Арес - Даниил Аксенов

Виктор непрерывно оглядывался на приближающуюся землю, с нетерпением ожидая момента, когда наконец достигнет ее. И какова же была его радость, когда ноги все-таки коснулись твердой опоры! Антипов вздохнул с нескрываемым облегчением, осторожно отпустил «веревку», чтобы скамья не громыхнула наверху, повернулся лицом к забору и… замер.

Он так и не понял, откуда там взялся десятник Оннеа. Тот самый, которому сын лесоруба чуть не оторвал ухо в пылу борьбы за свободу. Виктор вытаращил глаза от удивления и разочарования. Он даже хотел пощупать приземистую фигуру десятника, чтобы убедиться, что это – живой человек, а не привидение, внезапно возникшее в совершенно пустом дворе. Хотел, но не решился. Оннеа, возможно, уха до сих пор не простил, а ухудшать положение фамильярностью – себе дороже. Впрочем, голос десятника ясно показал, что тот был из плоти и крови:

– Его милость говорил, что ты попробуешь сбежать. Признаться, я не поверил. Но господин барон хорошо разбирается в людях. Так что, Ролт, давай-ка назад. Лезть обратно наверх по твоему канату я тебя не заставлю. Пойдешь по лестнице. И старайся не шуметь, а то еще госпожу разбудишь.

Глава 14.

Виктор не сомкнул глаз той ночью. Его продолжали беспокоить мысли по поводу предстоящей экзекуции. Однако это беспокойство было деятельным. Антипов не просто переживал из-за своего будущего, но и усиленно размышлял о том, как все изменить. Пока что у него было два варианта действий: успешный побег и попытка склонить барона на свою сторону. Если первое требовало времени и удачи, то второе представлялось последним шансом на спасение. Виктор мог рассказать Алькерту о себе, об Аресе, о своем мире и прочем. Мог, но не очень-то хотел.

«Давайте рассуждать, – думал бывший студент. – Вот я признаюсь барону во всем. Как на духу. И что сделает его милость, будучи практичным человеком, желающим добра своим замку и землям? Если верит в мои байки, то отдает меня жрецам или тихо душит во избежание неприятностей. Если не верит, то в моем положении это ничего не меняет, умру от побоев. Сдохну, околею как собака! А как поступят со мной жрецы, господин Коперник? Или правильнее сказать „господин Джордано Бруно“? Арес ведь меня недаром предостерегал от тесного общения с ними. Тут вообще что-то не так, что-то нечисто в королевстве Датском. Но так как я – не Гамлет, то пока что разбираться в этом не с руки».

Антипов очень тешил себя надеждой, что у него еще есть время, хотя бы несколько дней, которые планировалось провести в городе. И, возможно, удастся сбежать, нужно лишь смотреть в оба, поджидая подходящий случай. Поэтому утром, невзирая на бессонную ночь, он превратился в гигантские глаза и уши. Благо дыру в его окне никто заделывать не стал, ограничились лишь конфискацией скамьи, чтобы было не к чему привязать другую веревку, если вдруг она чудесным образом отыщется. Новый матрас ведь не выдали, поэтому Ролт мог спать только на старом сене, оставшемся с предыдущей попытки бегства.

«Сколько времени у меня есть? Три-четыре дня? Как же мне должно не повезти, чтобы за это время не подвернулся хоть какой-нибудь случай! Я-то ведь, в отличие от этих безграмотных невежд, знаком с литературой! О, литература – великая сила. Особенно та ее часть, которая касается приключений, погонь и бегств из тюрем, господин Гудини».

Виктор старался смотреть на жизнь оптимистично. Он верил в свое воображение и был готов не упустить малейшее изменение обстановки. Но, к сожалению, процесс, запущенный появлением Ареса в этом мире, добрался наконец и до постоялого двора города Парреана. В лице, как ни странно это звучит, самого Аренепрета, главного жреца Зентела в этой местности.

Незабываемый визит произошел утром, еще до обеда, когда барон готовился к очередной встрече с потенциальным женихом, а Антипов, припав к окну, изучал обстановку.

Сначала на подъезжающую карету мало кто обратил внимание. Кроме Виктора. Он-то сразу заметил, что карета-то не сама по себе, а за ней следует десяток всадников, из которых двое очень странные. Со щитами на руках и парой мечей за спиной. Вокруг них клубилась едва заметная серая дымка, весьма напоминающая ту, которую сын лесоруба видел у ученика мага.

Карета остановилась точно напротив ворот постоялого двора. Слуга в светлом одеянии спрыгнул с запяток и поспешно распахнул двери. Оттуда степенно вышел человек среднего роста в белой мантии и зеленом шарфе. Всадники моментально спешились. Они взяли пассажира кареты в полукруг, а слуга начал барабанить в дверь.

Но еще до того, как раздались первые удары, воины барона, бывшие во дворе, пришли в движение, сгруппировавшись около главного входа. Однако Алькерт, находящийся там же, поспешил успокоить их, и знаком показал, чтобы ворота открыли. Один из воинов, не дожидаясь привратника, поспешил исполнить приказ. Ворота распахнулись и жрец в сопровождении охранников величаво вошел внутрь.

– Ваша благость! – барон приветливо протянул руки и расплылся в фальшивой улыбке. – Какая честь для меня! Проходите, прошу вас, располагайтесь. Чем могу быть полезен?

– Рад видеть вас, господин барон, – важно ответил жрец. – Меня привело к вам небольшое дело, которое не терпит отлагательств. Именно поэтому я прибыл сам, а не вызвал вас для беседы, молитв и покаяний.

Виктор ощутил, как напряглась фигура Алькерта после того, как последнее слово было произнесено. Но поза и выражение лица оставались радушными.

– Конечно, конечно, ваша благость. Можете мной располагать. Не угодно ли пройти в кабинет? Там нам никто не помешает. Я немедленно распоряжусь доставить обед.

– Не надо обеда, барон, – голос Аренепрета был официален и сух. – А в кабинет, конечно, пройдемте. Мои люди подождут меня на улице. Дело не займет много времени.

Сейчас Виктор безумно хотел услышать, о чем же они будут говорить. Но, к сожалению, и жрец и барон вскоре скрылись из виду.

«Эх, если бы меня поместили в комнату над бароном, уж как-нибудь исхитрился бы подслушать, – подумал Антипов. – Пол бы разобрал, что ли…»

Между тем оба бывших объекта наблюдения поднялись по лестнице и оказались в личном помещении ан-Орреанта. Аренеперт отказался присесть на стул, а остался стоять, заставив стоять и собеседника. Он был полон решимости как можно быстрее покончить со всем этим.

– Господин барон, не изменили ли вы своего решения не передавать церкви спорные холмы под виноградники?

– Ваша благость, я с удивлением узнаю, что мои исконные земли оказываются спорными, – лицо барона выражало изумление, такое же фальшивое, как и его улыбка.

– Значит, не изменили… ну хорошо. Господин барон, если вы отказываетесь идти на сотрудничество в этом деле, то не пойдете ли в другом? Поверьте, это не только в наших, но и в ваших интересах.