Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира - Элизабет Бартон

Более безопасными и, наверное, не менее долговечными были румяна и помада, изготовленная из кошенили, белка сваренного вкрутую яйца, молока зеленых смокв, квасцов и аравийской камеди. Возможно, именно это средство заставило Полину в «Зимней сказке» предостеречь Леонта, который намеревался поцеловать Гермиону:

Окраска уст ее еще влажна,Испортите ее вы поцелуем...Запачкаетесь краской...Я задерну.[120]

Гермиону приняли за мраморную статую, поскольку статуи тогда почти всегда раскрашивали, а женщины пытались придать своей коже мраморный оттенок. Нераскрашенная статуя показалась бы елизаветинцам столь же унылой, как ненакрашенная женщина. Так что те женщины, которые стремились придать своей коже мраморный оттенок и при этом опасались преждевременного старения, использовали «белый фукус», поскольку он был менее опасен, хотя и не столь эффективен. Его изготовляли из жженых челюстных костей свиньи или кабана и просеянной земли и наносили вместе с маслом из белых семян мака. Большинство косметических средств наносили толстым слоем вместе с белком яйца, что создавало эффект легкой полировки и делало кожу похожей на гладкий мрамор. При этом не стоит забывать, что множество женщин страдали дефектами кожи вследствие перенесенной оспы и стремились скрыть их с помощью обильной косметики. Краска для век, представлявшая собой сульфид сурьмы — khol, — использовалась еще египтянками, а вот обычай использовать белладонну, чтобы расширить зрачки и добиться «бархатного» взгляда, был относительно новым и, вероятно, пришел в Англию из Венеции.

Сейчас уже трудно восстановить естественный облик Елизаветы — за исключением цвета волос и глаз, похожих на созревшие оливки. Большинство ее портретов, особенно относящихся к позднему периоду, выражают в первую очередь почитание и изображают королеву как объект поклонения. Они стремятся передать величие ее с помощью великолепия наряда, величественной осанки и ослепительных драгоценностей. Лицо на них больше похоже на маску и так покрыто белилами и румянами, что ее невозможно узнать. Впрочем, даже описания в стихах и прозе того времени не всегда совпадают. Одни утверждают, что у Елизаветы был желтоватый оттенок кожи, другие — оливковый, а третьи — светлый. Джордж Паттенхэм, человек, который, вероятно, написал «Искусство английской поэзии», мудро уклонился от любого из этих вариантов. В своем стихотворении «Отрывок из прославления девы, написанный для нашей величайшей правительницы» он дал следующее описание Елизаветы:

Ее высокий лоб оттенка серебра,

Брови черные, как смоль,

Вьющиеся густые локоны,

Как золотая бахрома.

Губы словно вырезаны из рубина,

Подобны лепесткам,

Ворота в царскую палату,

Золотой язык в янтарном рту.

Ее глаза, о Боже, клянусь,

Они подобны звездам.

Ясные и яркие, сияют,

Как путеводная звезда.

Но это описание нам ровным счетом ничего не дает — ему соответствовала каждая модница того времени. Скорее здесь представлен общепринятый идеал. Но сама королева, несмотря на то что была полубогиней, как и всякая другая женщина, пользовалась косметикой, чтобы сравняться с идеалом. И по мере того как она старела, косметики на ее лице становилось все больше: ее кожа делалась все белее, губы — алее, а глаза сияли все ярче. Возможно, причиной этого была ее близорукость, и она просто плохо видела, что делает со своим лицом. Или, возможно, если она отказывалась смотреться в зеркало в свои преклонные годы, за косметику на ее лице отвечали служанки. Для романистов и некоторых историков стало уже традицией описывать Елизавету как чрезмерно накрашенную даму в красном парике, но это было свойственно всем женщинам той эпохи, за исключением пуритан, а Елизавета пуританкой никогда не была.

Нанесение краски было уже завершающим этапом в процессе наведения красоты. Гораздо важнее были те средства, которые предшествовали этому. Тогда существовало множество различных лосьонов и притираний для лица, шеи, рук и груди. Мастер из Пьемонта, предложивший чудесный рецепт «масла из рыжей собаки», получил такую прибыль, излечив от подагры португальского джентльмена и высохшую руку монаха, что не преминул предложить особенный рецепт «воды, которая сделает женщину навеки прекрасной». Чтобы достичь вечной красоты, нужно было взять из гнезда молодого ворона, кормить его сорок дней сваренными вкрутую яйцами, затем убить птицу и настаивать вместе с миртовыми листьями, тальком и миндальным маслом. Но автор рецепта был иностранцем, и ни один англичанин не был полностью уверен, что чужеземец не стремится его отравить. Поэтому более популярным — и более английским — был рецепт «Воды Тристана». Этот замечательный лосьон подходил на все случаи жизни. С его помощью можно было удалить прыщи с лица и тела, облегчить зубную боль, побороть дурной запах изо рта, и, если втирать его в голову каждое утро, можно было сохранить молодость, — если и не навеки, то на очень долгое время. На приготовление «Воды Тристана» требовался месяц, а ингредиенты были следующие: специи, вино, ревень и лавровишневое масло. Даже если это снадобье не оказывало целебного эффекта, оно, по крайней мере, не наносило вреда.

