За любые деньги… - Алексей Николаевич Котов

умельца, как он. О последнем Арни, разумеется, не говорил вслух, но, судя по тону его хриплого и злого голоса, золото волновало его значительно больше бочек.

Когда Арни ушел, Габриель обнаружил, что Эндрю Грей забыл закрыть керосиновую лавку. Что касается тюков с веном возле кособокой гостиницы, то и их не стало меньше после отъезда мэра.

Габриель припомнил слова Арни, в его груди возникла тупая, ноющая боль, и она прошла только после того, как он принялся за работу. Он таскал тюки с сеном сначала к зданию мэрии, потом к гостинице, а потом просто к домам. Ему потребовалось три часа, чтобы справиться с нелегкой работой и еще полчаса, чтобы полить сено керосином.

Когда город запылал, Габриель уселся на землю возле опустошенной керосиновой лавки и, широко улыбаясь, принялся любоваться огнем. Никогда в жизни он не видел ничего более красивого и завораживающе жуткого.

«Бог!.. – подумал он. – Я – Бог!»

Первые людские крики «Пожар!» заглушили выстрелы – в город ворвалась банда Мексиканца Джо. Опытный бандит уже знал о находке жителей Форт-Стоктона и решил забрать у них свою долю, а точнее говоря, все. Правда, Мексиканец планировал нападение на утро, но когда в городе вспыхнул пожар, бандит быстро сообразил, что это очень большая удача.

Растерянные и сонные жители не могли понять, что им делать: тушить пожар, отстреливаться от бандитов или просто убегать из горящего города. Но пожар был огромным, улицы полны бандитами и даже узкие тропинки, начинающиеся на задних дворах, ярко освещались победным пламенем пожара. Еще совсем недавно люди лежали в теплых постелях и думали о золоте Уэсли. Одни усыпали довольные недавней дележкой добычи, другие думали о том, как бы увеличить кусок своей добычи, а третьи, оставшиеся ни с чем, проклинали более удачливых. Когда город запылал, кое-кому показалось, что из-под земли вырвалось не адское пламя, а ожившее и ставшее безжалостным золото Уэсли.

Бессилие противника пробудила в Джо Мексиканце самую дикую свирепость. Он палил без остановки во все стороны и, если даже не видел цели, продолжал стрелять по темным или освещенным изнутри пламенем окнам…

15.

Жителям Биг-Роута повезло значительно больше. В их городишке тоже случился пожар, но куда меньший – уже под утро загорелся знаменитый бордель «Белые цветочки».

Алан Спенсер проснулся как от толчка. Сильно пахло гарью, а за окном отсвечивали красные отблески пожара. Сьюзи лежала рядом с ним и смотрела широко открытыми, удивленными глазами на переливающийся красным потолок.

– Что это? – еще не придя в себя, хрипло спросил Алан.

Сьюзи ничего не ответила, и Алан тронул ее за руку на голой груди. Рука женщины была неживой и холодной, как лед.

«Умерла?» – обожгла его холодная мысль.

Алан вскочил и на несколько секунд забыл о пожаре. Он сорвал с постели одеяло, но не увидел крови. Лишь из-под левого локтя руки Сьюзи, застывшей на груди, виднелось большое, синюшное пятно.

«Сердце… Глупо как!»

Алан бросился в коридор, и его догнала шальная мысль: «Оказывается, у бедняжки Сьюзи тоже было сердце».

Уже в коридоре Алан услышал испуганные женские крики, долетающие с первого этажа борделя. Послышался звон разбитого стекла. Чей-то бас, проклиная все на свете, требовал свои штаны. Алан ударил плечом в дверь напротив и легко выбил замок. Майкл спал прямо на полу, уткнувшись носом в перевернутую тарелку. Он не поднял голову ни после крика, ни после удара ногой под ребро.

– Че-е-ерт! – простонал Алан.

Он с трудом приподнял брата и, пятясь, потащил его в коридор. Едва дверь открылась, языки пламени обожгли затылок Алана. Пожар поднимался вверх подозрительно быстро.

Алан захлопнул дверь и метнулся к окну. Вверх поднималась только одна правая узкая половина рамы, вторая была заколочена наглухо, и ему пришлось выбивать ее ногой.

«Где Уэст?!..» – Алан снова попытался поднять Майкла. Тот промычал что-то, оттолкнул его руку и встал сам. Но Майкл двигался и соображал слишком медленно, и Алану все-таки пришлось тащить Майкла к разбитому окну. Тот слабо упирался и осматривался вокруг округлившимися, бессмысленными глазами.

Из щели под дверью показались первые языки пламени. В комнату повалили клубы белого дыма.

– Майкл, нужно прыгать, – крикнул в ухо брата Алан. – Это пожар, ты понимаешь меня?

Майкл оттолкнул руку брата и слабо выругался. Привалившись спиной к стене и нагнув голову, он что-то искал у себя в карманах. Алан ударил брата по лицу, а когда тот поднял глаза, ударил еще раз.

– Алан!.. – донеслось снизу, сквозь треск пожара.

Алан мельком взглянул вниз. Темные фигуры, среди которых он узнал Ховарда Уэста, толкали к окну телегу с сеном. Один ее край уже горел, рослый парень с вилами в руках выхватывал из общего вороха пламени его большие куски и отбрасывал их в сторону.

– Прыгайте, живо! – заорал Уэсли.

Мокрая повязка – защита от дыма – скрывала его лицо, и были видны только злые глаза.

Алан схватил Майкла за плечи и толкнул к окну.

– Давай же!.. – прошипел Майкл в ухо брата. – Давай, идиот.

Воздух уже обжигал легкие. Когда Майкл – неимоверно медленно, как казалось Алану – стал одной ногой на подоконник, Алан живо схватил его за вторую и рванул вверх. Уже через секунду он прыгнул следом в черно-кровавую бездну. Когда Алан съехал спиной по высокому стогу на телеге и, едва устояв на ногах, выпрямился, он сразу увидел перед собой глаза Уэста. Мокрая повязка на лице главаря, усыпанная соломенной пылью, как пудрой, сделала его по-клоунски смешным.

– Ты что? – удивился Уэст, увидев улыбку Алана.

– Я так… Повезло нам, да?

Уэст кивнул.

– Шагай за лошадьми, – грубо сказал он. – Нам пора убираться отсюда.

Прежде чем уйти, Алан стащил с телеги Майкла. Тот все еще плохо понимал, что происходит вокруг, и то и дело трогал затылок, на котором у него обгорели волосы.

Конюшня была в трех десятках шагов от борделя. Обеспокоенные пожаром лошади били копытами землю и тревожно ржали. Выводя последнюю лошадь – кобылу Уэсли, – Алан едва не сцепился с толстяком, столкнувшись с ним в воротах конюшни. Басистый толстяк был возбужден не меньше лошадей и шел так, словно не видел никого вокруг. Алан ударил его кулаком в мягкое, покатое плечо и гаркнул:

– Не видишь, куда прешь, хомячище?!

Толстяк ответил еще большей грубостью и потянулся за кольтом. Он оборвал свое движение только тогда, когда увидел возле своего толстого брюха ствол кольта Алана.

– Что, нашел свои штаны и стал смелым? – спросил Майкл.

Ему вдруг стало смешно. Он засмеялся и ткнул стволом кольта в