Испанский поход - Тимур Лукьянов

– Не могут добрые христиане служить маврам! Лучше уж смерть! А ты, Гарсия, не достоин называться христианским рыцарем, и я вызываю тебя на бой! – вскричал де Бов.

– Что ж, я принимаю вызов. Сразимся пешими на мечах прямо сейчас! – воскликнул Гарсия.

– Остановитесь, мессир де Бов! Если уж вы считаете себя праведником, то тем более не стоит вам затевать смертоубийство в нашем лагере, – попытался утихомирить шампанского рыцаря брат Адамус.

– Что же, по-вашему, святой отец, я не прав? И разве мавры не слуги Сатаны? – обратился де Бов к капеллану.

– Каждый человек прежде всего человек есть, а все люди есть дети Божии, и даже те, кто отвернулся от Господа нашего, не перестают быть детьми Его, – выговорил монах. Но слова капеллана не слишком то убедили дородного рыцаря, и он произнес:

– А я вот считаю, что мавры есть нелюди, даже кожа у них черная, как у самого Сатаны, и негоже доброму христианину служить им, потому я и хочу сразиться с испанцем. Пусть он в честном бою докажет, что не предавал Христа. Не волнуйтесь, святой отец, мы будем биться не до смерти, а только до первой крови. Если я проиграю, то возьму свои слова обратно, а если стану победителем, то пусть мой противник пострижется в монахи и замаливает грехи весь остаток жизни.

– Не возражаю, но только если проиграешь, то еще и извинишься, – сказал испанец.

Раздалось несколько нервных смешков, но почти все рыцари промолчали. Кто-то кивал одобрительно, а кто-то нет, но в напряженной тишине не прозвучало ни единой реплики. Почти все в отряде слышали о Кампеадоре слишком много всего, и хорошего и плохого, чтобы судить этого воителя и преданных ему людей однозначно. К тому же почти все знали и то, что на землях Испании христиане нередко заключают союзы с маврами против других мавров или даже против других христиан. Это была суровая правда жизни Испании того времени, и вряд ли испанцев можно было осуждать, ведь союзы с мавританскими правителями часто были для маленьких испанских королевств единственным выходом, позволяющим спастись от полного уничтожения.

Гуго де Пейн тоже не знал, что сказать, хотя чувствовал, что все ждут от него какого-то решения. Он слишком хорошо помнил, как четыре года назад король Арагона Санчо Рамирес, на службе у которого де Пейн тогда состоял, чуть было не выступил в союзе с эмиром Лериды Аль-Хаджибом против того же самого Сида. Если бы это произошло, ему самому, быть может, пришлось бы сражаться с этим вот Гарсией Мьедесом в бою не на жизнь, а на смерть.

– Дай им одинаковые мечи, Джеральд, и пусть бьются друг с другом до первой крови, раз они оба так решили, – наконец распорядился командир отряда.

Все сразу облегченно вздохнули, и начались приготовления к поединку. Несколько оруженосцев под руководством Джеральда быстро очистили площадку в десять шагов длиной и обозначили копьями ее края, выйти за которые означало бы проигрыш. Каждому из соперников выдали по простому мечу, примерно одинаковых по длине и по весу, и, поскольку поединок предполагался до первой крови, дерущихся обрядили в холщовые пгганы и в просторные белые рубахи. Толстый де Бов без доспехов смотрелся довольно комично: его живот торчал спереди, подобно огромному арбузу, а кривые кавалерийские ноги выглядели слишком маленькими, чтобы передвигать столь массивное тело по земле сколько-нибудь быстро. Зато руки француза казались просто страшными: настолько бугрились на них мышцы. Сухощавый невысокий испанец на фоне огромного шампанца казался просто тщедушным и жалким.

Тем не менее ветеран атаковал первым. Никто и не ожидал такой прыти от немолодого человека, проведшего в плену долгое время. Он носился вокруг француза, как борзая вокруг медведя, и наносил удары мечом со всех сторон с такой скоростью, что грузный франк едва успевал поворачиваться и отбивать их. Вскоре де Бов явно стал уставать и, наконец, не выдержав темпа, неудачно отбив резкий удар испанца, оступился и упал, растянувшись на камнях всем телом. Испанец воспользовался этим и, приставив меч к горлу упавшего, потребовал от него извинений, на что де Бов был вынужден согласиться и пробормотать что-то невразумительное, а Гарсия Мьедес беззлобно посмеялся над толстым франком. Тем поединок и кончился, но с того времени больше никто в отряде не ставил под сомнение честь пожилого испанского рыцаря.

А еще в тот вечер выяснилось, что шампанцы действительно идут по неправильной дороге, но Гарсия Мьедес прекрасно знает окрестные горы и без особого труда может провести отряд к замку Монтерео. Поскольку все в отряде уже устали петлять по горам, то были этому обстоятельству очень рады.

Человек в серой рясе стоял на склоне горы. Мимо него вверх по узкой тропинке длинной железной цепью, ведя под уздцы нагруженных лошадей, шли закованные в кольчужную броню ратники графа Шампанского. Сзади каскадами небольших водопадов сбегал со скалы в узкий зев ущелья маленький горный ручей. А наверху, там, где стена обрыва поднималась вверх почти отвесно, над узким выступом тропы, преграждая путь, грозно нависала высокая скала.

Глядя на эту монолитную скалу, нависающую впереди над тропинкой, ведущей на перевал, брат Адамус ощупывал своим особым зрением каждый камень, каждую трещинку в горной породе. Где-то внутри этого горного массива, рядом с развалинами древней обители, глубоко в какой-то всеми забытой старой каменоломне ждала его цель трудного пути. Ждало то, за чем он пришел сюда. Он не знал еще, как выглядит сам ключ, но он хорошо знал, как выглядят и что означают магические знаки, ведущие к нему. И он со всем старанием искал эти невидимые для обычного глаза тайные знаки, но пока не находил ничего, хотя брат Адамус уже отчетливо чувствовал в этих горах присутствие чего-то, наполненного незримой мощью. Созвездия постепенно складывались в искомый узор, и светлая сила Сокрытого Источника начинала проявлять себя, просачиваясь сквозь все барьеры мрака и наполняя сердце монаха надеждой. Но чувствовал брат Адамус и то, что тьма тоже подстерегает его там, впереди, среди гор.

Слуги тьмы явно готовили что-то новое. Об этом говорило и внезапное исчезновение черной птицы, долгое время преследовавшей отряд. Об этом говорили и некоторые другие приметы, не видимые, впрочем, простому глазу, но хорошо заметные брату Адамусу. Своим особым зрением он видел, как снова сгущается темный туман вокруг них. Так уже было в Готии на дороге Висельников на краю болот перед боем. Так уже было на краю Черного леса и при выходе из него. И теперь впереди снова может поджидать любая ловушка. Плохое предчувствие не оставляло монаха тайного ордена. Он опасался не за себя, ведь он давно уже сделал свой выбор и идти вперед ему придется, чем бы это ни кончилось. Монах Адамус тревожился за всех этих храбрых людей, идущих с ним, даже не зная, что на пути их вскоре могут встать такие враги, против которых острая сталь и грубая сила будут попросту бесполезны.