Алые крылья (сборник) - Алексей Бессонов

– Радарной смене – боевая тревога, – приказал он.

– Сколько нам осталось? – спросил у него Хикки.

– Немного… уже немного. Скоро мы его увидим.

– Не пей больше, – вдруг посоветовал Лоссберг.

Кришталь посмотрел на него с тревожным прищуром, но бокал все-таки отставил. Лоссберг прихлопнул ладонью толстенный том малопонятных для землянина поучений настоятеля Яара:

– Мудрость есть камень… затащи его на вершину скалы, и ты узришь свою слепоту. Раскрой врата для тьмы, встань спиной к ветру и гляди, как он уносит прочь твою стрелу. Тогда ты, слепец, сможешь понять, что тропа всегда важнее вершины. Там – только ветер и черная пыль…

Этерлен поморщился. Чтение древних росских мистиков и философов казалось ему одной из граней шизофрении. Университетские професора, украшенные почтенными седыми бородками, намертво вбили в него убежденность в том, что все эти выверты, древние более, чем легендарные пирамиды сгинувшего Египта, для человека вредны и непонятны. Этерлен никогда не верил во все эти ветры, энергетические колодцы и прочую чушь. Когда ему рассказывали о том, что некоторые росские асы, вышедшие из очень старых родов, способны распознавать намерения противника далеко за пределами радиуса систем обнаружения и целеуказания, он фыркал и пожимал плечами. Для него это все было бредом.

Кришталь смотрел на вещи совершенно иначе. Лоссберг увлекся историей философии и боевой мистики еще в Академии, а к тому моменту, когда судьба послала ему юного штурмана Сэмми, он уже умел разбираться в некоторых «вывертах», появившихся еще тогда, когда его далекий предок охотился на мамонтов. Он читал Гудериана вперемешку с корварским штурманом Иг-Дором, который сумел обобщить опыт предыдущих поколений звездоплавателей и впервые создал стройную тактику боевого применения флотов. Это было за несколько десятилетий до того, как Пилат отдал приказ водрузить плотника Иисуса на крест… Лоссберг часами сидел, вперившись в том поучений Сунь-цзы, а потом, вскочив, хватал с полки лидданского теоретика Урпара Хаид-двенадцатого: они жили примерно в одно и то же время, но вместо всадников у Хаида были танковые лавины и авианосцы внутренних морей.

Хикки осторожно глотнул рому – за все это время он не выпил и бокала, – и вытер ладонью губы:

– Знаете, давайте о чем-нибудь другом. Вот, к примеру, о бабах…

– Благодатная тема, – чуть не подавился Лоссберг. – Ну-ну, спроси-ка у меня, на кой хрен я пошел на Сент-Илере под венец?

– И?..

– Затмение, – ответил за него Кришталь. – Поглядев на Лосси, я сделался убежденным холостяком. Лучше сгнить среди нашего железа, чем ежедневно глотать успокаивающее.

– У вас, – подал голос Этерлен, – тут такой начальник связи! Вот это голосок, вот это, скажу я вам, да! Интересно, она замужем? Я когда ее услышал, так чуть в штаны не напустил от ужаса. Никогда не видел женщину, разговаривающую на инфразвуке.

– Это хирурги напортачили, – усмехнулся Лоссберг. – До того, как она немножко сгорела в одном деле, у нее был вполне нормальный голос. А что касается моей женитьбы, то я просто решил стать примерным… вот и учитесь жить, джентльмены. Не всем так везет, как мне.

Глава 5.

– Это невозможно!

Кришталь нервно стянул с рук тончайшие лайковые перчатки и куснул палец. На его лице отражалась полная растерянность и едва ли не отчаяние.

– Запроси форт Бриггс, – резко приказал Лоссберг. – Они должны были что-то видеть. Если нет – ты ошибся, двоечник.

– Да не мог же я ошибиться на ровном месте! – страдальчески выкрикнул Кришталь.

Где-то далеко в бездне, за несколько световых лет от пробивающегося сквозь пространство «Циклопа», вокруг огромного водородного облака медленно крутился «свободный» планетоид. Один оборот эта каменюка совершала за неполное тысячелетие, и люди решили использовать его в своих целях. Корявый булыжник немного выровняли, проели его, как мыши – головку сыра, установили автономный комплекс жизнеобеспечения и щедро украсили: кое-где пушками, а по большей части – антеннами и телескопами наблюдения. Теперь темный кусок базальта назывался фортом Бриггс. Мимо него, по прикидкам Лоссберга, неминуемо должен был пройти фрегат с Каспарчиком на борту.

