Его сбежавшая невеста - Любовь Попова

— А я нет. Уверена, мои пацаны даже сквозь красноармейскую стены бы прорвались.

Она облизывает губы, отворачивается, но скрыть смех не может.

— Так, а что дальше?

— С нашим сексом?

— С Никитой. Как его нашли? Как выяснили? Она приехала и выяснила про смерть родителей и забрала его из детского дома?

— Ну, все не так просто. Когда Юра попытался изнасиловать Мелиссу, она, естественно, подала заявление. А он как раз в депутаты баллотировался.

— Ой.

— Да, ой. Он же в итоге узнал, кто она такая, но про ребенка не знал. Знакомо, да?

— Дальше…

— Он ее похитил, она сбежала, он снова ее похитил, она снова сбежала.

— Это мне тоже знакомо, — усмехается она. – И в итоге?

— В итоге он решил, что нужно сделать ее своей женой, потому что иначе информация о заявлении может всплыть.

— Они поженились?

— О да. Только ее тут же похитили, посадили в фуру, в которой обычно перевозят детей.

— Не поняла, — снова тормозит Ева, держа меня за руку, обжигая обыкновенным касанием. — Каких детей?

— Бизнес есть такой в мире. Продажа детей.

— Кому?

— Тому, кто платит.

— Зачем?!

-Ну, Ева, ну не будь ты такой наивной. Дети самый выгодный товар. Из них можно слепить что угодно. Преступника, агента, шлюху.

— Прекрати! Ты же сказал, что Юрий…

— Это другая история, если захочешь, думаю, потом можно и ее рассказать. Так вот в той фуре, – решаю я продолжить, пока она не закидала меня вопросами как мячами в игре вышибалы. – Она и встретила Никиту.

— Боже! Я бы умерла!

— Она чуть не умерла, когда его забрали. И вот тут-то и появился Юра. Он же последовал за фурой, спас Мелиссу, спас Никиту.

— И жили они долго и счастливо? – язвительно заметила она.

— Ну, думаю, что семейная жизнь далека от «долго и счастливо». Но я точно знаю, что Юра никогда не заставит Никиту снимать младшую сестру на камеру, а потом не будет ее

подкладывать под мужиков.

Я не успеваю обернуться, как место, где шла Ева, опустело. Оказывается, она просто рухнула там, где шла, села и стала рыдать в голос. Качаться из стороны в сторону. Я даже не знаю, что сказать, просто сажусь рядом, мельком замечая, что до моста осталось несколько метров, прижимаю ее к себе, успокаивая.

— Ну и чего ты разнылась.

— Сколько ужасов в мире, не зря я новости смотреть не люблю, — шмыгает она носом, собирает уже мою подвысохшую рубашку в кулаки и сморкается прямо в нее. Отлично просто…

— Ой, прости.

— Ничего. Давай поднимайся, нам только заболеть не хватало, — поднимаю ее на ноги, смотрю сверху вниз, еще раз подмечая, какая она все-таки маленькая. Хрупкая, нежная. Стискиваю челюсть в жадном желании поцеловать ее, сделать поцелуй прелюдией.

— Так, ясно, пойдем скорее в твою хижину, пока у тебя яйца не взорвались, — тянет она меня в сторону моста, и я уже не выпускаю ее руки. Правда веселье с ее лица тут же пропадает.

— Знаешь, Ева. В мире действительно много грязи, но мне кажется, каждый человек сам решает, как часто ему мыться и содержать ли свой дом в чистоте.

— Мой дом был почти чистым, пока я сама все не разрушила, когда сказала матери об отце и Веронике.

Вот оно что. Всякое бывает.

— И хочешь повторить это снова, сбежав от меня с сыном? Похерив все то хорошее, что может быть между нами? — говорю уже на мосту, а она не отвечает. Только когда мы наконец оказываемся на лужайке, с которой все началось.

И дело не в том, что у нее получится, меня сами мысли напрягают, ее стремление остаться одной.

— А ты уверен, что мы сможем построить этот дом? Сможем создать что-то хорошее?

— Ну знаешь, учитывая, что наш сын мудрее нас обоих, могу только предположить, что следующий ребенок будет вундеркиндом, – усмехнувшись, открываю дверь в хижину и сразу иду искать щиток электричества. Выходит долго, но в итоге во всем небольшом, одноэтажном домике загорается свет. Вот только Евы на пороге нет. На улице тоже я ее не вижу. Страх буквально сокрушает. Злость убивает. Я что, зря распинался?

— Ева! – ору я в темноту, но вдруг в туалете спускает вода, и я выдыхаю, видя, как она выходит.

— Ну чего так орать?

Глава 35. Харитон

Чувствую себя дебилом. И чего орал? Мог ведь сначала проверить.

Только то, что она осталась сейчас, не означает, что она не изменит своего решения с утра. Это пока она спокойно бродит по домику, рассматривая его убранство и в первую очередь кухню, а потом…

— Теперь жалею, что не завела новый телефон. Дай свой, позвонить Даниле.

Становится стыдно, что я не вспомнил об этом. И вряд ли меня оправдывает то, что я уверен в его безопасности.

— Он с Самсоновыми. Бояться нечего, — говорю, но все равно достаю гаджет и вручаю подошедшей Еве.

— Когда ты планировал оставить его у Рашида ты говорил так же, — хмурится она, смотря в экран.

— Ты можешь…

-Да, да, — забираю телефон и набираю Юру, который отвечает в свойственной ему манере.

— Ты еще живой?

— Да, спасибо за беспокойство. Данька далеко?

— Да вон, с Никитосом в игру рубятся. Позвать?

— Да, Ева беспокоится.

Спустя пару мгновений в трубке раздается приглушенное, напряженное:

— Пап? С мамой все хорошо?

Она тут же забирает телефон и повышает голос.

— Знаешь, что Дань. От кого-кого, а от тебя я такой подставы не ожидала.

— Мам, ну не бузи. Ведь хорошо все.

— Хорошо? Ты с чужими людьми, я неизвестно где, а твой непутевый папаша только и может что устраивать клоунады. И когда ты узнал?

— На яхте папа сказал, представляешь как я рад был? Но понял, что если узнаешь ты, то заставишь меня снова бежать.

— Заставишь?! Слов нет, Дань. Судя по твоим словам, я почти Гитлер.

— Мам, ты только не обижайся, я очень тебя люблю, но ведь убежать мы всегда успеем, и ты знаешь, я с тобой куда угодно, просто может стоит остановиться, подумать, поговорить с папой… Тетя Мелисса говорит разговоры очень