Судя по количеству разнообразных рецептов, обещавших избавление от веснушек, создается впечатление, что елизаветинцы были просто сплошь покрыты этими «солнечными пятнами». Некий путешественник сумел вывести веснушки при помощи настоя из листьев бузины, приготовленного в мае, которым он умывался при убывающей луне. Еще одно радикальное средство от веснушек — собранный в апреле или мае березовый сок. По утверждению автора рецепта, «он делает кожу очень чистой». Вполне вероятно, что так оно и есть, ведь в березовом соке содержится много витамина С, которого недоставало организму в течение зимы. По замечанию сэра Хью Платта, эта чудесная жидкость способна даже растворять жемчуг — это, как он говорил, «секрет, известный многим». Но он не сообщил, какова была цель подобных манипуляций, возможно, что получившийся эликсир должен был помогать при лихорадке.

Трудновыводимые веснушки или прыщи излечивали смесью из толченой серы с очищенным скипидаром, которая при нанесении «делала кожу похожей на губку», а затем эти места нужно было смазать «маслом, снятым с молока утром». Несмотря на то что молоко уже не считалось столь же целебным, как во времена римлян, когда его использовали для принятия сохраняющих красоту ванн, оно по-прежнему спасало от некоторых недугов. Так, например, тогда твердо верили, что если каждый вечер мыть ребенка грудным молоком или молоком коровы, то «он будет расти красивым и не поддаваться загару», которого старался всеми способами избежать каждый англичанин того времени.

Помимо шляп и масок, защищающих от воздействия солнечных лучей, для отбеливания кожи женщины часто использовали лимонный сок в составе различных смесей. Многие мужчины и женщины страдали от кожных сыпей и шелушения кожи, и лекари предлагали десятки различных снадобий для избавления от этого надоедливого недуга. Некий господин Рич вылечил себя и одну безымянную «прекрасную даму» от этой напасти с помощью самодельного снадобья, которое горячо рекомендовал всем остальным. В пинту уксусной эссенции нужно было поместить два свежих яйца прямо со скорлупой, добавить три желтых корня щавеля, две полные ложки серного цвета и оставить все это перебродить на три дня. Затем в этом растворе нужно было смачивать кусок чистой ткани и протирать лицо трижды в день.

Недостатком внешности, даже у мужчин, считалось красное лицо. Поэтому многие были вынуждены следовать примеру некоего мистера Фостера из Эссекса, «адвоката по гражданским делам», чье лицо «в течение многих лет имело чрезмерно неистовый и насыщенный цвет»(87). Мистер Фостер полностью избавился от этого с помощью двойных носков, в которые клал измельченную морскую соль, проходив так четырнадцать дней. Каждое утро и вечер он сушил носки у огня. Женщинам, которые обладали таким же «неистовым» цветом лица, было намного труднее следовать примеру мистера Фостера, поскольку в отличие от мужчин у них не было возможности прятать двойные носки под рейтузами и ботинками. Так что они были вынуждены прибегать к помощи белил. Конечно, никому тогда даже не приходило в голову, что цвет лица можно улучшить, просто отказавшись от тяжелой пищи, избытка специй и вина.

Но еще оставался «сулейман»: когда все средства оказывались бессильны, он действительно помогал избавиться от всякого рода пятен, веснушек, прыщей и бородавок, просто удаляя верхний слой кожи. Его использовали по тому же принципу, что и пилинг в современной пластической хирургии. Единственной проблемой было то, что «сулейман» представлял собой возгон ртути, и даже в то время его характеризовали как «смертельно жгучий и едкий». Он удалял пятна и прыщи, но при этом травмировал более глубокие слои кожи и оставлял ужасные следы, от которых впоследствии пытались избавиться с помощью того же средства. К тому же он давал некоторые очень неприятные побочные эффекты: от него могли начаться конвульсии, чернели зубы и заболевали десны.