Терской фронт (СИ) - Борис Громов

— Да ладно, — вздыхаю в ответ я. — Не очень-то и хотелось. Значит, говорите, полторы недели, не больше?

— Возможно даже меньше, — дружелюбно обнадеживает он меня на прощание, а потом внезапно меняет тон на деловой. — А теперь, простите, молодые люди, но у меня на самом деле приемка товара!

Парни мы с Толей толковые, «тонкий» намек понимаем с полуслова, и распрощавшись покидаем «Ратник».

По дороге к Комендатуре я рассказываю Толику о некоторых особенностях болгарской жестикуляции. Тот только удивленно пожимает плечами.

— А с чего это у них все так, не по-людски?

— Да кто ж их поймет, напарник. Наверное, им так больше нравится. Хотят отличаться от окружающих.

— Ну, не знаю, если от такого отличия одни проблемы, что тебе, что окружающим, то на фига оно вообще нужно?

— Сложный вопрос, Анатолий, — улыбаюсь я. — Предлагаю тебе задать его нашим болгарским союзникам.

— Не, Миш, — машет на меня руками Толя, — что-то не хочется. Ты их рожи видел? А если у этих головорезов с чувством юмора плохо? Из-за кивков башкой с союзниками перестрелку устраивать? Да пусть живут как хотят!

— Вот, похоже, именно поэтому они до сих пор и не переучились! — с самой серьезной физиономией подвожу черту под разговором я.

Толик только хихикает в ответ, и тут же замирает, обводя широко раскрытыми глазами площадь перед Комендатурой, на которую мы только что вышли.

А зрелище перед нами предстало вполне впечатляющее. Вдоль стены, окружающей двор комендатуры, выстроились в линию, будто на параде шесть грузовых «Камазов» и четыре БТРа-«восьмидесятки». Все грузовики выглядели братьями-близнецами того бронированного монстра, которого мы видели возле оружейной лавки. Такие же огромные, уродливые из-за дополнительных листов брони, но могучие и грозные. БТРы смотрелись не так устрашающе, несмотря на то, что тоже имели не предусмотренные изначальным проектом бронеэкраны. Хотя, с другой стороны, БТР и не должен никого пугать, у него задача другая. И установленный на «восьмидесятках» КПВТ с этой задачей вполне эффективно справляется. И не только КПВТ… Приглядевшись чуть внимательнее, я понимаю, что самый дальний, почти полностью скрытый от меня корпусами других машин бронетранспортер — не «классический» БТР-80, а «Нона» на его базе. Да уж ребята на сопровождении явно не экономят! «Нона», с ее 120-мм пушкой — противник серьезный. Она может «фугануть» осколочно-фугасной миной на семь километров, а специальным снарядом с уже готовыми нарезами — почти на девять. В ближнем бою, правда, от нее толку не много, но для ближнего есть «восьмидесятые» с их калибром в четырнадцать с половиной миллиметров. Тут обстановка была явно попроще, чем перед «Ратником». Болгары, хотя и приглядывали по сторонам, но уже без той настороженности, что видна была в караульных у лавки Сергея Сергеевича. Две пары бойцов демонстративно сняв автоматы с предохранителей и не выпуская их из рук, охраняли подходы к машинам, остальные же, либо сидели на «броне», либо болтали друг с другом или бойцами Охранной Роты, что стояли на входе в Комендатуру и… Блин, они курили!

Надо же! А вот в здешних краях я курящих и не видел пока. «Долбившие» на блок-посту анашу боевики Непримиримых — не в счет. Скорее всего, в первые годы после Тьмы, особенно когда похолодание пошло и все начали к грядущей «ядерной зиме» готовиться, в здешних краях стало как-то не до выращивания табака, даже самосада. А сигареты из старых запасов, наверняка, довольно быстро закончились. Вот и пришлось народу отвыкать от вредной привычки в принудительном порядке. А когда дела на лад пошли — табака уже и взять-то негде. А тут — вполне обычные сигареты, правда, без фильтра. Вроде «Астры» или «Примы». Значит, братушки, помимо оружейного, еще и табачное производство сохранили. Молодцы!

Обойдя, на всякий случай, болгарских «зорких часовых» по небольшой дуге, мы с Толяном подходим к проходной. Парни на входе оказались знакомые, ну да, интересно, после наших с Курсантом ежедневных утренних пробежек остался ли в Комендатуре хоть один не знающий нас охранник?

— Привет-привет, спортсмены, — здоровается с нами старший наряда, дочерна загоревший, с выцветшими на солнце почти добела пшеничными волосами и усами, и оттого здорово похожий на негатив, крепыш-старшина в лихо сдвинутом на самую макушку берете. — Далеко путь держите?

— И тебе не кашлять! — в тон ему отвечаю я. — До начальства твоего.