Сэмми Кришталь перекрестился, помянул пречистую Мадонну и распорядился врубить башню дальней связи. Форт ответил ему не сразу, сперва произошел незримый обмен позывными. Только потом, узнав своих, вахтенные связисты Бриггса, отупевшие от многочасового преферанса, вывели на Кришталя службу наблюдения.

Лицо полковника посерело.

– «Трэйсер» прошел на восемь «иксов» дальше, – прошептал он, – зато по его курсу промчались лидданы. Семь единиц, дьявол им в душу.

Лоссберг считал быстрее, чем штурман.

– Не тормозить, – распорядился он. – По игреку – правый двенадцать градусов. Я сейчас переоденусь и буду в рубке. Объяви тревогу: через десять-пятнадцать минут мы их увидим.

Хикки понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что произошло. Сообразив, он разъяснил ситуацию Этерлену. Фрегат Кирпатрика почему-то шел не тем курсом, которым следовало бы, направляясь на Килборн. Возможно, он хотел кого-то запутать, или уже чуял, что по его следу хищно крадутся лидданские «коллеги», мечтающие устроить ему баню. Кришталь же, абсолютно верно высчитавший точку рандеву, на сей раз попал пальцем в небо; один лишь Лоссберг, склонный к принятию нетрадиционных решений, моментально раскусил хитрость их подопечного и понял, на сколько они удалилсь от действительного места встречи.

Ревущий моторами «Циклоп» часто затрясся от «выстрелов» разворачивающих его эволюционников. Автоматике нельзя было ошибаться, на сверхсвете с тягой не шутят: стоит хоть чуть-чуть переусердствовать, и поворачивающую махину мгновенно разнесут боковые гравитационные векторы – и пыли не останется!

Хикки попал в рубку раньше комдива. Корабль уже шел по прямой, лишь изменившиеся показания приборов свидетельствовали о рискованном вираже. Пилоты хмуро приветствовали гостей. Этерлен занял складное креслице под переборкой, а Хикки встал за спинками пилотских кресел. Впервые за прошедшие шесть лет он надел черный полковничий мундир и пилотку с золотым шнуром, который то и дело колотил его по носу: на «бортах», почему-то никогда не носили фуражек. Пилотки Хикки ненавидел с детства, но нарушать традицию он не желал.

– К атаке! – Лоссберг, одетый теперь в синий боевой комбинезон, появился в рубке беззвучно, как змея.

Первый пилот поспешно освободил ему свое место. Генерал плюхнулся в кресло, острым взглядом впился в экраны дальнего обнаружения.

– У нас минут пять, – сказал он Хикки. – Ты присядь куда-нибудь, а то как швырнет – костей не соберешь.

– Ну, Каспарчик на нас не бросится, – фыркнул Хикки, занимая свободное кресло вспомогательного оператора.

– Я не о нем.

В главной штурманской рубке Симеон Кришталь нервно стиснул пальцами холодную рукоять меча и вспомнил о прокушенном языке. Шесть лет назад он получил свое первое и пока единственное ранение, едва не отъев себе кончик языка: в бою корабль здорово дернуло, а зубы у него всегда отличались крысиной остротой. Экраны были пусты, но Кришталь знал, что Лоссберг не может ошибаться.

– Дайте мне лоцию, – приказал он старшему штурману. – Прямо по курсу… что у нас там? Кажется, мы болтаемся в районе рискованного звездоплавания?

Прямо по курсу находились два пересекающихся гравитационных поля. Такие явления встречются в космосе довольно часто, и уже не одно поколение астрофизиков пыталось придумать им какое-то разумное объяснение, но ни у кого не получалось. В древние времена, когда корварцы, а за ними лидданы осваивали Бездну на примитивных досветовых звездолетах, эти коварные «ямы» поглотили немало невинных душ… Кришталь смотрел на многоцветные графики, указывающие интенсивность разнонаправленных векторов и думал о том, что там, где невидимые глазу, сходятся в вечном поединке две чудовищные гравитационные «медузы», там неизбежно должен крутиться настоящий водоворот из всяческого мусора, затянутого ими за миллионы лет.

– Худо дело, – вздохнул старший штурман. – Здесь надо тормозить, иначе разлетимся.

– Не бздемо, – ответил Кришталь. – Босс знает, где что лежит. Приготовь мне экстраполяцию «на пробой», с ускорением. Раз босс прет как на параде, значит, он не даст нам разлететься в клочья: даже в этом, будь он проклят, тумане…

Он вытащил меч из ножен, попробовал пальцем остроту узкого золоченого клинка и, довольный, положил его перед собой на пульт.

– Вот они, песьи дети, – обрадовался Лоссберг, глядя, как по дисплею побежали шустрые ряды цифр.

Парой секунд спустя левый сектор обзорного экрана высветил «картинку». Генерал сразу помрачнел.