Женская собственность. Сборник - Валентин Черных

Все было, как я и предполагал. Она поступала на актерский, не прошла по конкурсу и переметнулась на экономический. Всё, как у всех. Вначале поездила по киноэкспедициям, вышла замуж, развелась, к сорока годам устала от гостиниц, неустроенного кинематографического быта и осела в студийной бухгалтерии. Я вначале недооценил опасности. В тот же день, когда я на ней женился, у меня началась вторая полоса неудач.

В старых обычаях было много разумного. Прежде чем жениться, надо было познакомиться с родителями. Дочери похожи на матерей. И по матери можно определить, какой дочь будет через двадцать лет, даже в смысле физической формы. А если женщине сорок лет и она была уже замужем, надо обязательно познакомиться с бывшим мужем. И понять: почему именно этого мужчину она когда-то выбрала, почему у них не получилось и по чьей вине. Интуиция — это в первую очередь информация. К сожалению, я не знал, что она была замужем за актером, между прочим очень средних способностей. Но она из него хотела сделать кинозвезду первой величины.

Я давно заметил: если родители отдают своих детей в музыкальную школу, это значит, что они сами мечтали о музыкальной карьере, но у них не получилось.

Она начала незаметно. По принципу — капля камень точит. Вначале она занялась моей диетой. Меньше хлеба, меньше сахара. Ее можно было понять. Каждой женщине хочется, чтобы рядом с ней шел стройный, спортивный мужчина. Я замечал, как она посматривает на стройных мужчин, незаметно вроде бы бросит взгляд, но никогда в толпе не пропустит спортивного вида мужчину. Она купила мне эспандеры, гантели, и я стал заниматься. Мы с ней бегали вечерами, утром я обычно вставал поздно. Через полгода я похудел на десять килограммов.

— Тебе надо заняться зубами, — сказала она однажды.

— Надо, — согласился я, надеясь, что это наступит еще не скоро.

— Я договорилась с дантистом, — сообщила она мне.

Это был один из самых модных московских протезистов. С его зубами ходит большинство великих актеров среднего возраста. Конечно, он мог бы делать и дипломатам, и маршалам, но у них специальные поликлиники, делают там хуже, но дешевле. Я перед затратами не постоял.

Итак, через полгода я стал стройным и улыбался, не прикрывая рот ладонью. И тут появились первые признаки опасности. Меня перестали приглашать на мои любимые эпизоды. Оказалось, что стройный мужчина средних лет с фарфоровыми зубами никому особенно не нужен.

— Очень хорошо, — заявила она в ответ на мои сомнения. — Ты разрушил один стереотип, теперь надо создать другой.

— Какой разрушил, я знаю, а какой надо создать? — спросил я.

— Режиссеры должны осознать, что ты актер для главных ролей…

Все-таки она была дилетанткой. Разница между дилетантом и профессионалом в одном: дилетант верит, а профессионал знает. Я знал сотни актеров, которые так и не сыграли свою главную роль.

Однажды мы смотрели по телевизору фильм. Она глянула на меня и тут же отвела взгляд. Я ее хорошо изучил. Ею овладела новая идея. Я подождал, но она молчала.

— Говори, что придумала, — не выдержал я.

— Ты, кажется, с ним учился на одном курсе? — спросила она.

— Не кажется, а учился. Ну и что?

— Хорошо бы тебе сняться в его новом фильме…

— Хорошо бы, — согласился я, — но он мне не предлагает.

— А ты предложи ему сам…

Она верила в чудо. В каждой профессии есть набор чудес. В актерской особенно. Как находили безвестных актеров в провинциальных театрах, и как они становились кинозвездами после первой роли. Как ждали и верили по двадцать лет: ожидание и вера всегда вознаграждаются. Если бы так… Но я-то знаю, что актеру ничто не помогает: ни дружба, ни привязанности, ни связи, ни любовь. И даже если режиссер женится на актрисе, чаще всего он женится на ее таланте, это как раньше женились на купеческих дочках — главное не любовь, а капитал. А талант — самый надежный капитал в нашем ненадежном деле.

Говорят, если несколько раз повторять: я спокоен, я спокоен, я спокоен, то можно успокоиться. Но можно повторять каждый день: я талантлив, я талантлив, я талантлив, и талантливее от этого не станешь. Талантливый актер — это самая совершенная вычислительная машина, которая хранит миллионы бит эмоциональной информации и в нужный момент может выдать самый лучший, самый интересный вариант. Это называют приспособлениями, штампами, стереотипами, но у одних таких стереотипов сотни, а может быть, и тысячи, и из них составляется единственно возможная комбинация. У меня их всего несколько, из которых я по кусочкам, как лоскутное одеяло, составляю свой типаж маленького, но упорного мужчины. На большее я не способен. Себе в этом я признался давно. Конечно, надежда еще оставалась, я понимал: если подготовить все приспособления, использовать весь свой накопленный за тридцать лет опыт и найти подходящую роль, один раз я могу сыграть очень хорошо, может быть, даже блестяще, сыграл же я когда-то маленького принца. Надо только найти роль. И я ее стал искать.