— Извините, мужики, нету никого. Уехали.

— Что, и Комендант и Исмагилов?

— Ага, вместе укатили. Там наши в Ханкалу из рейда какого-то серьезного «бородатого» приволокли, а до кучи, говорят, еще штук пять на месте привалили, — лицо старшины лучится такой гордостью, будто он лично притащил в штаб перспективного «языка», в одиночку порешив перед этим пяток Непримиримых.

— Красавчики! — соглашаюсь я. — Хорошее дело сделали, нужное.

— А то! Не одним же вам, наемникам, геройствовать, — беззлобно подначивает меня один из бойцов. — Мы тоже кой-чего могем.

— А кто ж спорит, хлопцы? Толковых бойцов на Терском Фронте много, но не всем повезло к Убивцу в отряд попасть! — отшучиваюсь я.

В ответ раздается дружный хохот. Шутку поняли и оценили даже стоявшие неподалеку болгары.

— Ну, как говорится, на нет — и суда нет, завтра заскочим. Бывайте, ребята. Несите службу бодро, ничем не отвлекаясь…

Цитату из «Устава караульной службы», как-то совершенно случайно сорвавшуюся с языка, собравшиеся у проходной встречают новым взрывом всеобщего веселья.

— Ну, что, брат, — позевывая, спрашиваю я Толика на крылечке «Псарни», — сейчас на боковую? А то ночка у нас выдалась еще та…

Вместо ответа — умоляющий и немного обиженный взгляд. Вопль: «Ты же обещал!!!» на лице напарника крупным шрифтом набран. Вот, блин, молодежь пошла — никакого, понимаешь, почтения и понимания!

— Ладно, черт с тобой, уговорил, тащи свой подствольник, а то мне твои молящие глаза будут в кошмарах сниться! Опять же — ужин скоро, все равно вставать, а выспаться до него я так и так не успею.

Толя пулей улетает в свою комнату, а я, продолжая широко зевать, отправляюсь к себе. Вот интересное все-таки животное человек! То ходил-ходил, делами занимался, с людьми общался — все нормально. А тут в одну минуту нахлобучило, и, что называется: «Поднимите мне веки!». Почувствуй себя Вием, блин. Когда Толян хлопает дверью, я уже практически сплю сидя. Но, давши слово — держись. Тяжко и протяжно вздохнув, встаю с кровати и захожу в душевую, пускаю себе на затылок тонкую струю холодной воды. Фу, вроде полегчало.

Сажусь на койку, гранатомет кладу перед собой на прикроватную тумбочку. Нет, все-таки главным достоинством (после надежности, конечно) нашего оружия всегда была его простота. Вот где бы среди западных аналогов найти гранатомет, все детали которого держатся на трех штифтах и одной хитро выгнутой проволочке? Ну, еще защелка, что ствол фиксирует. Все! И ведь работает, причем не то что не хуже, а даже и получше своих иностранных «собратьев». Быстро разбираю подствольник. Ой, мамочки, да тут не просто грязно, тут уже вполне можно картошку сажать! Интересно, а он вообще у бывшего хозяина стрелял? Или тот его так таскал, «для форсу бандитского»?

— Слушай Толя, — передаю я разобранный на три части гранатомет напарнику, оставив себе лишь штифты и проволочку, не хватало еще, чтоб Курсант их потерял случайно, — возьми-ка это безобразие, по недоразумению считающееся оружием, и вычисти-ка его так, чтоб блестел.

Толик принимает из моих рук многострадальный «Костер», понятливо присвистывает, заглянув внутрь и, достав из шкафа только что убранные туда ветошь и масло, снова топает во двор. Работа ему предстоит непростая, но сделать ее как следует — в его же интересах. А я, с чувством почти выполненного долга, опускаюсь на кровать. Спать я не собираюсь, нет, просто полежу немножко, а там и ужин подоспеет.

Ага, не собираюсь! Зарекалася свинья… Глаза я разлепляю с огромным трудом, и только потому, что Толя настойчиво тормошит меня за ногу. Гляди-ка, запомнил! Не так давно рассказывал я ему, почему не стоит будить людей, тряся их за плечо. Все ж разные. И нервишки у многих войною подточены… Опять же, кто знает, что человеку снится в этот момент? Одним словом, если хочешь разбудить кого-то, постарайся быть вне досягаемости его рук, в противном случае — можешь и на удар кулаком налететь. И, хорошо, если кулаком! У некоторых есть не очень хорошая, но часто полезная привычка держать под подушкой нож, или пистолет. У меня такого «бзика» нет, но знавал я людей, у которых он был. И рассказал-то я об этом Толику так, между делом, как хохму. А он не только запомнил, но еще и к сведению принял. Нет, все-таки с напарником мне повезло! И соображает быстро, и память хорошая. Еще один плюс Курсант честно заработал.