Смерть меня не найдёт (СИ) - Летова Ефимия

Я подошла к чёрной — действительно! — двери. Мрачно посмотрела на массивное металлическое кольцо дверной ручки, не деревянное, настоящий металл. Подняла и отпустила, стукнув по дверной поверхности. Один раз, другой, третий.

Может, и дверь распылить к Тирате… Или что я там с ней проделала? Или попробовать разбить окно, или…

Дверь вдруг открылась, и я зажмурилась от яркого, тёплого света, хлынувшего на тёмную сырую улицу изнутри.

* * *

Глаза привыкали к свету несколько бесконечно долгих мгновений, которые я не могла рассмотреть невысокий грузный силуэт человека, открывшего мне дверь. Инстинктивно сделала шаг вперёд, к теплу и свету, казавшимся такими безопасными и желанными.

Дверь глухо захлопнулась за спиной.

А потом в меня летит сноп огня, словно в безумном цирке со спятившим фокусником. Я отступаю назад, запинаюсь за вездесущего Ксамурра и падаю, только тем и спасаясь, реакция-то у меня никакая. Не хватало ещё только обгореть, спаси, Единая! — эта мысль придаёт мне нечеловеческую прыткость, и прямо на четвереньках я, как огромный паук, торопливо куда-то ползу зигзагами, то и дело натыкаясь на какую-то стоящую на полу мебель. Спиной чувствую очередной огненный всполох, несущийся вслед, и, кажется, выпадаю-таки из пространства, то исчезая, то появляясь снова, мечусь по холлу.

Нет, не паук — таракан! Дёрнула же какая-то хмыра меня туда сунуться… Вот сейчас как поджарят, и буду первым в Магре живым шашлыком.

В какой-то момент я ударяюсь плечом в дверь и практически вываливаюсь из холла, к сожалению, не на улицу, на свободу, а в какую-то другую комнату. Колобком прокатываюсь в самый её центр по мягкому ковру с густым ворсом, с ужасом думая о свежеполученных синяках, которые, возможно, никогда не заживут и о вероятной ссадине на щеке — результате плотного соприкосновения с чем-то острым и твёрдым…

Нашла о чём волноваться, когда вот-вот вовсе поджарят ни за что, ни про что!

Я инстинктивно заслонила лицо растопыренными пальцами с отросшими когтями, испытывая острое желание зашипеть, зарычать, оскалиться, как загнанный в угол зверь.

И увидела пар семь изумлённо распахнутых глаз.

Тряхнула головой, пытаясь сфокусироваться на окружающем пространстве.

Гостиная, просторная, метров шестьдесят будет, не меньше, с высокими, метра четыре, потолками, залитая мягким золотым пламенем из торшеров, высоких, изогнутых, как уличные фонари. Вероятно, чёрные стёкла были установлены не просто так: они не пропускали свет наружу, вот дом и казался необитаемым. На полу — ковёр, сшитый, судя по всему, из гигантских шкур, так и не разберёшь, если сидишь на нём, ожидая удара со всех сторон.

А со всех сторон — мягкие уютные диваны, на которых праздно расположились, по-домашнему поджав ноги и скинув обувь, какие-то люди.

С бокалами в руках. И тарелками.

В проёме застыла коренастая фигура неопределённого пола, возраста, даже не факт, что человеческая, чисто леший или кикимора из земных сказок… Волосы, спутанные и какие-то бурые, редкость для этого богатого на краски мира, свисали до пояса, закрывая лицо. Однако острый нос, торчащий из нечёсаных неопрятных патл, выдавал-таки принадлежность его обладателя к роду человеческому.

Одна из сидевших на диванах девиц тихонечко ойкнула.

— Ты чего вытворяешь, Милко! Спалить тут всё хочешь к хмыре?

— Шпионка, вражина, зачем пришла, кто такая, чего надо?! — скороговоркой ворчливо отозвалось существо, продемонстрировав и разумность, и владение человеческой речью. — Пришла, глазищами зыркает…

— Само ты вражина! — огрызнулась я, мимоходом отобразив невозмутимого Ксамурра, выглянувшего на мгновение из-за коротких ног существа. Осмотрела украдкой многострадальные руки — от бешеных скачек на четвереньках лучше, они, конечно, не стали, но и сквозных дыр хотя бы не наблюдалось. Лицо трогать не стала — что толку, если всё равно не исправишь.