Я понимал, что известные режиссеры вряд ли предложат мне главную роль, на мне стоял штамп эпизодника: жирный, отчетливый, несмываемый, потому что внедрился в сознание. Но оставались еще молодые режиссеры. Я любил сниматься у молодых. Я им помогал с охотой, как помогают детям, может быть, потому, что у меня не было собственных детей. К тому же молодые снимали короткометражные фильмы, а меня, как я уже говорил выше, хватало именно на небольшие расстояния: успеть удивить, но не дать возможности разочароваться.

Среди молодых попадались и талантливые, правда, их никогда не было в избытке ни раньше, ни теперь. У меня были свои определения таланта. Вначале по одежде. Вот уже третий век мы перенимаем французскую, немецкую, а теперь американскую моду. Но им там не надо ни валенок, ни теплых штанов. Я настораживался, если видел зимой режиссера в джинсах. Джинсы не приспособлены, чтобы под них надевать теплые кальсоны. Я обрадовался, когда увидел режиссера в нормальных суконных штанах фабрики «Большевичка». В таких штанах можно заниматься делом: и снимать фильм, и ехать в извоз. Он мне понравился. Он не бегал по площадке, демонстрируя перед молодыми актрисами одержимость творчеством. Его заметили по этой короткометражке и предложили поставить большую картину.

— О чем собираешься снимать? — спросил я его тогда.

— О том, как трудно пробиться провинциалу в Москве…

— Трудно, но интересно? — предположил я.

— Нет, — ответил он. — Когда очень трудно, это совсем неинтересно…

— Но это выковывает характер, — сказал я.

— Это разрушает здоровье, — ответил он. — У меня уже язва. — И он отошел, тощий, в своих нелепых суконных штанах. Он хотел снимать о себе. Именно тогда я поверил в него окончательно. Если хочет рассказать о себе, значит, расскажет и о других, потому что все мы похожи друг на друга.

Я его снова встретил на студии через полгода после съемок. Он все еще искал для себя сценарий. Мы поговорили, и я понял, что у него нет своей системы поиска. Он знал, что хотел снимать, но не знал, как это найти. Он читал все, что ему предлагали, надеясь на удачу. Я в удачу особенно никогда не верил, я верил в систему поиска. Это ведь неважно, что ты ищешь: ботинки, врача, роль, кирпич для садового домика или сценарий. Главное — система.

Для начала я поехал в институт на сценарный факультет и из картотеки выписал всех сценаристов, которые приехали из провинции, закончили институт и остались в Москве. Таких оказалось не так уж и много. Я составил список всех их работ и начал читать. Часть сразу отпала, потому что действие в их сценариях происходило не в Москве, а если и в Москве, то провинциалы Москву не любили и не понимали. У провинциалов был свой провинциальный снобизм. Я попробовал с другого конца. Составил список сценаристов-москвичей, которые писали о провинциалах в Москве, таких тоже было немного. Они любили и понимали Москву, но не любили и не понимали провинциалов. Это тоже был снобизм, только столичный.

После долгих размышлений я понял: то, что я искал, могла написать только женщина. Женщины не так категоричны, как мужчины, для них важна не форма, а суть.

Я выписал сценаристок, их оказалось совсем мало. Мне повезло на третьем сценарии. Это было то, что я искал и что могло заинтересовать режиссера. В сценарии рассказывалось о том, как талантливого нейрохирурга-провинциала перевели в Москву, дали клинику и как столичные конкуренты сломали его. Сценарий был написан несколько лет назад, но против него выступило Министерство здравоохранения, и фильм не был снят.

Я знал сценаристку. Когда я заканчивал учебу, она только поступила. В кино у нее не получилось, она вышла замуж за врача, писала романы и воспитывала детей. Мы с ней встретились. Я ей объяснил ситуацию и попросил о единственном: в нескольких ремарках указать, что герой маленького роста. Обычно сценаристы не описывают внешних данных героев, если это не историческая личность, никогда ведь не известно, кого режиссер пригласит на роль. Максимум, что определяет сценарист, это возраст, и то весьма приблизительно: молодой, среднего возраста или пожилой.