнате. Волосы у принца были всклокоченные, и он натянул халат на ночную рубашку. Ясно было, что он и сам только что встал с постели, и я сжался, ожидая услышать новости, которые он собирался сообщить мне.

— Закрой дверь, — скомандовал он мне кратко. Я закрыл, а потом подошел и встал перед ним. Я не мог понять, сердитым или веселым был блеск в его глазах, когда принц внезапно спросил: — Кто эта Леди Красные Юбки и почему она мне снится каждую ночь?

Я потерял дар речи. Я отчаянно размышлял, насколько глубоко он проникал в мои сны. От смущения у меня кружилась голова. Если бы я стоял голым на глазах у всего двора, я бы не чувствовал себя хуже.