— Как ты сюда попала? — кипятилось существо, несколько огненных искр упало на пол в опасной близости от пушистого ковра. Девушка, нет, пожалуй, уже молодая женщина, миловидная, с лицом сердечком и пышными волосами облачком, поднялась с дивана и ухватила искрящегося, как испорченная проводка, привратника под локоть. — Ворота же закрыты! Проверено, на два раза проверено!

— Иди, иди, Милко, отдыхай, мы сейчас с лиртой сами поговорим, и всё выясним, нас тут много, а она одна, не переживай, всё в порядке будет, — мягко, почти ласково, как с душевнобольным, защебетала девушка, одновременно подталкивая странное создание ближе к дверям. — Иди, всё хорошо, всё в порядке, ну же, давай-давай…

Двустворчатые двери закрылись, и мы все, кажется, перевели дух с облегчением. Я присмотрелась к аудитории — вдруг, пока девица выпроваживала слишком нервного огненного, кто-то ещё собрался со мной расправиться?!

Но нет. Прочие присутствующие казались — на первый взгляд — вполне безобидными. Я не ошиблась, их действительно было семь. Пять девушек, два юноши, но каких-то невнятно-женственных, с мягкими чертами лица и этими традиционными магрскими пышными шевелюрами.

Я что, опять в доме утех, что ли?

Частном. Законом не крышуемом закрытом клубе для взрослых. Судя по количеству народа, одновременно присутствующего в комнате, и по этим многообещающим диванам, подозрения появляются самые нехорошие.

Только иномирной оргии не хватало. Мне здесь точно делать нечего, пора нам с котом тикать отсюда, они, эти мягколицые, могут оказаться теми ещё маньячинами, так что…

— Лирта… — вполне любезно начала была ещё одна из девушек, залпом допила содержимое своего бокала и закашлялась. Я нацепила на лицо максимально доброжелательную и невинную улыбку.

— Лирта ошиблась домом, прошу прощения, лирта уже уходит.

Двери распахнулись снова, и сноп ворвавшегося в комнату пламени заставил меня снова упасть на четвереньки.

— Вражина разломала забор! У неё явно есть сообщники, не могла же она сама..!

На этот раз двери захлопнулись сами, вероятно, телекинетически — или у кого-то из здесь присутствующих был донум власти над дверями.

— Разломала забор? — с каким-то манерным удивлением высказался один из юношей. — Неужто, лирта?

— По чистой случайности, уважаемые, совершенно, совершенно! — я поднялась, отряхнула платье, снова улыбнулась, не кому-то конкретно, а в пустоту, и попятилась к двери, не решаясь повернуться спиной к присутствующим: вот такие мирные, интеллигентные и тихие пугают больше, чем агрессивные.

— Лирта, ну, куда же вы в ночь? — тихо, бесцветно проговорил второй юноша. — Оставайтесь. Хотя бы до рассвета.

Ага, щас. От заката до рассвета. А в полночь они превратятся в упырей, и, хотя жрать мертвечину явно не захотят, но в душе-то я — та ещё трусливая девчонка. И, если дверь сейчас не откроется, кажется, начну позорно орать.

— Присаживайтесь! — душевно сказала ещё одна девушка, а я почувствовала за спиной дуновение воздуха и на автомате подалась назад, подспудно ожидая ожога, удара или просто толчка, но вместо этого — врезаясь лопатками во что-то твёрдое, неустойчивое. Моментально раздался звон бьющегося стекла, а мои голые щиколотки обдало колючим, чуть влажным вихрем острых игольчатых брызг.

Я опустила глаза и увидела под ногами осколки стекла и кровавую лужу.

…не кровавую, конечно. Просто алую. Вино, это, видимо, вино было в стеклянной бутылке, разбившейся вдребезги от моего столкновения с…

Кто-то ухватил меня за плечи со спины, встряхнул, сжал и развернул к себе.

— Агнесса…

Мне так глупо хочется разрыдаться, но в этом теле слёз нет, и сейчас это ощущается особо остро, как недостаток, ущербность.

— Агнесса, ты…

Этот голос, это имя слились для меня воедино. Одно не существовало без другого.

— Агнесса, ты такая…

Я разомкнула ресницы, наконец, и уставилась в его глаза, тёмные, долгожданные, о Тирата, какие же долгожданные. Не выдержала, всхлипнула, уткнулась в грудь щекой, вдохнула запах, обхватила руками. Стыдоба, но как же я счастлива, что его нашла, несмотря ни на что, несмотря ни на что…